– Это так, – согласился Пуаро. – Так вполне мог вести себяпредставляемый вами убийца. Но почему, почему, ради всего святого, он неоставил орудия убийства рядом с трупом? Там, где нет орудия, не может быть иречи о самоубийстве. Это была прямо-таки роковая ошибка.

Инспектор Сагден ответил тривиально:

– Преступник почти всегда допускает какую-то ошибку. Мыубеждаемся в этом снова и снова.

Пуаро вздохнул. Затем проговорил тихо:

– Но, несмотря на эту ошибку, он улизнул, этот преступник.

– Я не думаю, что ему действительно удалось улизнуть.

– Вы полагаете, что он все еще находится в этом доме?

– Не знаю, где еще он мог бы находиться. Преступлениепроизошло здесь, в доме.

– И тем не менее, – любезным тоном повторил Пуаро, – онулизнул, потому что вы не знаете, кто он.

Инспектор Сагден сказал твердо, но столь же вежливо:

– У меня такое чувство, что мы очень скоро узнаем его. Мыеще никого не допрашивали.

– Послушайте, Сагден, – вмешался в разговор Джонсон, – мненеясно одно – ведь кто бы ни повернул ключ в замке снаружи, он должен был точнознать, как это делается. Это значит, что у него, так сказать, имеется опытвзломщика, ведь специальные инструменты для таких дел приготовить не так-толегко.

– Вы думаете, что это профессиональный взломщик, сэр?

– Вот именно!

– Да, действительно, выглядит так, – согласился Сагден. – Ятоже задавал себе вопрос, нет ли среди слуг профессионального вора. Это моглобы объяснить исчезновение алмазов, а убийство тогда было бы просто логическимследствием Но и эта теория имеет слабые места. Из восьми человек прислуги вэтом доме шесть – женщины, причем пятеро из них работают в доме по четыре годаи больше. Кроме них есть дворецкий и слуга. Дворецкий в семье уже почти сороклет, – прямо рекорд, я бы сказал. Слуга тоже не со стороны, он сын садовника ивырос здесь. Я не знаю, как и где он мог бы научиться ремеслу взломщика. И,наконец, есть еще один слуга – личный камердинер старого господина. Он здесьотносительно недавно, но в тот момент его не было в доме. Его и сейчас нет,впрочем, он ушел незадолго до восьми.

– У вас есть список тех, кто в то время находился в доме?

– Так точно, сэр Я спросил их имена у дворецкого. Он досталзаписную книжку.

– Прочитать их вам, сэр?

– Пожалуйста, Сагден.

– Мистер Альфред и миссис Лидия Ли. Мистер Джордж Ли,депутат, и его жена. Мистер Гарри Ли. Мистер Дейвид и миссис Хильда Ли. Мисс, –тут инспектор сделал маленькую паузу, после которой взял с боем имя: – Пилар...– Еще одна мучительная трудная атака: – Эстравадос. Мистер Стивен Фарр. Затемприслуга: Эдвард Трессильян, дворецкий; Уолтер Чэмпион, слуга; Эмили Ривз,повариха; Квинни Джонс, судомойка, Глэдис Спент, первая горничная; Грейс Бест,вторая горничная; Беатрис Москомб, третья горничная; Джоан Кенч, домработница.Затем – Сидней Хорбюри, камердинер.

– А где находились в момент убийства все члены семьи Ли?

– Об этом я знаю только приблизительно Как уже говорил, яеще не успел никого допросить. По словам Трессильяна, господа были еще встоловой, а дамы уже перешли в гостиную. Трессильян готовил кофе. Он говорит,что как раз вернулся в комнатку рядом с кухней, когда наверху послышался шум,сразу же за которым раздался крик. После этого он вместе с другими побежал полестнице.

– Кто из членов семьи живет в этом доме постоянно, а ктоприехал в гости? – спросил полковник Джонсон.

– Мистер Альфред и миссис Лидия Ли живут здесь постоянно.Все остальные приехали в гости.

– Где они сейчас!

– Я попросил их оставаться в гостиной, пока не буду готоввзять у них показания.

– Хорошо. Тогда, пожалуй, мы сейчас поднимемся наверх иосмотрим место преступления.

Когда они вошли в комнату, в которой произошло убийство,полковник даже присвистнул сквозь зубы.

– Да, довольно скверная картина.

Некоторое время он стоял, окидывая взором перевернутыестулья, осколки стекла и забрызганные кровью обломки мебели. Сухощавый пожилойчеловек, который до этого стоял на корточках возле трупа, поднялся и кивнул.

– Добрый вечер, Джонсон, – сказал он. – Как тебе нравитсяэта бойня, а? Милая картина?

– Да уж, можно сказать! Каково ваше заключение, доктор?

Врач пожал плечами.

– Выступая как эксперт в суде, я изъясняюсь исключительнонаучными терминами, но вам скажу попросту: ясное дело – глотка перерезана, каку свиньи. Не прошло и нескольких минут, как наступила смерть от потери крови.Не найдено никакого орудия, которым перерезана глотка.

Пуаро подошел к окнам. Как и сказал инспектор, одно из нихбыло закрыто и заперто на задвижку. Другое было приоткрыто на несколькосантиметров, но зафиксировано в этом положении мощным запором.

– Дворецкий утверждает, что это окно не закрывалось совсем,даже в самую сильную непогоду, – пояснил Сагден. – На тот случай, если будетветер с дождем и будут залетать капли, внизу постелен линолеум, хотя крышасильно выступает и хорошо защищает от любой непогоды.

Пуаро кивнул. Он снова подошел к трупу и посмотрел сверху настарика.

Десны, в которых не было ни кровинки, оттянули губы и былиобнажены, так что казалось – Симеон Ли скалит зубы. Пальцы были скрючены, какптичьи когти.

– Кажется, он не был сильным человеком, – сказал Пуаро.

– Ну, как сказать, зато был очень вынослив, – возразил врач.– Он перенес несколько таких болезней, которые многих свели бы в могилу.

– Я не в том смысле. Я хочу сказать, что он не был очень ужсилен физически.

– Это так, разумеется. Строение тела довольно субтильное.

Пуаро повернулся и наклонился над перевернутым кресломкрасного дерева, внимательно рассматривая его. Рядом стоял стол красногодерева, на котором валялись осколки большой фарфоровой лампы. Два стулапоменьше были тоже опрокинуты, вокруг – осколки разбитой бутылки и двухбокалов, чуть подальше – неразбившееся при падении стеклянное пресс-папье,книги, расколотая японская ваза и бронзовая статуэтка, изображающая обнаженнуюдевушку.

Пуаро склонился над всеми этими свидетельствами ожесточеннойборьбы, ни к чему не притрагиваясь. Брови его удивленно поползли вверх.