Когда звучал последний удар гонга, инспектор Сагден как разспустился по лестнице. Это был высокий симпатичный мужнина в голубом костюме,застегнутом на все пуговицы. Походка его была полна сдержанного достоинства,которое он считал приличествующим своей должности.

– Думаю, нынче ночью ударит мороз, – сказал он беззаботно.

Трессильян заметил, что влажность весьма вредна дляревматизма, в ответ на это инспектор констатировал, что ревматизм – дело весьманеприятное, и затем распрощался.

Старый дворецкий запер за ним дверь и медленно вернулся вхолл. Он провел рукой по глазам и вздохнул. Однако, увидев, что Лидия идет встоловую, снова выпрямился и принял чопорный вид Джордж Ли тоже спускался полестнице. Как только последняя из гостей, Магдалена, исчезла за дверьюстоловой, Трессильян вошел вслед за ней и объявил:

– Стол для вечерней трапезы накрыт.

Трессильян на свой лад был знатоком женской моды Когда он сбутылкой вина в руке обходил стол и наполнял бокалы, у него была возможностьрассмотреть и критически оценить платья дам. Миссис Лидия одета в новое, черноес белым, платье из тафты с большими цветами. Материя довольно крикливая, но ейплатье идет. И миссис Магдалена в платье, которое как раз ей к лицу. Наверное,стоит кучу денег. Непонятно, как это скупой мистер Джордж оплатил его? МиссисХильда... ну, она симпатичная женщина, но не умеет одеваться. Ей, с ее фигурой,еще пошел бы черный бархат, а она надела платье из пестрой материи, главнымобразом ярко-красной. Не понимает, что это безвкусица. Мисс Пилар в любомплатье очаровательна. Правда, ее белое легкое платьице все же чересчур дешевосмотрится. Ну, не беда, мистер Ли в будущем сможет устранить этот недостаток.Он прямо влюблен в свою внучку. Таковы уж старики: юное, свежее лицо простосводит их с ума!

– Рейнвейн или кларет? – спросил Трессильян у миссисМагдалены. При этом он краем глаза заметил, что Уолтер, второй слуга, уже сноваподал овощи перед соусом к жаркому – и это после того, как ему столько развнушалось, что так делать нельзя!

Трессильян разнес суфле Теперь, когда его интерес к платьямдам и промашкам Уолтера пропал, он обратил внимание, насколько все молчаливысегодня вечером То есть, конечно, не в буквальном смысле Например, гость изЮжной Африки говорил за троих, и другие господа тоже разговаривали между собой,но выходило все это как-то ненатурально, импульсивно. Настроение у общества застолом было каким-то неестественным.

Мистер Альфред выглядел по-настоящему больным, как будтоперенес шок. Он ковырял вилкой в своей тарелке, но почти ничего не ел. Женабыла явно обеспокоена его состоянием. Она пристально разглядывала его –незаметно, конечно. У мистера Джорджа было очень красное лицо. Он поглощал едувообще не замечая, что ест. Миссис Магдалена ела, как птичка. Мисс Пилар,которой еда, кажется, пришлась по вкусу, вовсю болтала с южноафриканцем. Онявно влюблен в нее. Оба, было видно, ничем не огорчены.

Мистер Дейвид? Его вид заставлял Трессильяна страдать. Онбыл так похож на свою мать и выглядел еще так молодо. Но был очень нервным! Воти сейчас опрокинул свой бокал!

Трессильян быстро промокнул жидкость и поставил новый бокал.Мистер Дейвид, кажется, так и не заметил произошедшего казуса: он уставилсяпрямо перед собой, лицо его было бледным.

Странно, впрочем, как побледнел Хорбюри, когда услыхал, чтов дом пришел офицер полиции... почти так, будто...

Трессильян быстро вернулся от своих размышлений креальности. Уолтер уронил грушу с подноса, на котором разносил фрукты. И этоназываются слуги! Нет, эти парни годятся только на то, чтобы чистить конюшни!

И тут миссис Лидия встала. Она величаво проплыла вокругстола. Да, действительно, элегантная женщина.

Прекрасная и очаровательная женщина!

Трессильян подал господам портвейн и покинул столовую. Сразуже после этого он понес поднос с кофе в гостиную. Четыре дамы сидели там молчав несколько неестественных позах.

Когда Трессильян снова вернулся, он услышал, как дверь встоловой открылась. Дейвид Ли вышел в холл и пошел через него в гостиную.

В комнатке рядом с кухней Трессильян устало опустился настул. Он был удручен. Сочельник, а в доме такая напряженность и нервозность...Это ему совершенно не нравилось. Посидев немного, он с трудом поднялся, чтобызабрать в гостиной пустые кофейные чашки. Там уже никого не было. Только Лидиястояла у окна, наполовину скрытая портьерой, и смотрела в ночь. Где-то рядомиграли на пианино.

Но почему же мистер Дейвид играет «Марш мертвых»? Мрачныйпохоронный марш. Совершенно определенно – назрело что-то зловещее. Трессильянпечально покачал головой и с кофейной посудой медленно пошел к выходу.

Только когда он снова оказался в своей комнатке, он услышалшум наверху, звон разбитого хрусталя, звуки падения стульев, шум и треск.

«Боже всемогущий, – подумал Трессильян. – Чем же тамзанимается старый господин, ради всего святого, что случилось там наверху?»

И тут раздался крик – страшный и пронзительный, которыйвдруг захлебнулся.

На какое-то мгновение Трессильян застыл как вкопанный, затемвыбежал в холл и ринулся вверх по лестнице, столкнувшись с остальными,поскольку они бежали туда же. Все бежали вверх по крутой узкой лестнице мимобольшой ниши, в которой стояли статуи, и дальше по прямому коридору до двери вкомнату Симеона Ли. Мистер Фарр и Хильда уже стояли там, она прислонилась кстене, а он дергал за ручку.

– Дверь заперта, – подтвердил Фарр.

Гарри Ли протиснулся вперед и сам попробовал открыть дверь.

– Отец! – закричал он. – Отец! Открой нам!

Он поднял руку, и все замерли. Из комнаты не было слышно низвука.

Колокольчик у входной двери звенел вовсю, но никто необращал на него внимания.

Стивен Фарр сказал:

– Придется взламывать дверь, иначе не попадем вовнутрь.

– Это не так просто сделать, – вздохнул Гарри. – Двери здесьочень прочные. Давай попробуем вместе,

Альфред!

Они бросились на дверь, разом толкнули ее, но та неподдалась. Принесли тяжелую дубовую скамью и стали бить ею, как тараном.Наконец дверная ручка отломилась, дверь распахнулась.

То, что они увидели, вряд ли возможно когда-нибудь забыть. Вкомнате, по всему видно, происходила ожесточенная борьба. Тяжелая мебельопрокинута, хрустальные вазы разбиты и валяются на полу. На коврике у камина, вкотором ярко полыхал огонь, в луже крови лежал Симеон Ли... Кровью былазабрызгана вся комната.