– Которое ты сама все время носишь?

Разговор с дочерью ее оживил. Они всегда были близки, апосле смерти Тодда стали еще ближе. Алиса никогда не подводила мать, всегдабыла рядом, пусть и не в прямом смысле. Мэри Стюарт хотела извиниться передней, что так долго хандрила, но решила не говорить о грустном.

Повесив трубку, она заставила себя принять ванну, привела впорядок и натянула платье, которое ей посоветовала надеть дочь.

В красивом платье, в туфлях на высоком каблуке, срасчесанными до блеска волосами она преобразилась в утонченную, элегантнуюдаму. Она очень умело нанесла косметику, надела бриллиантовые Серьги – давнийподарок Билла – и, осмотрев себя в зеркале, удовлетворенно улыбнулась.

Она осталась довольна своим видом, только непривычнопоявляться на людях без мужа...

Таня позвонила и обещала за ней заехать. Мэри Стюартспустилась вниз и дождалась лимузин подруги. Сев в машину, она затаила дыхание;на Тане была свободная, почти прозрачная розовая шифоновая блузка и черныеатласные брюки, подчеркивавшие потрясающую фигуру – плод усилий умелыхтренеров. На ногах – черные атласные туфли на высоком каблуке. Светлые густыеволосы выглядели роскошно. Она была невероятно красива и привлекательна.Впрочем, и вид Мэри Стюарт тоже не вызывал нареканий.

– Ты так элегантна! – воскликнула Таня. – Непридерешься.

Одно из достоинств Мэри Стюарт, всегда вызывавшее у неевосхищение, – безупречность. Та была аккуратна до мельчайших деталей, вплоть доноготка и волоска. У нее – бесподобные ноги, отличные волосы. Сегодня впервыеза целый год ее карие глаза, огромные и теплые, не смотрели затравленно.

– Ты уверена, что я тебя не скомпрометирую? – робкопоинтересовалась Мэри Стюарт.

– Ошибаешься. Скорее ты весь вечер только и будешьделать, что отмахиваться от кавалеров. – Таня усмехнулась и приподняла однубровь. – Или найдешь, кому отдать предпочтение...

Мэри Стюарт печально покачала головой – она никого неискала, во всяком случае, пока. И это покагрозило превратиться в никогда. Несмотряна обнадеживающий разговор с Таней в комнате Тодда, свет в конце тоннеля дляМэри Стюарт еще не зажегся...

Прием оказался даже лучше, чем они ожидали. ФелицияДейвенпорт была очень внимательна и ласкова с обеими. Они с Мэри Стюарт долгообсуждали Нью-Йорк, театральные события города, даже детей. Мэри Стюарт онапонравилась.

Таня провела почти весь вечер в окружении мужчин, у МэриСтюарт тоже хватало восхищенных поклонников. Она ни от кого не скрывала, чтозамужем, и не прятала обручальное кольцо. Прием благотворно подействовал на еенастроение. Уезжала она в отличном расположении духа. Таня предложила еще разокпобаловаться гамбургерами, но Мэри Стюарт предпочла поехать прямо домой – онаеще не совсем готова злоупотреблять только что обретенной независимостью ибросать вызов Биллу.

Таня довезла ее до дому. Мэри Стюарт пригласила ее зайти, ноТаня спешила в гостиницу – ей необходимо сделать несколько звонков и отдохнуть.

– Большое тебе спасибо за вечер. И не только за него. –Мэри Стюарт благодарно улыбнулась. – Как обычно, ты помогла мне. Поразительно,тебе всегда это удается!

– Фокус в том, что я раз в год тебе навязываюсь.

– Теперь займись собой, слышишь? – предупредила ее МэриСтюарт.

Подруги рассмеялись и обнялись. Мэри Стюарт стояла натротуаре и махала вслед лимузину, пока он не исчез за поворотом. Входя в свойдом, она чувствовала себя Золушкой. Танино появление всегда меняло ее жизнь,пускай всего лишь на время, и напоминало об их дружбе, которая была, есть ибудет, наверное, впредь. Во всяком случае, они постараются. Сейчас оначувствовала себя лучше, чем когда-либо за целый год. Таня нагрянула вовремя.Сама переживая переломный период в жизни, она тем не менее умудрилась вдохнутьв Мэри Стюарт новые силы.

– Мистер Уолкер только что поднялся, – сообщил лифтер.

Войдя в квартиру, она мельком увидела мужа, входящего вспальню. Он слышал, как она вошла, но не соизволил оглянуться. Это какпощечина: он даже не желает на нее смотреть! – Привет, Билл! – Она вошла вспальню следом за ним. Только сейчас он обратил на нее внимание, бросив мелькомвзгляд через плечо. В руках он держал портфель.

– Не видел, как ты вошла.

Неправда! Просто не пожелал обернуться. О, Билл, как никто,умел обижать и отвергать.

– Как прием?

– Очень интересно. Масса приятных людей. Это как свежаяструя. Фелиция Дейвенпорт – прелесть, ее друзья по большей части тоже. Ячудесно провела время. – В кои-то веки она обошлась без покаяния. Почему-то вэтот раз она не ощущала необходимости ползти к нему побитой собачонкой,вымаливая прощение за непростительное прегрешение. Кажется, Таня помогла ейсегодня выбраться на свободу. – Жаль, что ты не смог пойти!

– Я ушел с работы двадцать минут назад, когда ты ещеразвлекалась. – Реплика была не очень дружелюбной, но он произнес ее с улыбкой.– Через три дня мы уезжаем в Лондон.

Она очень удивилась.

– Это гораздо раньше, чем ты собирался! – упрекнула онаего, снова почувствовав себя наказанной и брошенной.

Не существовало никаких серьезных причин, почему бы ей неполететь с ним в Лондон. Но Билл уже давно дал ясно понять, что об этом неможет быть и речи, не хотел, чтобы она путалась под ногами, пока он работает.Еще один способ держать ее на расстоянии.

– Увидимся, когда ты привезешь Алису, – пообещал он,словно читая ее мысли.

Увы, два дня за три месяца – слишком мало, чтобы удержать наплаву брак. После путешествия с дочерью по Европе она проведет остаток лета вНью-Йорке одна. Ее вдруг осенило: а не слетать ли на несколько дней вКалифорнию навестить Таню? Других дел у нее все равно не будет: все ее-благотворительные комитеты прерывали на лето свои заседания. Об этом стоилопоразмыслить, хотя она знала, что вряд ли осуществит свое намерение.

Билл удалился в ванную, откуда вышел переодетый в пижаму.Казалось, он вовсе не замечает ее, несмотря на чудесное платье ипривлекательный вид. Можно было подумать, что после смерти сына он пересталвоспринимать ее как женщину.

Она уединилась в ванной, чтобы медленно избавиться от платьяот Валентино, а заодно от иллюзий о своей привлекательности и, главное,независимости. Вернулась в спальню в халате. Билл лежал к ней спиной, занятыйчтением каких-то бумаг. Какая-то сила, которой она не смогла противостоять,вдруг заставила ее бросить ему вызов. Ее голос прозвучал спокойно, но оченьотчетливо. Ее удивили слова, которые у нее вырвались, но не так напугали, какего.

– Я не стану вечно это терпеть, Билл. – Высказавшись,она немного постояла молча, дожидаясь, пока он обернется и удивленно взглянетна нее.

– Что ты хочешь этим сказать? – Он прибег ксокрушительной интонации, отрепетированной в суде, но на сей раз она неиспугалась. Танины речи вселили в нее отвагу.