Я переделывала под себя услышанные от посторонних людей истории. Ежедневно старалась зажечь в твоих глазах так нравящиеся мне озорные искорки. Я поддерживала твой интерес к себе, как костёр в зимнюю пору: аккуратно раз за разом подкладывала в огонь дрова, чтобы сохранить пламя, но и не дать ему разгореться слишком сильно. Я не хотела спалить раньше времени весь запас нашей любви и страсти. А в итоге мною всё потеряно – самый любимый и родной на земле человек, доброе имя, друзья, работа».

Киру растрогала, но и удивила явственно выраженная в письме глубокая привязанность Валерии. Оставалось неясным, как и когда она могла сложиться. Ведь их общение было довольно поверхностным. Новогодняя вечеринка, на которой состоялось их знакомство, закончилась под утро. На рассвете, когда все стали разъезжаться, выяснилось, что Валерия снимает комнату на противоположном конце Москвы. Денег на такси у девушки явно не водилось. Поддавшись внезапному порыву, Кира пригласила её переночевать у них – благо ехать было совсем близко. В машине девушки расположились вдвоём на заднем сиденье. Они смеялись, о чём-то весело, беззаботно болтали. Кажется, уже тогда Лера пыталась воспользоваться царящим в салоне авто полумраком и без особого повода вдруг легко касалась Кириных коленей, пыталась приобнять Киру за плечи, когда на поворотах их бросало друг к другу, брала её руку в свои. Кира ещё была в прекрасном праздничном настроении, хохотала и совсем не придавала этому дурачеству значения.

Валерия прогостила у них целый день. Казалось бы, обычная ситуация. Им самим порой приходится ночевать у друзей, особенно в загородных домах. Кира и предположить не могла, что этот ординарный случай получит такое странное продолжение.

«Если бы ты знала, насколько тяжело освоиться амбициозной и самоуверенной провинциалке в столице. Тебе повезло родиться и жить в Москве, поэтому не дано ни понять, ни прочувствовать этого. А мне приходилось ежедневно, ежеминутно бороться за место под солнцем, которого, кстати говоря, здесь почти не видно. Я была вынуждена воевать с беспардонными, сильно пьющими соседями в коммуналке на каких-то дальних подступах к городу, где по дешёвке сняла комнатушку. Я часами толкалась в переполненном вонючем транспорте, чтобы вовремя добраться до скучной, однообразной, бессмысленной и низкооплачиваемой работы. Я усердно соперничала с более энергичными и подготовленными сотрудниками. Я стремилась получить разовую премию, мизерную прибавку, да просто удержаться на своей маленькой должности, потому что другие перспективы у меня отсутствовали. Я постоянно грызлась в очередях со старушками, которых что-то не устраивало в моём внешнем виде и поведении. Но основной, главной целью было жить, смеяться, радоваться – и казаться успешной в твоих глазах. Только для тебя у меня всегда была заготовлена лучезарная, счастливая улыбка.

Всё свободное время – да и на работе тайком – я штудировала толстые глянцевые журналы в поисках необходимой информации. Если бы мои учителя видели, какой я, оказывается, бываю усидчивой, смирной и вдумчивой, как умею схватывать на лету, запоминать прочитанное с первого раза и пересказывать потом, если потребуется, близко к тексту. Им невдомёк, с каким упорством я могу сидеть за письменным столом и вникать в интересующий меня материал. А причина в том, что это я проделывала не ради знаний, не для саморазвития. Это всё было только для тебя.

Каждый раз, когда я собиралась увидеться с тобой, меня охватывало жгучее волнение. За час-полтора до встречи я начинала нервничать, как перед первым свиданием, и уже ничего не могла с собой поделать. Представляя, что ты сидишь тут, на диване в углу, требовательно и пристально меня разглядываешь, я перемеривала весь свой скромный гардероб, старалась принимать наиболее выигрышные позы, чтобы обольстить тебя. Мне кажется, я стала одним из лучших экспертов по нижнему белью, так много всего приобрела, стремилась быть сексуальной и желанной, чтобы на меня всегда было приятно смотреть. Я по три-четыре раза наносила и смывала макияж, потому что мне казалась, что он тебе не понравится и ты будешь мною разочарована.

Больше всего мне хотелось хоть в чём-то быть похожей на тебя. Я вдумчиво изучала твою манеру одеваться. Ты всегда это делаешь столь элегантно и естественно, будто родилась с чувством стиля, цвета и композиции. У тебя всё получается легко и непринуждённо, какая-нибудь незначительная деталь туалета оживляет и представляет облик в новом свете, да так, что залюбуешься. Мне же это давалось с большим трудом, а главное, откуда было мне взять средства, чтобы дотянуться до твоего уровня.

С какой грацией ты одевалась и раздевалась – загляденье… Мягкими кошачьими движениями поднимала руки, прогибала спину, наклонялась и выпрямлялась, всем этим ты доводила меня до умопомрачения. Мне кажется, я была готова часами наблюдать, как ты примеряешь блузки и кофточки, поворачиваешься перед зеркалом, стараясь лучше рассмотреть себя с боков и со спины. Я заводилась от того, как ты изящно и ловко изгибаешься, чтобы достать какой-нибудь предмет туалета из нижнего ящика комода, как тщательно расправляешь на бёдрах резинки чулок».

Кира смутилась, обнаружив, что её внимательно, дотошно разглядывали. Какое нижнее бельё, какие одевания, переодевания? Лера осталась у них на ночь один-единственный раз. Андрей как настоящий джентльмен уступил ей своё место на кровати, сам устроился на раскладушке. Валерия лежала рядом, но в этом не было ничего особенного, во всяком случае, для Киры. Однако похоже, что в жизни Леры та ночёвка стала значительным событием.

Вдруг Валерия еле-еле, воздушно, словно пером, коснулась, провела по её руке. Уставшей от танцев Кире это показалось случайным, и она, почти засыпая, спокойно повернулась на другой бок. Но через некоторое время Лера ещё раз тихонько, вскользь, очень нежно тронула её плечо. Кира промолчала и на этот раз. Вскоре Лера пододвинулась к ней ближе и уже откровенно попыталась обнять. Вот тут-то Кире пришлось вежливо, но твёрдо объяснить, что она такого не любит, и вообще не терпит, когда её касаются во сне, даже с мужем они спят под разными одеялами. На всякий случай Кира отодвинулась от Леры на самый край – не будить же было, в самом деле, Андрея – и спокойно проспала до утра.

И это всё. Больше ничего не было ни той ночью, ни после. Кира припомнила, что утром Валерия с плохо маскируемым интересом наблюдала, как она поднимается, безо всякого стеснения снимает пижаму, одевается к завтраку. Валерия пробыла у них весь день, а вечером они вместе поехали к другим общим знакомым. Кира перед этим снова наряжалась и прихорашивалась при Лере и