и его друзей. За ней быстро подоспели наёмники, от чего создалась крайне несуразная ситуация, как обе стороны просто послушно стояли, ожидая подъёма, ведь оба были не в силах преодолеть тот ручеёк людей, разделяющий их, не попав на принудительную лекцию. Конец же был не таким радужным. Ступив на второй этаж, она, сама того не зная, протискиваясь сквозь кубометры плоти и дурно пахнущих посетителей, загнала себя в ловушку. Впереди лишь металлическая трубчатая ограда с видом на вход первого этажа, а сзади уже подоспевающие они.

— Чёрт! — вскрикнула Сара и обернулась, встретившись взглядами с подошедшими слишком близко для побега преследователями.

— Сдавайся. Тебе больше некуда бежать, — уверенно произнёс командир. Мельком осмотревшись по сторонам, она понимает, что он прав. В какую бы сторону она не побежала, её схватят, и никто ей не поможет, ведь посчитают очередной преступницей.

Недовольно фыркнув, она смиренно опускает голову и вздыхает, начиная снимать рюкзак со спины. Командир под маской усмехается такому удачному повороту событий и делает шаг вперёд, но останавливается в недоумении от её слов.

— Знаете… Я всю жизнь пыталась не совершать ошибок. Но… — говорит она, ухватив лямки рюкзака правой рукой, а другой держа телефон. — … Сегодня я намерена совершить одну!

В их глазах тут же мелькнуло мимолётное осознание. Поспешив её остановить, они с огнём в глазах бросились к ней, но поздно. Несколько оборотов вокруг, и рюкзак летит вниз, а она, нажав несколько кнопок на телефоне, покупает рекламное место прямо над входом, да ещё и со звуком.

Рюкзак с грохотом падает на землю, ломая плитку, чуть не угодив засмотревшемуся в телефон парню по голове, чем привлекает внимание не только к ней, но и к рекламе, на которой она во всеуслышание объявляет награду тому, кто доставит его к Верховному Суду. Что произошло дальше, она не видела, ведь двое подоспевших заломали её лицом в землю, сковывая руки наручниками. Но даже так она слышала тот животный звук наживы, источаемый сотнями людей, что били готовы порвать друг друга в клочья за отнюдь не тривиальную сумму в сто тысяч заритов.

— Дура! — кричал командир отряда, врезав ей сапогом по лицу. — Чего ты хотела этим добиться?! Думаешь, мы не сможем просто отнять его у них?!

Присев на корточки, он хватает её за волосы и силой поднимает лицом к себе, но видит отнюдь не то, что ожидал увидеть. Девушка ехидно улыбалась, скаля окровавленный от потери одного зуба рот, из которого прозвучало лишь одно издевательское слово:

— Пососи.

Понимание пришло лишь через несколько секунд, вместе с донесением его людей на входе.

— Сер, вынужден доложить, что в рюкзаке отсутствует нужная нам цель! Там… Сплавленные друг с другом пластины туалетной двери.

Ещё раз посмотрев ей в глаза, в которых так и горел огонь, он отпускает её и откланивается прочь, говоря:

— Вы двое отведите её в машину. Ты же доложи об этом нанимателю… У нас сегодня будет трудный день.

Подняв её крайне грубым образом, просто потянув за одежду, они поставили её на ноги и повели к выходу, где уже на парковке их ждала машина. Страха не было, была лишь злость и надежда на дорогих ей товарищей. Бросив её на заднее сидение, они с хлопком закрыли дверь, ставя точку в её борьбе, но не в борьбе остальных.

Глава 11 Тоннельные топи

Звуки оживлённого города глохли, но не исчезали полностью в подземных технических помещениях, в которых водились лишь крысы, плесень да тараканы с ремонтными дронами. Никто уже не помнит, когда в последний раз туда ступала нога человека, но сегодня тот день, когда это случиться вновь. Пробираясь сквозь тонны чёрной от пыли древней паутины, полностью в темноте, Иван Иваныч упорно следовал вперёд, чувствуя себя как в своей тарелке. Пусть они и более просторные, но это всё ещё технические тоннели, а это его стезя. И каким-то левым чувакам в них его не переиграть. По крайней мере, пока у него не отнимут его очки, без которых он в них был бы слеп, как крот.

— Так, теперь направо, — говорил он сам с собой, периферией глаз, сверяясь с картой, попутно с заметной периодичностью поправляя сползающий рюкзак, что уже успел осточертеть ему своими острыми краями до боли в спине. И вдруг его слух улавливают чьи-то аккуратно сменяющиеся шаги. Их много, больше двух, но туннель не рассчитан на пребывание более двух стоящих рядом персон — это его преимущество.

— «Ну что ж, Иван… Придётся попыхтеть», — подумал он и, глубоко вздохнув, побежал.

С десяток красно горящих глаз устремились следом, не отставая ни на шаг. Сердце колотилось, словно бешеное, разгоняя кровь. Все прочие мысли испарились, заменив собой первородные инстинкты, говорящие ему бежать сверх своих сил. Но даже так он ни на поворот не отклонился от проложенного им два дня назад курса. Они становились всё ближе и ближе, ближе и ближе, ближе и ближе. Настолько, что казалось, будто один из них вот-вот схватит его и он упадёт, что всё больше мотивировало его бежать ещё быстрее. И когда казалось, что сердце скоро выпрыгнет из груди, он забегает за поворот и видит полуоткрытую дверь, в которую тут же прошмыгивает и закрывает на вентиль.

— Фух… Такими темпами я умру раньше, чем они меня поймают, — обронил Иван, решивший взять небольшую передышку, опираясь рукой об ближайшую стену, как вдруг его глаза слепит прожёгшим в двери дыру факелом, от которого он рефлекторно прикрыл глаза. — Кузькины дети! Если я умру, обещаю, я буду приходить вам во снах!

Развернувшись, он оглядывает техническую комнату, а конкретно левую её часть, где находиться перекрытый ржавой вентиляционной решёткой технический тоннель для персонала. Подойдя ближе, совершенно не торопясь, он приседает, ухватывается за неё всеми пальцами и одним резким движением вырывает, откладывая в сторону. Столь же не спешно сняв рюкзак, он кладёт его впереди себя и, толкая, начинает ползти по довольно узкому, конкретно для него тоннелю. Он был грязным, вонючим, стенки натирали незащищённые места, а от одного дыхания в нём сводило горло, вызывая кашель, будто от красного перца. Но Иван, будто ему всё не почём, продолжал ползти, подавляя его.