Наташа была уверена, что Зайцев виновен в убийстве Нади. Надо сказать, я тоже подозревала его, но что-то мешало мне перейти от подозрений к твердой уверенности. Да уж, чего-чего, а уверенности у меня не было никакой. Не знаю, что на меня нашло в разговоре с Наташей. Я так убедительно защищала Зайцева, хотя сама уже почти поверила в его виновность. Не знаю, почему я вдруг так рьяно принялась отстаивать его интересы.

Скорей всего, потому, что мне хотелось во всем разобраться самой. Если окажется, что Костя виноват, я с чистой совестью сдам его Астаховой, а если же нет, а его арестуют, мне будет очень неприятно. Неприятно — это еще по меньшей мере.

Конечно, у меня были случаи, когда моим клиентом становился сам преступник, но это всегда заканчивалось плачевно. Как для клиента, поскольку он благополучно садился в тюрьму, так и для меня. Такие случаи всегда выбивали меня из колеи на несколько недель, не говоря уж о накрывшейся оплате работы. Но в случае с Костей Зайцевым меня мучили страшные сомнения.

С одной стороны, все факты говорили за то, что он и есть убийца, но при этом какие-то незаметные мелочи не давали всем остальным уликам сложиться в ясную картину преступления. К примеру, было совершенно очевидно, что Зайцев либо намеренно, либо по забывчивости не упомянул в своих показаниях о том, что он отлучался с работы в момент, когда было совершено преступление. Следовательно, человек, расследующий убийство, со всей уверенностью примет этот факт как очевидное основание для подозрений.

Но, с другой стороны, он отсутствовал так недолго, что лишь с большим трудом мог успеть совершить убийство, к тому же зачем ему нужно было приходить в то время, когда — а это он прекрасно знал — Надя обычно возвращается домой. Конечно, все это можно объяснить нервозностью, мол, у него не все шло гладко, он никак не мог найти то, что искал, он мечется, теряет осторожность и вот — оп! — убийство.

Но таким образом можно объяснить все, что угодно. Скажем, машина врезается в столб, человек ломает руку, водитель ломает ребро, приезжает такой чудо-следователь и на основании подобных рассуждений заключает, что пешеход специально прыгнул под машину, а водитель в свою очередь подкарауливал последнего, чтобы искалечить. Вот такие дела!

Мне нужно было срочно разобраться с Костей Зайцевым. Пока я сама не разберусь во всем, его не должны арестовывать. Нужно было позвонить ему, предупредить о том, что знает милиция, и самой задать несколько вопросов.

Через пару минут после моего звонка Костю позвали к телефону. Мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами, я, как могла, попыталась объяснить свое отсутствие на назначенной встрече — благо Костя не проявил особого любопытства — и перешла к делу.

— Костя, мне час назад звонила Астахова, следователь, ведущий дело Нади…

— Что, выяснили что-нибудь?! Скажите мне!

— Нет, не выяснили, вернее, — я немного замялась, — вернее, выяснили, но, как мне кажется, не совсем то, что вы ожидаете услышать.

— Что-то я вас не пойму, Таня. Что же это за новая информация, которую я не могу ожидать услышать, — Костя явно занервничал, — уж не хотите ли вы сказать, что следователь решил, что Надю не убили, а она сама ударила себя зажигалкой по голове, или это вообще несчастный случай?!

— Костя, мне сейчас не до ваших дурацких шуток. Так что замолчите и слушайте! — Я, конечно, понимала, что он на взводе, но, несмотря на это, тоже уже начинала не на шутку сердиться.

— Извините, Таня. Я немножко не в себе. Все эти события сделали меня каким-то нервным, — ответил он уже гораздо спокойнее, — так что вы хотели сказать, я вас внимательно слушаю.

— Хорошо, что вы успокоились, — я была на самом деле рада тому, что он не устроит мне истерику посередине разговора, — значит, я продолжу. Сегодня мне звонила следователь Астахова. Мы с ней довольно хорошо знакомы. Она сообщила, что в деле появились новые улики. Об одной из них я узнала несколько раньше, чем она, а вот остальные явились для меня полной неожиданностью. Сейчас я вам их перечислю. Во-первых, удалось выяснить, что в день убийства вы отлучались с работы как раз за несколько минут до момента убийства, то есть имели возможность дойти до дома Нади и убить ее. Кстати, вы не упомянули об этом ни в своих показаниях следователю, ни в нашей с вами беседе. Вы можете это как-нибудь объяснить?

— Подождите, дайте подумать, — Костя, казалось, был озадачен, — да, я, кажется, припоминаю. Конечно, в тот день я выходил с работы за сигаретами, но отсутствовал совсем недолго и тут же об этом забыл. Я никак не мог предположить, что это событие может вас заинтересовать. И уж никак не мог предположить, что оно может послужить уликой.

— Это вы так думаете, а милиция совсем другого мнения. Конечно, было бы значительно лучше, если бы вы в самом начале рассказали мне об этом, но теперь уже поздно и ничего не поделаешь. Я узнала о вашей отлучке с работы несколько раньше, но не сделала никаких конкретных выводов, в отличие от следователя. Я решила разобраться во всем прежде, чем высказать свое мнение. А вот Астахова считает, что вывод сделать можно, и только один. А вывод, как вы понимаете, не совсем приятен…

— Так вы хотите сказать, что меня все-таки подозревают в убийстве Нади?!! — Костя захлебывался от возмущения. — Да это же полнейший абсурд!!! Как же они могли до такого додуматься?! Объясните мне, Таня!

— Не волнуйтесь вы так. Все не столь уж плохо, вы ведь теперь знаете о том, что на уме у следователя, и можете принять меры. Например, нанять адвоката, хотя, я думаю, это вы всегда успеете сделать. Скорее всего, они не будут брать вас под стражу, а ограничатся подпиской о невыезде, поскольку улик еще недостаточно. Так что особо не паникуйте. Но об адвокате все равно стоит подумать.

— Простите, Таня, какой адвокат? Я же ни в чем не виноват! Вы-то это понимаете, надеюсь?!

— Может быть, но, как бы там ни было, вы же не будете требовать от меня поспешных выводов. Я еще ни в чем не уверена.

— Значит, и вы считаете, что я могу оказаться убийцей?! Что вы молчите?!!

— Я всего лишь жду, когда вы успокоитесь. Нет смысла о чем-либо разговаривать в таком тоне, — я старалась говорить как можно спокойнее.

— Вы не ответили. Так вы допускаете возможность, что именно я и есть убийца?

— Да, конечно, я допускаю такую возможность, равно как и любую другую. Но это не значит, что я в этом уверена в той же степени, что и Астахова.

— Но вы все же допускаете, что это я. Господи, вот уж не думал!.. — В голосе его уже не было злости, только усталость, но вдруг он немного оживился и добавил: — Но разве то, что я вас нанял для расследования убийства, не доказывает, что я невиновен? Зачем убийце нанимать детектива, хотел бы я знать?!

— Нет, дорогой Костя, это ничего не доказывает. В моей практике было несколько случаев, когда моими клиентами становились именно те люди, которые были виновны в совершении преступления, за расследование которого я бралась. И делали это именно для того, чтоб попытаться таким способом отвести от себя подозрения. Таких ситуаций я терпеть не могу, поэтому по возможности стараюсь избегать подобных дел. Но это, как вы понимаете, чаще всего не удается.