class="p1">Когда на сессиях я предлагаю своему типичному клиенту представить образ себя психологически-взрослого, у нас перед глазами проходит парад экспонатов кунсткамеры: фигуры то без головы, то без ног, то не антропоморфные, то вовсе неодушевленные. Так бессознательное моего клиента, никогда не встречавшего эталонного взрослого, пытается собрать его модель из имеющихся обрывочных данных, как из деталей разных конструкторов. И, естественно, создает Франкенштейна.

Такой пародии на Взрослого добавляет драматизма полное отсутствие сегодня культуры эталонов – реальных людей или героев кинематографа и литературы, которые могли бы служить моральными ориентирами. Если еще при Советах культура людей-эталонов (героев, стахановцев, ударников, передовиков и др.) процветала, то в наше время вопросы «Кто для вас человек-эталон?» и «На кого вы хотели бы равняться?» ставят моих клиентов в тупик.

Искажения в представлении бессознательного о взрослости накапливаются из поколения в поколение, и каждое новое поколение становится более инфантильным, чем предыдущее. Эскалации инфантильности способствует еще и тот факт, что научно-технический прогресс, индустриализация и социальные преобразования последнего столетия сняли с человека огромную долю тяжести бытия, которая прежде требовала формирования взрослых качеств – стойкости, мужества, выдержки, трудолюбия, усердия и др. Однако тяжесть бытия осталась неизменной в бессознательном – благодаря неудачной системе убеждений – на хрупких плечах детских идентичностей.

Взрослость – это сентимент, любые попытки воссоздать Взрослого, не побывав им, подобны усилиям слепцов описать слона по хоботу, хвосту, ноге и уху. Поэтому образ неприятного Родителя – уставшего или жестокого критикана, которого мы принимаем за Взрослого, – это и есть тот максимум, на который психологически-ребенок в принципе способен, когда пытается осмыслить, а главное, почувствовать взрослость. Лучшее из возможного и меньшее из зол.

Оставаясь незрелыми, «внутренние дети» и «внутренние родители» никогда не смогут сделать вас ни эффективными, ни счастливыми – для этого у них попросту не хватит психических «мощностей». Единственный, кто способен создать вам не только благополучие, но и блаженство бытия, – это Взрослый. И на практике в бессознательном мы видим, что он – совсем не тот человек-машина, каким описал его Берн.

В следующей главе я покажу, каков подлинный Взрослый в реальности, почему его действительно стоит создать и почему фигура Взрослого – это самое прекрасное, что мне доводилось видеть и чувствовать.

Глава четвертая

В двух шагах от сверхчеловека

Решение вековой проблемы

Великие умы по-разному решали проблему сосуществования Ид, Эго и Суперэго, чреватого либо излишней психотизацией, либо чрезмерной невротизацией индивида. Фрейд и его последователи отрицали возможность полностью выйти из-под власти Ид, рекомендуя периодически «выпускать пар» бессознательных импульсов и таким образом ослаблять фрустрацию.

В пику им постмодернисты Делез и Гваттари предлагали полностью избавиться от «фашистской» невротизации Эго, «снять крышку с кипящего котла»: выпустить интенции Ид на волю, пусть и ценой неизбежного мятежа «дикарей». В надежде на то, что «дикари» – после сведения счетов с «надсмотрщиками» – образуют новое Я, свободное от фрустрации и способное гармонично сочетать стремления бессознательного с интересами внешней реальности так, чтобы спонтанные желания больше не грозили крахом социальной жизни индивида.

По сути, Делез и Гваттари предлагали социалистическую революцию в структуре психики: выпустить «пьяную матросню» из бессознательного и дождаться, пока та «разграбит Зимний» и создаст свою «Страну Советов». Именно историческая аналогия государственного переворота дает нам представление об исходе решения дать волю хаотичным интенциям бессознательного: новое государство, как правило, становится не менее, а то и более тоталитарным, чем прежнее, и история повторяется. Так и индивиду, решившему выпустить на волю всех своих внутренних «демонов» (детей), рано или поздно, чтобы избежать развала личности, придется обуздывать их еще более суровыми дисциплинарными мерами, что обернется новым уровнем невротизации.

Несмотря на одиозность концепции Делеза и Гваттари, многие социальные преобразования именно благодаря ей преодолели окно Овертона.

Ни у самого Фрейда, ни у его сторонников, ни у его противников не было главного – языка для конструктивных переговоров с бессознательным и структурирования бессознательного.

В своей практической работе я вижу, что сегодня язык, позволяющий говорить с бессознательным, систематизировать и преобразовывать его структуры, уже существует, однако еще не получил должного освещения, признания и распространения.

Работа через образы отличается от многих существующих методик психоанализа и психотерапии тем, что ведется в полностью сознательном состоянии клиента, не требует гипноза или транса и позволяет человеку контролировать все производимые изменения. А после небольшого обучения – и практиковать это самостоятельно, без помощи психотерапевта. Диалог с бессознательным на языке образов интуитивно понятен, этот навык легко приобретается и совершенствуется. Вполне возможно, ранее он был естественным для человека, но мог ассоциироваться с магией или сверхспособностями.

Я никогда не ставила перед собой задачи решить вековую проблему психоанализа. Руководствуясь принципом максимальной полезности для клиентов, я всегда искала кратчайшие пути решения проблемы человека. Бессознательное – это спонсор, который может создать во внешней реальности абсолютно все, но при условии соответствующих внутренних изменений. Работу с бессознательным можно представить как образный ответ на вопрос «Как мне нужно измениться, чтобы получить желаемое?» – и воплощение полученных рекомендаций в жизнь через работу с образами.

Поработав со многими самыми разными людьми, я эмпирически пришла к тому, что именно психологическое взросление является универсальным ответом на вопрос о требуемых изменениях и тем условием, при выполнении которого «всемогущее» бессознательное запускает «автопилот достижения целей». Языком образов оно говорит и показывает: стань взрослым – и легко получишь все, о чем мечтаешь. И чем лучше выполняется это условие, тем быстрее решаются проблемы и реализуются цели.

Наглядный образ того взрослого состояния, до которого клиенту необходимо внутренне дорасти, чтобы легко получать желаемое, бессознательное моделирует само, как только мы вычищаем из исходных фигур все образы, маркирующие неблагополучие (негативные состояния, а главное – негативные убеждения). Это искомое состояние взрослости, как мы увидим далее, вовсе не берновская бесчувственная машина, а очень сильная и в то же время нравственная фигура. Так мы на практике видим, что бессознательное – это удивительно гармоничная структура психики, а вовсе не тот океан хаоса, каким определял его Фрейд.

Практическая работа скорее подтверждает правоту Юнга, который считал, что цель психического развития состоит не в том, чтобы эго «подчинило» себе бессознательное, а в том, чтобы оно признало силу самости (бессознательного) и уживалось с ней, приспосабливая свои действия к потребностям и желаниям своего бессознательного партнера.

Эмпирически самый короткий путь от проблемного состояния клиента до той благополучной взрослости, которую бессознательное ставит условием реализации желаемого, за одну сессию проходит через следующие важные реперные точки:

– замена негативных убеждений, создавших проблему;

– доращивание невзрослых идентичностей, участвующих