подхватывает его под локоть и тащит в кухню. – Пойдем вниз, покажешь, с чем ты там не справился. Да и дров полный сарай, чего сложного, не пойму…

Под удаляющиеся голоса я вскакиваю, завернувшись в плед, быстро собираю раскиданную одежду и на цыпочках убегаю наверх. Не успеваю войти в спальню, а уже включается свет, раздается гудение приборов и даже кажется, что теплеет.

Спускаюсь на первый этаж уже прилично одетая и успев умыться едва теплой водой. Из кухни по дому разносится божественный запах кофе с кардамоном и корицей. Там все выглядит как в сказке: один веселый смуглый красавец пританцовывает у плиты, колдуя над большой медной джезвой, другой – стройный блондин с серо-голубыми глазами мажет булочки желтым маслом и раскладывает тонкие ломтики колбасы. Солнце сияет так, словно уже лето, а не едва начало марта.

– Мороз и солнце – день чудесный! – декламирует Гарри. – Еще ты дремлешь, друг прелестный? Пора, красавица, проснись! Скоро весна! Цветы расцветут!

– Там не так, – вношу я свою нотку вредности в идиллическую картину. – Как дочку назовете?

– Зоряна, в честь прабабки, – тут же откликается Гарри. Ему точно ничто не может испортить настроение. – Жена у меня из местных, ее семья родом из деревни, которая тут стояла. Ведьма!

Гарри говорит это с таким наслаждением, словно каждый мужчина только и мечтает, что о жене-ведьме. И теперь еще и дочери.

– Да вы ешьте-ешьте! – Он снимает джезву с огня и разливает волшебно пахнущий кофе по чашечкам. – Через часик уже клининг приедет, потом повара, официанты, суета начнется! Отдохнуть больше не успеете!

И почему-то подмигивает Святу.

Тот переводит взгляд на меня и поднимает бровь.

Пфффф, обойдется.Что было в колдовской деревне – остается в колдовской деревне.

Минутка слабости, не больше. Повторять я эту глупость не намерена.

И поэтому, допив кофе, гордо удаляюсь в уже прогревшуюся спальню и начинаю готовиться к корпоративу.

Горячий душ – наслаждение покруче любого секса!

Вскоре, как Гарри и обещал, за дверьми начинается топот, слышатся незнакомые голоса, гул пылесосов, шум воды. Раздражает это все так сильно, будто это в мой личный дом вломились незнакомцы.

Я успела привыкнуть к сонной снежной тишине этого места. И дурацким пикировкам со Святом. Реальный мир на одни сутки отдалился от нас, и мы были друг другу уже не коллеги-соперники и не бывшие жених и невеста, а кто-то ближе и теплее.

Но – пора возвращаться.

Хоть Гарри и включил интернет, я мстительно никому не звоню – пусть кое-кто другой разбирается с нашими мятежными подчиненными. А у меня и своих дел полно.

Прическа, макияж, смелое платье – чуть-чуть напоминающее знаменитое «голое» платье Мэрилин Монро, в котором она поздравляла Кеннеди с днем рождения.

Не настолько откровенное, но ассоциации совершенно однозначные.

Любуюсь собой в зеркало – и настроение повышается.

Обожаю наряжаться, сиять, ловить восхищенные взгляды!

И сегодня – один из таких дней, когда я могу показаться во всей красе. Пусть Афанасьев грызет локти, понимая, что потерял. Пять лет назад я была еще свежее и ярче, а уж свадебное платье идет любой девушке. Как мне в тот день хотелось увидеть в его глазах восторг и радость!

Но не суждено было сбыться.

Что ж, хотя бы сегодня отыграюсь.

Вторая волна топота и голосов накрывает второй этаж, когда я уже наношу последние штрихи к макияжу. На этот раз голоса знакомые. Добрались-таки мои потеряшки!

Вырвались с деревенской свадьбы, прислушались к голосу совести!

Все равно не выйду.

Хотел Свят почувствовать себя начальником, так пусть чувствует.

Лишь когда включают музыку и становится слышен звон бокалов, я решаю наконец покинуть свою башню из слоновой кости и появиться перед подданными во всем блеске.

Цокая тонкими каблуками по паркету, прохожу весь второй этаж насквозь, беру с подноса у официанта бокал шампанского и застываю в эффектной позе на верхней ступеньке, дожидаясь, пока меня заметят.

– Рената! – раздается чей-то голос, и внизу все начинают подтягиваться к подножию лестницы.

Разглядываю своих блудных подчиненных, ища на лицах следы возлияний, но все они на удивление румяны и бодры.

На заднем плане, в дверях, стоит Афанасьев в сияющей белой рубашке и отглаженных до безупречности черных брюках.

Щурит глаза, отражающие голубое мартовское небо, поднимает ладони и первым начинает аплодировать.

Вот! Тот самый момент, которого я ждала пять лет!

Теперь можно величественно спуститься и влиться в веселую толпу коллег.

Вот только…

Я замечаю, что Ленка пользуется моментом, пока Свят не отводит от меня глаз и подсыпает что-то в его бокал, стоящий рядом.

На одно мгновение я с ужасом думаю, что это приворотное зелье – тьфу, пропасть, заморочили меня эти здешние ведьмы!

А потом вспоминаю о наших коварных планах подкладывать новому начальнику кнопки на стулья. Что же она подсыпала? Слабительное?

15.

Приходится сворачивать торжественный план и спускаться по ступенькам в темпе вальса. Чтобы успеть в последнюю секунду – Свят уже подносит бокал к губам, когда я неуклюже толкаю его и для верности добавляю локтем.

Осколки брызжут в стороны вместе с отравленным шампанским, а я заявляю:

– Простите, Святослав Семенович, я такая неловкая!

– Ну что вы, Рената Романовна! Не стоит беспокоиться! Возьму себе новый бокал.

Он смотрит на меня с подозрением, а я просто развожу руками. И в последнюю секунду дергаю Свята за рукав, видя, что Егор ловко подставляет ему подножку.

Да что ж такое! Мне теперь на каждом шагу его спасать?

– Слушаю вас, Рената Романовна, – склоняется ко мне Свят.

Что бы придумать такое?

Улыбаюсь:

– Святослав Семенович, вы же помните, что с вас речь?

– К-какая речь? – вытягивается у него лицо.

– Ну что же вы! Я вас предупреждала!

– Ты не предупреждала! – он стискивает мой локоть и шипит на ухо.

– Я сказала готовиться к корпоративу, помнишь?

– Ты нормально сказать могла? Ручка есть?

Он забывает о своих планах на шампанское и отходит в сторону с листком бумаги и карандашом, быстро набрасывая какие-то тезисы.

– Мы очень рады новому начальству! – проходя мимо, хлопает его по спине Самвел Геннадьевич.

Свят вежливо что-то бормочет, а я как можно незаметнее снимаю с его спины записку маркером: «Люблю, когда меня зовут пупсиком».

Боже, ну и фантазия у нашего завхоза!

– Святослав Семенович, не одолжите телефон на минутку позвонить, а то мой сел,