– Да.

Вызвав Кентию Старр, старик распорядился снять копии со всех документом, а сам достал из ящика стола лист бумаги и начал покрывать его неровными торопливыми строками.

– Я дам вам рекомендательное письмо к одному своему старому знакомому в Гордане. Его фамилия Рэстан. Во время войны он был военным атташе в Барганде, а сейчас, кажется, дивизионный генерал и заместитель начальника военной контрразведки. Думаю, он отнесется к вашим словам со всем вниманием. Кроме того, я на всякий случай дам вам несколько контактов в других странах, если в Гордане для вас окажется слишком жарко.

– Спасибо, – Алекс взял запечатанное письмо и спрятал его во внутренний карман. – И еще одно, последнее. Если… когда все начнется, немедленно покиньте Тогрод! А если у вас есть подход к премьер-министру, убедите его объявить всеобщую эвакуацию из столицы! У пришельцев есть оружие особой мощности, оно может одним ударом разрушить целый большой город! Тогрод и Октав – возможные первоочередные цели!

– Хорошо, я запомню, – Таркин принял из рук Кентии стопку копий, сличил их и вернул оригиналы Алексу. – По крайней мере, постараюсь отправить отсюда Терию. Не теряйтесь. Удачи!

Вот теперь действительно с Баргандом все. Осталось только известить Купфлера, что он приступает к выполнению нового задания.

Продолжение книги - уже завтра утром. Не пропустите!

Глава 3. Ловите кошачий хвост! (часть 1)

«Мы засадим всю Цереру абрикосами,

Высеем луга по Млечному пути,

На Нептуне раков станем мы выращивать,

А на Марсе будут яблони цвести!»

Да, не скрою, это плод лично моего творчества. У всех нас настроение в последнее время немного странное, что и находит выражение в подобных стихотворных упражнениях.

Пошли двенадцатые сутки нашего полета. Всего лишь двенадцатые, но сегодня мы пересекли орбиту Нептуна, а значит, уже рукой подать до границ Солнечной системы. Потихоньку-полегоньку «Одиссей» набрал скорость почти в десять тысяч километров в секунду и продолжает прибавлять. Из Астрономической кабины, которой заведует наш звездочет Ив Рош и куда хотя бы раз в день заходим мы все, Солнце выглядит уже совсем крохотным диском, хотя и ярче всех остальных звезд, вместе взятых.

Неожиданно быстрое расставание с домом внезапно пробудило во многих из нас творческие способности. Мы уже окончательно оторваны от земной инфосферы. Последние письма домой были отправлены еще позавчера. Теперь мы обмениваемся с Землей короткими сообщениями: «У нас все нормально»… «Спасибо, мы тоже все живы-здоровы».

Последняя фраза, увы, по-прежнему актуальна. Кризис вокруг Эфиопии не разрешен до сих пор. Планета балансирует на грани большой войны.

Тревожные мысли о доме, от которого мы стремительно отдаляемся, нужно замещать чем-то другим. Поэтому наш распорядок уплотнился до предела, а кэп с Марком объявили творческий конкурс. В результате сейчас по коридорам «Одиссея» жизнерадостно бегают фантомы, а на стенах появляются стихи, начертанные кровавыми письменами.

Особенно отличился наш биолог Брату да Силва, накатавший целую поэму, правда, на португальском. Вирт перевел ее лишь как подстрочник. Что поделать, даже в XXIII веке компьютеры еще не научились писать стихи. Вот и приходится стараться людям.

А кто не может сам выстраивать рифмы, тот критикует. Как, например, мой нынешний напарник по вахте в Главной рубке, инженер по системам жизнеобеспечения Хавьер Исаси-Исасменди.

Хавьер, уроженец Страны Басков, давным-давно отделившейся от Испании, темноволосый и густобровый, чем-то напоминает мне актера Юрия Яковлева в роли Ипполита из «Иронии судьбы». По крайней мере, от него так и веет серьезностью, размеренностью и солидностью. Впрочем, и сфера ответственности у него исключительно солидная. В его ведение входят все системы защиты экипажа – от очистки воздуха до экранировки от излучений двигателя и космической радиации. Здесь нет и не может быть мелочей, поэтому ответственный, педантично точный Хавьер, безусловно, по праву занимает свое место. Пожалуй, единственная его слабость – это отсутствие чувства юмора, но к этому давно уже все привыкли и не пытаются над ним шутить или его разыгрывать.

– Ритм у тебя, Костя, неплохой, – со всей серьезностью говорит мне Хавьер, оценивая мое шуточное четверостишие. – Но почему вдруг луга?

– Так это же Млечный Путь! То есть молоко, коровы, пастбища…

– Хм… Логично, – на самом деле, это крутой комплимент с точки зрения моего товарища. – Но тогда раки не подходят. У тебя в трех строках говорится о растениях, а в четвертой – животное.

– И верно, – теперь задумался и я. – Устрицы вместо раков не подойдут?

– Нет, Костя. Моллюски – это тоже животные.

– А если так? – я нараспев продекламировал все четыре строки:

«Мы засадим всю Цереру абрикосами,

Высеем луга по Млечному пути,

Станет нас Нептун снабжать морской капустою,

А на Марсе будут яблони цвести!»

Конечно, последнюю строчку я сплагиатил, но это и так всем понятно. Песня «Жить и верить — это замечательно!» стала неофициальным гимном марсианской экспедиции, состоявшейся в конце XXI века, и не забылась за прошедшие годы.

Кажется, Хавьер хотел выдать мне новую порцию дружеской критики. Но не успел.

Корабль внезапно чуть вздрогнул и… умер. Отключился и пропал из моего восприятия его мозг – главный компьютер. Оглохли и ослепли приборы – глаза и уши его. Остановился двигатель – его могучее сердце. Отнялись все его члены, расслабился его сфинктер…

Что за вздор я несу?!

Но если честно, мне стало дико страшно. В рубке полностью погас свет, не горели даже лампочки на шкалах приборов. Вместо межзвездного космического корабля мы оказались внутри бесполезной консервной банки, несущейся прочь от Земли с умопомрачительной скоростью.

Затем меня охватили горькая обида и досада. Эти чувства были еще сильнее, чем страх. И стоило так рваться в полет, чтобы так глупо пропасть в самом его начале?!

Наверное, поэтому так быстро вспомнилось, что здесь и сейчас, пока я в Главной рубке, а на мне шлем с усилителями биотоков, именно я являюсь де-факто капитаном «Одиссея». А значит, должен бороться за него и за своих товарищей. Рука сама нашарила на