А из динамиков рвался голос насмерть перепуганного ребенка.

– Я ЗНАЮ, ОДИН МОМЕНТ, Я ЗНАЮ, ПОВТОРИТЬ ПРОЦЕСС,ЗАДЕЙСТВОВАТЬ ВСЕ ЛОГИЧЕСКИЕ ЦЕПОЧКИ…

– Отвечай, – потребовал Роланд.

– МНЕ НУЖНО ВРЕМЯ! ВЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ МНЕ ВРЕМЯ! – тут же Блейнторжествующе завопил: – ВРЕМЕННЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ОТВЕТ НЕ УСТАНАВЛИВАЛИСЬ,РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА, НЕНАВИСТНЫЙ СТРЕЛОК ИЗ ПРОШЛОГО, КОТОРОМУ СЛЕДОВАЛО ОСТАТЬСЯСРЕДИ МЕРТВЫХ!

– Не устанавливались, – согласился Роланд. – Но ты не можешьубить нас, не разгадав загадку, Блейн, а Топика совсем рядом. Отвечай!

Стены салона вновь исчезли, и Эдди увидел, как мимопронеслись огромные высокие башни элеватора. Тех мгновений, что элеватороставался в поле зрения, едва хватило, чтобы его идентифицировать. Вот когда онв полной мере оценил безумную скорость, с которой несся монопоезд. Небосьбыстрее самолета на добрые три сотни миль в час.

– Оставьте его в покое, – простонал Маленький Блейн. – Вы жеего убиваете! Убиваете!

– Разве не этого он хотел? – спросила Сюзанна голосом ДеттыУокер. – Умереть? Так он сам говорил. Мы не возражаем. Ты – парень неплохой,Маленький Блейн, но даже такой гребаный мир, как этот, будет лучше без твоегобольшого брата. Мы возражали против того, чтобы он взял с собой и нас.

– Последний шанс, – провозгласил Роланд. – Отвечай илизабудь про гуся, Блейн.

– Я…Я…ВЫ… ШЕСТНАДЦАТЬ ДРОБЬ ТРИДЦАТЬ ТРИ… ВСЕ АВТОНОМНЫЕ…АНТИ… АНТИ… ВСЕ ЭТИ ГОДЫ… ЛУЧ… ПОТОП… ПИФАГОР… КАРТЕЗИАНСКАЯ ЛОГИКА… СМОГУ Я…СУМЕЮ Я… БРАТЬЯ ЭЛЛМАН… ПАТРИЦИЯ… КРОКОДИЛ И УЛЫБКА… ЦИФЕРБЛАТ… ТИК-ТАК,ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ, ЧЕЛОВЕК НА ЛУНЕ И ГОТОВ ПРЫГНУТЬ… НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, НЕОСТАНАВЛИВАЙСЯ, MON CHER… О, МОЯ ГОЛОВА… БЛЕЙН… БЛЕЙН СУМЕЕТ… БЛЕЙН ОТВЕТИТ… Я…

Блейн уже вопил, как младенец, перескочил на какой-то другойязык и запел. Эдди решил, что поет Блейн по-французски. Слов он не знал, нокогда включились барабаны, мелодию он узнал: «Велкро флай» в исполнении«Зи-Зи-Топ».

Стекло, прикрывающее карту-схему, разлетелось. Мгновениемпозже сама карта-схема вылетела из гнезда, открыв поблескивающие лампочки итранзисторные платы, скрывающиеся за ней. Лампочки пульсировали в тактбарабанам. Внезапно язык синего пламени вырвался из черного прямоугольника,который занимала карта-схема, мгновенно закоптив стену. А откуда-то спереди, откаплеобразной морды Блейна, донесся нарастающий скрежет.

– Он переходит дорогу, потому что сидит в курице, козел! –закричал Эдди. И направился к дымящейся дыре. Сюзанна успела схватить его зарубашку, но Эдди словно этого и не заметил, шагал как шагал. Похоже, напрочьзабыв, где находится. Огонь битвы охватил Эдди, распалив своим праведным жаром.Взор его сверкал, синапсы раскалились, сердце пылало. Он держал Блейна намушке, знал, что существо, стоящее за голосом, смертельно ранено, но продолжалнажимать на спусковой крючок: Я стреляю умом.

– Какая разница между грузовиком с мячами для боулинга игрузовиком с дохлыми сурками? – гремел Эдди. – Мячи для боулинга не разгрузитьвилами!

Раздирающий душу вопль, полный злобы и смертной муки,вырвался из дыры, которую закрывала карта-схема. Вновь полыхнул синий огонь,словно в носовой части салона электрический дракон разинул пасть и выдохнул.Джейк криком предупредил об опасности, но Эдди не нуждался в подсказках: его рефлексыобострились до предела. Он нырнул, и электрический разряд прошел над его правымплечом. Только волосы встали дыбом. Эдди выхватил револьвер, тяжелый револьверсорок пятого калибра, с рукояткой из санталового дерева, один из двухревольверов, которые Роланд вынес из руин Срединного мира. Он продолжал идти кпереднему торцу салона и, естественно, продолжал говорить. Как сказал Роланд,Эдди на роду написано умереть, не закрытая рта. Так вот умер и его другКатберт. Эдди мог назвать много куда более худших способов отойти в мир иной, итолько один лучший.

– Ну что, Блейн, пидор вонючий. Раз уж разговор у нас пошело загадках, какая самая знаменитая загадка Востока? Многие курят, но не ФуДанчу! Знаешь, почему? Нет? Что ж ты у нас такой козел. А как насчет этой?Почему женщина назвала своего сына Семь-с-половиной? Потому что вытащила егоимя из шляпы!

Он уже добрался до пульсирующего прямоугольника. Поднялревольвер Роланда, и салон для баронов наполнил грохот. Он всадил в дыру всешесть пуль, всякий раз взводя курок ладонью, как доказывал им Роланд, твердозная, что все делает правильно, что так и надо… это и есть ка, черт побери,гребаная ка, только так ты и ставишь точку, если зовешься стрелком. Он – изплемени Роланда, все так, его душа, возможно, обречена гореть в самом жаркомкостре ада, но, черт побери, он не согласился бы ни на что другое, даже если быему предложили взамен весь героин Азии.

– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! – выкрикнул Блейн детским голосом. Отчеткого произношения не осталось и следа. Он словно набил рот кашей.

– Я ВСЕГДА БУДУ ТЕБЯ НЕНАВИДЕТЬ"

– Тебя тревожит не смерть, так? – напирал Эдди. Лампочки вдыре начали меркнуть. Вновь оттуда вылетел язык синего пламени, но Эддипришлось лишь откинуть голову, чтобы избежать его. Слабенький был язычок,дохлый. Еще чуть-чуть, и Блейн умрет, как умерли умерщвленные им млады и седыеЛада – Ты не любишь проигрывать.

– НЕНАВИЖУ. В-Е-Е-Е-Ч-Ч-Ч…

Слово трансформировалось в гул, гул – в урчание. Стихло ионо.

Эдди оглянулся. Роланд был рядом, поддерживая Сюзанну подкруглую попку, как ребенка. Она бедрами обхватила его талию. Джейк – по другуюсторону стрелка, Ыш – у его ног.

Из дыры, которую прикрывала карта-схема, потянуло горелым,запах этот не казался им неприятным. Эдди подумал, что так пахнут листья,которые сжигали в Нью-Йорке каждый октябрь. Черная дыра теперь походила наглазницу в черепе. Все лампочки в ней потухли.

Твой гусь спекся, Блейн, подумал Эдди, и индейка изжарилась.Счастливый гребаный День поминовения.

Перестало скрипеть и под полом. Впереди что-то грохнуло, апотом все стихло и там. Роланд почувствовал, как его мягко потащило вперед, иуперся в стену свободной рукой, чтобы не потерять равновесия. Тело поняло, чтопроисходит, раньше головы: двигатели Блейна сдохли. И теперь они простоскользили по рельсу. Но…

– Назад, – распорядился Роланд. К самой стене. Мы катимся поинерции. Если конечная точка маршрута близко, столкновения все равно неизбежать.

Он повел их мимо остатков ледяной скульптуры Блейна в заднюючасть салона.

– И держитесь подальше от этой штуковины. – Роланд указал намузыкальный инструмент, некую помесь рояля и клавесина. Инструмент стоял нанизкой платформе. – Он может сползти с нее. Господи, как бы я хотел посмотреть,где мы находимся. Ложитесь на пол. Прикройте руками головы.