— Да, крах личной жизни…

— Все поправимо.

— Кроме потерянного мною ребенка.

Стыдно, но я нарочно давлю на самую больную тему. Злю, чтобы начал пороть ошибки. И моя отвратительная уловка срабатывает.

— Мы решим эту проблему вместе, любимая, — цедит сквозь зубы и увлекает меня к столу с закусками.

Там собралась группа мужчин. Вроде ничем не примечательных, но стоит взглянуть на них, и сердце подскакивает к горлу. Один из них тот, кто стоял на террасе! А где его спутница? Исподтишка рассматриваю пёструю толпу гостей. Женщин в красных платьях много, но нужной нигде нет.

Османов снова представляет меня и, совершенно охамев, кладет руку на бедро, прижимая к себе крепче. Даже не дёргаюсь. Мне нужно, чтобы мужчина с проседью и аккуратной бородкой-клинышком назвал свою фамилию.

— Ольховский, — звучит ответ на мою бессовестную мольбу.

В первый раз слышу! Да и плевать. Сейчас меня интересует другое — как бы ненавязчиво выспросить о его женщине в алом платье. А если они не вместе? Вдруг только что познакомились, и он просто предложил даме пиджак?

Ладошки потеют от страха. Кажется, я нащупала ту самую ниточку, которая может мне помочь, но она тоньше паутинки. Одно неловкое движение — и…

Взгляд цепляется за незнакомку, идущую мимо к выходу, около которого висит значок уборных.

От неожиданности кашляю. Да так неудачно, что давлюсь ещё хуже.

— Ясмина, что с тобой⁈ — делает стойку Османов. — Воды?

Вместо ответа отворачиваясь и делаю вид, что промакиваю глаза.

— Простите… мне нужно отлучиться.

Муж дёргается следом. Чтобы не вызвать подозрений, не останавливаю.

— В кабинку тоже за мной зайдешь? — интересуюсь как бы между прочим.

Османов хмурится.

— Какого черта ты творишь? Я же говорил, что это важное мероприятие!

— Я тебя не просила таскаться за мной по всему ресторану. Дай мне пять минут макияж поправить! Или и этого много?

На скулах мужа проступают желваки. Но, чтобы не устраивать скандал на людях, Османов отступает. Правильно, иди. На нас люди смотрят, а важные дяденьки не оценят семейных дрязг.

Круто развернувшись, иду в уборную.

Каждый шаг — как подвиг. Я не очень-то верю в бога, но сейчас молюсь, чтобы Османов не потащился следом. К счастью, лимит моего невезения исчерпан. Дверь мягко закрывается, оставляя меня одну среди мраморной тишины уборной. Беспомощно оглядываюсь по сторонам, выискивая свою цель.

Может, она в одной из кабинок?

Делаю несколько шагов. Стук моих каблуков, кажется, слышен на весь ресторан, но и он не может перебить грохота взволнованного сердца.

Подхожу к зеркалам. Из них на меня смотрит бледная до синевы девушка с неестественно блестящими глазами. О да, теперь я понимаю, почему Османов намеревался пойти следом. Моего волнения не заметит только слепой. Нет, так не годится… Делаю несколько глубоких вздохов, а потом осторожно хлопаю смоченными пальцами по щекам и нарочно задеваю волосы. Пусть Османов заметит, что я не просто так тут прохлаждалась.

— Ну привет, Ясмина… — бьет в спину, парализуя все мышцы разом.

Да, я не ошиблась… Спутница Ольховского здесь, и это не случайное рандеву.

Женщина выныривает из-за угла, подплывает к умывальникам, и прислоняется бедром к столешнице. Совершенно не стесняясь, рассматривает меня, и в ее изумрудно-зеленых глазах плещет сочувствие.

— … Устала? — урчит мягко, а меня передергивает.

В этом простом слове мерещится больше, чем обычная вежливость. Я вообще не уверена, что сейчас речь о моем физическом самочувствии.

— А должна? — спрашиваю осторожно.

Женщина пожимает плечиками, от чего пышный бюст ещё сильнее выступает из декольте.

— Возможно… Среди всего этого блеска и мужчин чувствуешь себя в западне, не так ли?

В горле становится сухо, а освещение уборной меркнет. Перед прыгающим взглядом только алый росчерк платья. Как пятно крови.

— Я…

Голос подводит. А незнакомка жестом фокусника выуживает из клатча телефон и разворачивает экраном ко мне.

— Хочешь посмотреть мои фотки? — мурлычет негромко.

Но это не ее фотки… совсем не ее.

Желудок спазмирует, и я бросаюсь к туалетной кабинке. Кашляю долго, меня рвет желчью. Но горечи не чувствую. Перед глазами качаются отвратительные картинки. Мой муж в обществе женщин. Их много, они разные… и почти все голые.

«Это было один раз по пьяни», — хрипит над ухом голос Арсена.

Такой искренний. Полный желания убедить.

И ведь почти получилось! Вслед за отвращением приходит стыд. Какая же я дура! Слепая идиотка, решившая, что такой, как Османов, способен сказать правду. Ни черта подобного!

— Твоя задержка вызовет вопросы… — скучающе тянет незнакомка.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, оборачиваюсь.

— Помоги мне!

Плевать, кто передо мной — обиженная любовница, доброжелатель или подсадная утка. Если не попробую сейчас, второго шанса может не быть!

Но девка тихо смеётся.

— Чтобы потом попасть в лапы твоего мужа? Нет, выпутывайся сама.

У меня сердце ухает в пятки.

— Но зачем…

— Просто так, — перебивает, накручивая на палец золотую кудряшку. — Чтобы ты больше кальция ела — рога слишком ветвистые… А впрочем, есть ещё идиоты, которые помогают таким тупым овцам, как ты. Найди телефончик в интернете.

И женщина уходит, оставляя меня одну.

* * *

Элизабет

Девчонка вылетела из уборной, как пуля — только дверь хлопнула.

Элис тихонько рассмеялась, вспоминая бледную мордашку госпожи Османовой. Да, милая девочка, порой розовые очки бьются стеклами внутрь. А ублюдок Османов еще и оправу заставит сожрать.

Болезненная вспышка ярости разбежалась по венам и свернулась шипастым шариком у основания затылка. Именно в том месте, куда пьяная тварь ударила ее… Элис пришла в себя уже через минуту, но этого оказалось достаточно, чтобы Османов успел связать ей руки.

Запястья снова кольнуло фантомной болью. Да, когда-то она работала в эскорте. Но не подписывалась на ту долбанную вечеринку! Оказалась там потому, что администратор специально перепутал заказы — хотел наказать Элис за отказ в бесплатном обслуживании, и, надо признать, у него это получилось…

Не удержавшись, Элис легонько помассировала затылок.

Пора уходить. Герман не любит, когда она долго отсутствует. Потом пару дней покоя не даст… Хотя… это стоит случившейся мести. Воистину, это блюдо подается холодным.

Элис даже причмокнула от удовольствия. Тупица Османов никогда в жизни не догадается, кому обязан крахом семейной жизни. Не вспомнит перепуганную насмерть девчонку, умолявшую его остановиться — слишком много выпил на своем мальчишнике, да и Элис потом сбежала. От сутенера — в том числе.

Но не