– А что я такого сказала? Могли бы поболтать о твоемженском счастье, я бы позавидовала, глядишь, тоже бы замуж захотелось.

– Займись ужином, а я буду окна мыть.

Женька принялась готовить, а я мыть окно тут же в кухне,подружка продолжала развивать мысль о скрытых Ромкиных достоинствах, а язакатывала глаза и один раз даже плеснула в нее водой.

Поужинав, мы убрали со стола, и я внесла предложение:

– Давай разделимся. Продолжай уборку на кухне, за тобойеще холл и веранда. А я займусь спальнями. Думаю, нам лучше устроиться наночлег на втором этаже. В теткиной спальне как-то неудобно.

– Почему? – насторожилась Женька.

– Так ее вещи, личные.

– А зачем нам две спальни? Хватит одной.

– Не хватит. Во-первых, ты лягаешься…

– Вот уж глупость…

– Во-вторых, – не слушая ее, продолжала я, –Ромочка приедет, так что тебе все равно придется переселяться.

– Ладно, – вздохнула Женька. – Спальни рядом,буду утешаться тем, что ты за стенкой.

– Собираешься перестукиваться?

– Ну, кто ж знает…

В кладовке я нашла еще одно ведро. Поднялась на второй этаж.Сначала вымыла окна, потом протерла пыль и постелила белье на кровати. Вслед заэтим пришла очередь полов в комнатах и коридоре. Женька внизу гремела ведром игромко пела. Трудились мы самоотверженно, но закончили все равно ближе к ночи.

– Господи, как я устала, – плюхнувшись в кресло,простонала Женька. – Ноги гудят.

– Физический труд полезен, – усмехнулась я.

– Я помню: он превратил обезьяну в человека. И чего имна дереве не сиделось?

– Пошли пить чай на веранду.

Я поставила чайник на плиту, нашла поднос, собрала всенеобходимое и торжественно прошествовала на веранду, Женька плелась за мной.Распахнув дверь в сад, мы пили чай, любуясь звездным небом. Свет на верандепришлось выключить, чтоб комары не налетели.

– Знаешь, Анфиса, в такой жизни есть свое очарование.Близость к природе и все такое… Надо хорошо подумать, прежде чем гнездопродавать.

– Да уж, подумай. Завтра найдем художника…

– Какого художника? – удивилась Женька.

– Я понимаю, у тебя сейчас сеанс медитации, но, может,ты на мгновение придешь в себя и вспомнишь, зачем мы сюда приехали?

– Я помню. Только художник здесь при чем?

– Девица – его секретарь. По ее словам, друг художникахочет купить дом. Вполне естественно с ним встретиться и кое-что обсудить. Аеще попытаемся узнать, кто второй покупатель. Возможно, придется съездить вгород…

– Ну, узнаем, и что?

– Вот когда узнаем, – наставительно изреклая, – станет ясно, почему они вдруг заинтересовались твоим родовым гнездом.

– Потому что оно в хорошем месте и само по себе совсемнеплохое. Здесь вполне можно жить, даже без ремонта. Такие дома на редкостькрепкие, скрипят, ветшают, но держатся.

– Если так, то без проблем. Продашь его или внукамоставишь. А пока я хочу убедиться, что за всем этим ничего не кроется.

– Хорошо, давай убедимся.

За день мы так устали, что вскоре начали клевать носом.Вымыв посуду, поднялись наверх.

– Свет в коридоре не забудь выключить, – напомнилая.

– Лучше ты. – Женька повела плечами и сталаоглядываться. – На ночь надо ставни закрыть.

– Зачем?

– А зачем люди их придумали?

– Наверное, от воров прятались.

– И мы спрячемся. Мало того, что я буду в одиночестве,так еще и все окна открыты.

– Ну, так закрой ставни в своей комнате.

– Лучше давай все закроем.

Я посмотрела на нее и рукой махнула. Пришлось спускаться напервый этаж, закрывать ставни. Потом Женька вместе со мной вошла в комнату,которую я выбрала для ночлега, огляделась и заявила:

– Твоя выглядит симпатичнее.

– Хорошо, давай поменяемся.

– Нет, лучше вместе ляжем.

– Женька, это твое гнездо, здесь твои корни и вообще…твой дом, твоя крепость. Иди и не зли меня. Если начнутся видения, стучи встенку.

– До чего ж ты вредная. – Она ушла, а япочувствовала угрызения совести, но тут же себя успокоила: подруга так устала,что через пять минут будет спать мертвым сном.

Я нырнула под одеяло и закрыла глаза. Вдруг подумала о Ромкеи тяжко вздохнула. Ничего, он на выходные приедет… Уснула я почти мгновенно, носпала недолго. Разбудил меня странный звук, как будто ветка ударила в ставни,хотя, может, просто ветер шумел за окном. Я открыла глаза и прислушалась, лежав абсолютной темноте. За окном было тихо.

Я поднялась, прошла на ощупь к окну, открыла раму ииспуганно замерла: стекла в раме звякнули, Женька, чего доброго, услышит ииспугается. Из ее комнаты не доносилось ни звука, я очень осторожно распахнуластавни, подумала и оставила окно открытым. Это второй этаж, да и соседкасказала: у них здесь спокойно. Вернулась в постель, натянула одеяло до самогоноса и вновь услышала тот же звук, а потом другой, на этот раз вроде звякнулостекло, совсем как недавно в моей комнате. Звук шел откуда-то снизу. Сновашорох, а потом заскрипели половицы. Господи боже… вроде кто-то ходит. Женька?Вот уж чепуха, ей в голову не придет бродить ночью по дому. Может, в туалетзахотела? Зная подругу, я вполне резонно предположила, что она бы меняразбудила. Снова скрип… Да что ж это такое? Спокойно, дом старый – вот и живетсвоей жизнью, скрипит, шуршит и звякает. Надо идти к Женьке, пока она непроснулась и не начала вопить. Я приподнялась в кровати и вдруг увидела лучиксвета, который мелькнул в щели под дверью, мелькнул и погас. А вслед за этим скрипнуладверь. Я чуть не подпрыгнула от страха, услышав совсем рядом стук и не сразусообразив, что это Женька стучит в стену.

– Анфиса! – заголосила она.

– Что ты орешь? – подала я голос, пришлосьоткашливаться, с перепугу я охрипла.

– Анфиса, по дому кто-то ходит. Это ты?

– Я сплю. И тебе советую.

– Анфиса, немедленно иди сюда, иначе я с ума сойду.

– Тебе надо – ты и иди.