вместе с колонной, постепенно покидали её, и, к счастью, в дальнейшем с ними ничего не случилось. «Мы обогнули Гаитанию, армии и в голову не мог прийти такой маршрут, и в итоге мы оказались в Натагайме; затем, несмотря на огромную усталость, продолжили наш путь к высокогорью Сумапаса и ни разу не встретились с войсками…». Уже в каньоне Дуда (Сумапас) Хакобо Аренас должен был создать все необходимые условия для проведения Учредительной конференции РВСК.

На исходе этого многомесячного похода у Хакобо возникло перед глазами ностальгическое видение города. Город, окутанный туманом, на улицы которого он уже больше никогда не вернётся. Он вспомнил о многих перипетиях своей жизни. «Возникло совершенно дикое желание промчаться ночью на машине по улицам Боготы, … но затем быстро вернуться на высокогорье Сумапаса и войти в Дуду…».

В Риочикито, что касается гражданского населения, имел место примерно тот же феномен, что и в Маркеталии. Часть индейского населения, организованного в движение самозащиты, решила до конца оставаться на стороне партизан. Это было логичным решением. Бóльшая часть населения этого региона была просто вынуждена покидать это место, учитывая сложившиеся обстоятельства. Остальные решили остаться в своих зонах, невзирая на опасность. «Поэтому довольно большое количество людей присоединилось к партизанским отрядам, что породило серьёзную проблему, поскольку из-за этого партизаны теряли подвижность. Мы начали организовывать перемещение колонн, но столкнулись с ещё одной проблемой. Примерно человек 200, в основном молодёжь, заявили, что они не хотят искать прибежища в других регионах, что они решили присоединиться к партизанам, они говорили, что готовы умереть вместе с ними. Но одно дело – говорить, а другое – совершить очень трудный переход, пройти чуть ли не половину территории данного региона, вступая по дороге в сражения с армией, и при этом выйти к заранее условленному месту, где было намечено провести Учредительную конференцию…», – вспоминает Маруланда. В этих вынужденных перемещениях из Маркеталии и Риочикито проявляется новый элемент партизанской борьбы в Колумбии: совместные переходы партизан и гражданского населения навсегда останутся в памяти тех, кто пережил это, и в тумане исторической памяти невольно всплывали драматические события, которые происходили с целыми посёлками в 50-е гг. на юге Толимы, в Вильяррике, на востоке Толимы, в Сумапасе и Восточных Льяносах.

Именно в Риочикито оборвалась жизнь Эрнандо Гонсалеса, пожалуй, самая серьёзная потеря и самая удивительная жизнь, воплотившая в себе мечты и надежды 60-х гг. Что же случилось с Эрнандо Гонсалесом? Хакобо Аренас так описывает последние дни его жизни: «Тогда мы все ещё находились в Риочикито. И примерно за пять дней до начала военной операции к нам прибыли французские кинодокументалисты, Жан-Пьер Сержан и Бруно Мюэль, для того чтобы снять фильм. Они добрались до нас без особых проблем, поскольку на дороге, идущей из Пакарни, армии ещё не было». Дорога была перекрыта уже после того, как французские журналисты прибыли к партизанам. Таким образом, они очутились в самом центре военных действий и начали снимать свой фильм в критический момент для истории Риочикито. За те 19 минут, пока длится этот фильм, камера схватывает и воссоздаёт прекрасные образы природы, которые таятся на границе сельвы и гор. Удивительные образы, которые потом, возникая в темноте кинозалов, обошли всю Европу. Жан-Пьер Сержан написал также довольно эмоциональный текст. Один из его фрагментов звучит так: “Снаружи наступает ночь. В этот момент появляются несколько человек, чтобы поприветствовать нас. При свете пламени примитивного очага с трудом можно различить черты лица пришедших, видны только выступающие скулы. Здесь все немного индейцы. Несколько раз в дверях появляется лицо определённо азиатского типа. Но нет, это не китаец. Нам передают горячие тарелки, наполненные какой-то едой, которую мы проглатываем с большим трудом. Но вскоре становится ясно, что это опять санкочо – суп из бананов, фасоли, муки и картофеля. Входят два человека: один из них в сомбреро в стиле канадской конной полиции, чёрные глаза, усы, искрящаяся улыбка, ясный голос; это Сиро Трухильо Кастаньо, командующий зоной Риочикито. Другой – светлая кожа, бесцветные глаза, тонкие черты лица; это Мануэль Маруланда Велес, легендарный партизанский командир из Маркеталии… Мануэль Маруланда похож немного на Панчо Вилью, но это Панчо Вилья, который прочитал Ленина…»[18]. «Фильм мог бы быть гораздо богаче по содержанию, если бы были сняты в натуре сражения, а мы это планировали», – вспоминает Хакобо Аренас. Но французы закончили съёмки раньше. И тогда на заседании Штаба было решено, что Эрнандо пойдёт с французами до Масаморраса. Там он должен будет расстаться с ними и уточнить детали организации колонны, которая выведет их на дорогу в Натагайму. Колонна состояла из 40 человек под руководством «Пахарито». Французы до выхода к Натагайме отсняли по пути довольно много материала.

«Мы остановились на берегу реки, которая называлась Риочикито, чуть выше посёлка, который к тому времени уже был сожжён дотла. Эрнандо пошёл дальше, добрался до Масаморрас и организовал выход колонны “Пахаритоˮ. Мы сказали перед этим Эрнандо: “Вы заканчивайте там с французами и ждите нас у склада в Масаморрасеˮ. И тут нам приходит сообщение: армейские части движутся на Масаморрас. Мы решили эвакуировать наш склад из Масаморраса и направились туда. А как раз перед этим только что было зарезано несколько голов скота, и потому у нас оказалось столько много провизии, что мы не смогли всю её унести и оставили в общей суматохе в ущелье, где располагался лагерь.

Эрнандо, весьма озадаченный тем, почему мы никак не приходим в назначенное место, организовал группу, но двинулся не по той дороге, которой он шёл, сопровождая французов, а немного выше, стремясь выйти к реке Риочикито, а потом идти по её берегу. Так он добрался до места расположения лагеря, который мы уже покинули. Там он нашёл остатки забитого скота и немалое количество кофе, кукурузы и фасоли, выброшенное в реку. Тогда он, наверное, подумал о том, что народ, который здесь был, уже ушёл, и он направился туда, куда было эвакуировано гражданское население, к горе, которая называлась “гора невинноубиенныхˮ, а там-то как раз в этот момент и находилась армия. Но Эрнандо этого не знал. Он шёл по тропе, точнее по узкой тропинке, и вскоре вместе со своей маленькой группой подошёл к “горе невинноубиенныхˮ. Ничего подозрительного не было видно, но тут один товарищ, который пошёл вперёд на разведку, сообщил: “Там видны следы «грифов»…ˮ, т. е. он увидел следы, оставленные солдатскими сапогами. Но Эрнандо сказал: “Да ну, ерунда, ребята. Там не может быть армии…ˮ. Он пошёл вперёд, и вскоре они попали