— Спасибо, — фыркнула девочка.

Несколько минут они шли молча. А Виктор, с проснувшимсяинтересом ворочал в памяти ту, давно, казалось бы, забытую историю. Обжигалсяли он у костра? Нет, уже не вспомнить. И все равно похоже. Существует, конечно,закон парных случаев. Но не настолько же!

— Тэль, нам не придется прыгать с тех скал? — спросил он,стараясь, чтобы вопрос прозвучал шутливо.

— Никто и ничего тебя не заставляет делать, — ответила она.

— Тогда чего я здесь делаю? — мрачно осведомился Виктор.

— То, что сам хочешь.

— Я бы хотел поесть, — честно сказал он. — Даже остаткияичницы бы доел. Вместе со скорлупой.

— Виктор, я бы тоже поела.

Ему, внезапно, стало стыдно. В конце-то концов он —здоровый, крепкий мужик. Идет рядом с девчонкой-подлетышем, и еще ноет…

— Придется поискать ближайший ресторан, — сказал Виктор. —Белая скатерть, серебряные приборы, свеча на столе, теплые тарелки…

— А в тарелках? — с любопытством спросила Тэль.

В голове почему-то вертелись котлеты и пельмени. Ужинхолостяка. Давно он не бывал в ресторанах… с подогретым фарфором, неяркимсветом, бутылочкой вина в плетеной корзине. И чтобы рядом — красивая юнаядевушка в вечернем платье.

Виктор покосился на Тэль. Нет, не подходила она на эту роль— ни по возрасту, ни по поведению. Да и он, скажем честно, не тянул насветского льва.

— В тарелках — манная каша, — мрачно сообщил Виктор. —Холодная и с комками.

— Не пойдет, — решила Тэль. — Если ты настаиваешь на каше,то ночевать будем голодными и в лесу.

Он растерялся.

— А если не настаиваю?

— Тогда — под крышей. И с ужином.

Лес вокруг был все так же девственен и безлюден. Но словаТэль казались абсолютно серьезными.

— Ты не шутишь? — все же уточнил Виктор.

— За Холмогорьем — поселок. Маленький. Но там проходит Путь,и остановиться есть где.

Что такое Путь, Виктор решил не спрашивать. Наверное,последний раз с ним такое случалось в детстве, когда сам решаешь — для интереса!— не задавать вопросов. Путь так Путь. Холмогорье так Холмогорье. Его непокидало ощущение, что там, в глубине себя он все знал. И что есть Пределы, ичто есть Путь, и что есть Холмогорье.

Некоторое время шагали молча. Тэль вообще оказалась не изболтливых.

Белая Горка давно осталась позади. Девочка то и делоозабоченно косилась на солнце — явно нервничала. Тоже на нее непохоже. Викторуже успел свыкнуться с мыслью, что, даже ринься на них бешеный уссурийский тигрили ископаемый мамонт, Тэль бы, наверное, не повела и бровью, а просто…

За непонятной уверенностью в этом «а просто» пряталасьтемнота. Темнота, что, подобно плащу, скрывала Силу.

— Плохо идем, — озабоченно сказала Тэль. — Нам еще черезБуреломный Овраг перебираться — а солнце посмотри уже где!

На взгляд Виктора, они и так проявили чудеса выносливости,достойные заправских туристов. Идти по старому лесу, заваленному многолетнимвалежником, да еще и в гору — непросто. Когда не знаешь, далеко ли идти —легче, но все равно…

— Поднажми, а? — просительно сказала Тэль.

— А ты поспеешь?

— Да.

После этого, конечно, выхода не оставалось. Виктор ускорилшаг, стараясь не думать о том, что завтра будут гудеть ноги.

— Как стемнеет, — чуть позже подбодрила его Тэль, — начнутсянеприятности.

И снова он решил не уточнять, не поддавшись врожденнойчеловеческой слабости гадать про грядущие беды. Солнце уже заползало загоризонт, когда они спустились с очередной Белой — или как там ее? — Горки идействительно вышли к оврагу. Неглубокому, узкому и сумрачному. Крутые склонызаросли незнакомым кустарником, по дну тянулась каменистая тропка — похоже,русло высохшей речушки.

— Ты постой так, немного… — попросила Тэль.

Виктор кивнул, не оборачиваясь. Мало ли какие дела… Черезминутку Тэль подошла к нему, остановилась, напряженно всматриваясь вперед.

Овраг как овраг. Ничего страшного. И обещанные Пределы никакне заметны.

— Надо идти, — со вздохом решила Тэль. — Ты не хочешьподыскать оружие?

— Какое? — без особого воодушевления спросил Виктор. —Палку?

— Хотя бы.

После коротких поисков Виктор отломил от похожего на ясеньдерева, поваленного не то бурей, не то… нет, лучше считать, что бурей, короткийзасохший сук. Отбиться таким можно было разве что от агрессивного пуделя, ноТэль ничего не сказала. Пожала плечиками и пошла вперед.

— Пропусти меня… — начал Виктор, но ответа не последовало.

Вот так. Вот и вся его охранная функция — плестись задевчонкой, сжимая нелепую трухлявую палку. Легкость, с которой Виктор еевыломал, доверия не внушала. Но оказавшись неведомо как и неведомо где, он ненашел ничего более умного, чем подчиняться, даже не задавая вопросов…

— Ты умеешь сражаться?

— Да, — Виктор решил чуть погрешить против истины. Что ниговори, а все его занятия восточными единоборствами были не более чем самоутверждениеммирного интеллигента. Нет, физически он кое-что мог… но не раз, и не двазадавал себе вопрос — сумеет ли при необходимости драться по-настоящему.Мысленный ответ, как правило, был «да». Но кто его знает…

— Это хорошо. Здесь нужно уметь сражаться, — сказаладевочка.

— Где — здесь? — с прорвавшейся досадой рявкнул Виктор.Наверное, очень громко, потому что Тэль обернулась и поморщилась:

— В Срединном Мире.

— Это — Срединный Мир?

— Да.

— Ну спасибо. — Виктор и сам не заметил, как завелся. — Наконец-товсе стало ясным. Есть мир Медиальный, есть Латеральный, а есть Срединный…

Медицинские термины, примененные в этой обстановке, придалисловам дополнительный сарказм.

— Нет.

Он замолчал.

— Есть Срединный Мир, есть мир Прирожденных, есть Изнанка.Ты жил в Изнанке.

Звучало это не то чтобы обидно, а скучно и буднично.

— И как мы сюда попали? Между мирами есть… э… ворота?

— Тропы, — равнодушно ответила Тэль. — Разве ты виделкакие-то ворота?

Виктор не ответил. Будь голос девочки чуть поэмоциональнее,он бы принялся спорить, вопреки фактам настаивая, что вокруг подмосковныйлесок. Или принялся бы выпытывать детали.