— Дедушка, дедушка…

Общение с Робертом лучше всяких медитаций. И это бесспорный факт. Я поворачиваюсь к маленькому мужичку, несущемуся ко мне по траве, затем замечаю Ольгу, осторожно выходящую из моего кабинета.

— Не помешаем? — спрашивает она, улыбаясь через силу. — Вы же хотели поговорить. Вот только Роберт не желает меня отпускать от себя. Еле успокоила. Так он расстроился из-за Берты. Это наша корги. Я ее приютила в первый год жизни в Шотландии. Она уже тогда была сварливой и немолодой. Но Берта очень любит Роберта, а он платит ей тем же.

— А с кем она осталась сейчас? — интересуюсь я, щурясь на солнце. Как будто мне есть дело до какой-то собаки в Шотландии. Наблюдаю, как легкий ветерок колышет Ольгины волосы. Как солнце золотит ресницы. Усилием воли сдерживаю инстинктивный порыв провести пальцами по тонким Ольгиным прядкам. Чувствую шевеление в штанах и, дабы вернуть разговор в безопасное русло, равнодушно осведомляюсь.

— А как ты вообще попала в Эдинбург?

Моя сноха пожимает плечами и бросает равнодушно.

— У жены отца там собственность. На семейном совете было решено меня туда отправить. К тому моменту, как у Терезы настали трудные времена, и она продала дом, я родила Роберта, получила вид на жительство и стала снимать квартиру, — объясняет она добродушно, но я замечаю, как на секунду на красивое и нежное личико ложится хмурая тень.

— Тереза? — переспрашиваю удивленно. — Ты имеешь в виду Разуваеву?

— Да, Тереза Терентьевна, — кивает Ольга.

— Я ее знал когда-то, — улыбаюсь я. Речь идет о моей клиентке. Одной из первых. Маленькой щуплой бабенке с длинными густыми русыми волосами, доходившими чуть ли не до задницы. Нежадной и болтливой. Растрезвонившей на каждом углу о замечательном докторе Косогорове. Я тогда только начинал работать как пластический хирург, и рекомендации Терезы пришлись как нельзя кстати. Да и сама Разуваева мне по-человечески нравилась. Веселая, с цепким умом и адской интуицией, она совершенно не походила на солидную бизнес-леди. Носила огромные каблуки и мини-юбки. Лихо подводила глаза черными стрелками и каждые полгода улучшала внешность. Губы, сиськи, липосакция, алмазные нити, круговая подтяжка лица… Благодаря постоянному тюнингу ей удалось долгое время выглядеть молодо, а мне — собрать необходимую клиентуру и открыть собственную клинику. — Тогда получается, я и твоего отца знал, — хмыкаю я, вспомнив о красавце Коле. Среднего роста, ладный мужик, он частенько соглашался с женой, но при этом всегда держался с достоинством.

— Тереза полгода назад погибла в автокатастрофе. А сейчас от рака сгорает отец, — нехотя бросает Ольга. И я понимаю, как ей, наверное, тяжело.

— Я почти не знаю его, — словно оправдывается она. — Мы почти неделю тут, а я все никак не могу себя заставить к нему поехать. Понимаю, что надо. Но он для меня совершенно посторонний человек. Тогда, пять лет назад, Тереза настояла на моем переезде в Эдинбург. А папа, как обычно, остался в стороне…

— Тебе решать, — усмехнувшись, отмахиваюсь я. Только чужих проблем мне не хватало. И задумчиво смотрю на Роберта, наворачивающего круги по газону. — Он мой? — неожиданно выпаливаю тот самый вопрос, который все пять лет мучает меня, и который я боюсь задать даже самому себе.

— Роберт? — Ольга передергивает плечами и бросает холодно. — С чего вы взяли? Он — сын Кирилла. И пожалуйста, хватит инсинуаций, — отрезает Ольга да еще смотрит сердито.

«Ладно, милая, — криво усмехаюсь я. — К этому разговору мы еще вернемся. Сейчас главное, разобраться с Шевелевым. Понять его истинные мотивы и постараться отделаться малой кровью».

— А Шевелев к тебе каким боком?

— Это клиент Кирилла, — бурчит она нехотя. — Я с ним не знакома.

— А ему не терпится тебя трахнуть, — сдуру бросаю я и тут же натыкаюсь на разъяренный взгляд снохи. Глаза полыхают, хоть прикуривай.

— Нам лучше переехать к маме на Оборонную, — спокойно и светски замечает она. — Иначе мы с вами навсегда разругаемся, Вадим Петрович. Что толку жить в одном доме и ненавидеть друг друга? Ради Роберта? Так дети первыми чувствуют напряженную обстановку и страдают. Я не намерена больше терпеть ваши гадские шуточки. Хватит. Остановитесь, пожалуйста, или мы с Робертом уедем к маме, а потом улетим в Эдинбург. Я пошла вам навстречу и разрешила видеться с внуком ради сына. Он должен знать своих родственников. Но если вам хочется мешать меня с грязью и представлять в дурном свете, то занимайтесь этим самостоятельно. Без нас.

Ольга ровным тоном отчитывает меня. Но это спокойствие кажущееся. Она натянута как струна, а я снова корю себя за дурацкую ревность.

— Может, я неправильно выразился, — поспешно иду на попятный, — но Лев Сергеевич как-то неровно к тебе дышит. Еле отбил, — хмыкаю я, перекатываясь с пятки на носок. — Сговорились на возврате аванса. Хотя Кирилл все ему заплатил незадолго до гибели. Но мне плевать, заплачу еще раз. Лишь бы этот сукин кот не тянул к тебе свои поганые лапы.

— Спасибо, — кивает Ольга и моргает глазами, полными слез. Молчит, как партизанка, но и взгляд не прячет. А я сгораю от желания зацеловать ее. Утянуть в спальню, разложить на кровати и удостоить вниманием каждый сантиметр ее тела. Но теперь, когда Ольга готова на все, мне следует быть осторожным. А то упорхнет моя птица из клетки. Где потом искать? Как отбивать от Левки?

- Я вообще не понимаю, что происходит, Оль, — жалуюсь я, проводя ладонью по затылку. — Может, Шевелев разводит меня на бабки, а может, мой сын действительно нанес ему серьезное оскорбление. Не знаю… Но Кирилл там, — я поднимаю глаза к небу, мы здесь, — усмехаюсь лениво и неожиданно замечаю отрешенный взгляд снохи.

«Как же так, — хочется заорать мне. — Неужели ни капельки не жалко? Вы же встречались. Жили вместе. Не повезло тебе, Кирюха, с женой», — думаю я, глядя в небо, где, наверное, среди звезд бродит неприкаянная душа моего сына.

— Едем за собакой, — бросаю я глухо и первым иду обратно в дом. Наперерез мне несется Роберт, и я в последний момент успеваю подхватить его и прижать к себе.

— Дедушка, — шепчет, стараясь выровнять дыхание, маленький озорник. — Привези, пожалуйста, из Шотландии Берту. Тогда мы с мамой останемся с тобой жить. Мы с ней решили, что…

— Роберт, — строго осаживает ребенка Ольга. — Дедушка занят. Не досаждай ему с глупостями. Мы с тобой сами разберемся.

— Я постараюсь, малыш, — заверяю я Роберта в пику снохе. — Пока ничего обещать не могу. Но подумаю, как привезти сюда твою корги.

— Она старая и больная, — выпаливает со слезами Роберт. — Мама говорит, что Берта не переживет полет, и мы ее обретекаем…

— Обрекаем, Роберт, — спокойно поправляет ребенка Ольга.

— Ну, кроме самолета есть другие виды транспорта, — хмыкаю я и тотчас прикусываю язык. Под чем я подписываюсь, твою мать! — Поедем, выберем подружку для Берты или дружка, — предлагаю я, улыбаясь Роберту, и только сейчас понимаю, как мальчишка похож на меня в детстве. Такой же бесшабашный и рассудительный одновременно.