— За нами хвост, — тихо предупреждает меня Миша. — Лучше вернуться в машину…

— Где? — рыкаю я, чуть обернувшись, и сам замечаю стоящего поодаль молодого мужика в оранжевой майке и такой же кепке. Тот, не скрывая интереса, противно лыбится и пожирает Ольгу похотливым взглядом. Вот кому надо со всей дури врезать по яйцам.

— Едем домой, — бросаю я Ольге. — Нужно возвращаться.

И сразу вижу, как тухнет ее радостный взгляд и улыбка замирает на лице.

— Что-то случилось? — спрашивает она изумленно.

— Нам пора, — отрезаю коротко.

Девчонка кивает и замыкается в себе. Молчит как партизанка. Даже на вопросы сына отвечает односложно. Вот же характер, твою мать! Даже руку мою отбрасывает прочь, когда я пытаюсь помочь ей пристегнуть ремешки детского кресла. Но меня такими номерами не проймешь. Я спокойно открываю перед дней дверцу Ауди и замечаю негромко.

— Прошу, мадам!

Ольга медлит и, вероятно, собирается сказать мне какую-то гадость, когда за моей спиной слышится характерный хлопок. Человек, побывавший в горячих точках, никогда не спутает выстрел с любым другим резким звуком. Хоть даже на ствол наденут несколько глушителей, но этот характерный хлопок, слившийся для обывателей с другими звуками большого города, заставляет меня потянуть Ольгу к себе и прикрыть собственным телом. Плечо обжигает болью. Стреляют, твою мать!

Моя охрана тотчас оказывается рядом, прикрывая от пуль. А я, превозмогая боль, усаживаю сноху на заднее сиденье. И, зажав рану рукой, командую вскочившему за руль Мишке.

— Гони в клинику. Живо!

Ольга

— Что случилось? — выдыхаю я, стараясь говорить спокойно. Подавшись вперед, вижу, как сильные пальцы свекра крепко сжимают плечо, а через них тонкой струйкой сочится кровь.

— Твою налево, — шипит Косогоров. — В родном городе отхватил. — Миша, звони Пирогу, а ты, Оля, — Вадим Петрович передает мне свой айфон, — найди телефон Егорцева. Он записан как «Васька». Пусть срочно дует в клинику. Не хочу заниматься самолатанием, — бурчит он. — Ты поняла? Счет идет на минуты. Раздумывать некогда.

Трясущимися руками я тыкаю в экран айфона и среди странных контактов типа «Лидка» и «Жанчик» нахожу номер Егорцева. Отчаянно блею в трубку приказ Косогорова. Да и он сам просит поднести айфон ему к уху и рыкает раздраженно. — Вася, быстро! Делай, как она говорит.

Бим поскуливает у меня на руках, но радость от приобретения маленького друга меркнет, стоило подкрасться беде. Кто стрелял в Косогорова? Или эта пуля предназначалась мне? И кто знал, куда мы сегодня поедем? Много вопросов, но ни на один я не могу найти ответа. И принесла же меня нелегкая на Родину. Я глажу маленькое дрожащее тельце прильнувшего ко мне Бима, слышу, как стучит под моей ладонью маленькое сердечко. Роберт, слава богу, ничего не понимает и, что-то весело тараторя, тянется к собаке.

— Держи аккуратно, — говорю я сыну, передавая ему Бимку. Мельком слежу, как Роберт берет щенка пухлыми ручонками. — Я провожу дедушку в клинику и сразу вернусь…

— Я сам, Оленька, — раздается свистящий шепот с переднего сиденья. — Там встретят… Ты только мне трубочку верни, милая, — криво усмехается он и тут же резко бросает водителю. — Отвези мою семью домой. И нужно удвоить охрану. Что-то совсем ребятишки оборзели…

— Вы знаете, кто это был? — ляпаю я, не подумав о Роберте.

— Что тут знать, — хмыкает, морщась от боли, свекор. — Наверняка от Левки прилетело. Он много чего хотел, только я не позволил… Езжай домой, Оля. После поговорим. Ментам, если заявятся, скажешь правду. Ничего не знаю, ничего не видела. А я сейчас Игоря Петровича подключу. Он быстро заказчика и исполнителя разыщет. И всем по ушам настучит, — вслух размышляет он и, как только машина тормозит около клиники, медленно выползает с переднего сиденья и, чуть согнувшись, бредет к крыльцу. Рядом с тачкой Косогорова резко тормозит Гелендваген, и толстый высокий мужик, бросив машину открытой, несется следом и, обогнав Вадима Петровича, широко распахивает дверь перед ним.

— Боевые друзья, — довольно говорит водитель Миша. — Они вместе через все горячие точки прошли. Я как-то слышал, они по пьяни вспоминали. Мороз по коже.

— Даже не знала, что Вадим Петрович воевал, — растерянно бормочу я, не желая обсуждать с водителем Вадима.

— Так военная хирургия, — пожимает плечами он и, отъезжая от клиники, отвечает на звонок.

— Да, привез в клинику. Вася уже прискакал. Да, так точно. Сейчас Ольгу Николаевну с Робертом отвезу и обратно приеду.

Я лениво наблюдаю, как мой сын пытается что-то объяснить щенку. А когда собираюсь забрать у него Бимку, Роберт смотрит на меня с укоризной. Всю дорогу к дому Косогорова ловлю себя на мысли, что хотела бы остаться рядом с Вадимом, и внезапно чувствую, как в душе закипает злость. Эти его контакты… «Лидка», «Жанчик»! Ясное дело: любовницы. Коллег или просто знакомых женщин так не называют. Меня костерит на каждом углу, а сам…

«Да ты, моя дорогая, ревнуешь? — спрашиваю саму себя с Косогоровской интонацией. — А если и так! — пытаюсь сдержать вопль. — Меня ты с землей ровнял! Придумывал обо мне какие-то гадости. Хорошо хоть с Шевелевым не поделился. И на том спасибо, Вадим Петрович!»

Я пытаюсь отвлечься, но снова и снова спорю с мифическим персонажем, не имеющим никакого отношения к реальному Косогорову. На самом деле Вадим Петрович действительно крут. Раньше мое мнение об этом человеке строилось лишь на рассказах Кирилла. Два дня в Тае не в счет. Но теперь я вижу перед собой совершенно другого человека. Властного, решительного. Настоящего воина.

— Ты снова втюрилась в него, — твердит моя совесть.

— Да нет же, — отмахиваюсь я. — Ни за что! Я, наверное, не переставала любить его, — признаюсь самой себе.

— Твою мать, — воет здравый смысл и на полном серьезе предупреждает. — Ты рискуешь, Ольга. Ох, как рискуешь! Давай, завяжи узлом свои хотелки и хоть теперь отнесись к Вадиму как подобает. Он тебе свекор все-таки! И хоть Кирилла давно нет в живых, но брак с ним никто из вас расторгнуть не надумал. А посему вместе со штампом в паспорте остались и родственники.

Уже дома я слоняюсь из угла в угол как сомнамбула. Нигде не нахожу себе места и, устроив Бимку в нашей с Робертом комнате, вместе с сыном гляжу как забавный щенок осторожно осваивает новую территорию.

— Бимка-любимка, — напевает Роберт, кружа вокруг собаки.

Я улыбаюсь сыну, а сама в который раз гляжу на часы.

«Уж два часа прошло. Что же он не едет?» — беспокоюсь я, а когда проходит четыре — начинаю паниковать. Вместе с Робертом и Бимкой спускаюсь вниз. Дом наводнен охраной. Кажется, что сидят под каждым фикусом.

«Что происходит, твою мать? — пытаюсь понять я, на ватных ногах заходя в кухню. — И где, собственно, сам Косогоров? Почему же его так долго нет? Может, еще что-то случилось? — мысленно ужасаюсь я и чувствую, как от страха начинают дрожать коленки.