— Это не милиция, — с облегчением вздохнула я и,взяв Ромео на поводок, не спеша пошла им навстречу. Худосочный, заметив меня,широко улыбнулся и попытался расправить плечи. Крепыш облизнул губы и, когда япоравнялась с ними, пробасил — Вы в каком подъезде живете?

— А что? — улыбнулась я, Ромео сел копилкой и тожеулыбнулся.

— Приехали в гости, а хозяйку не застали, — влезхудосочный.

— Бывает, — посочувствовала я.

— Двадцать девятая квартира, — сказал он.

— А-а, — я кивнула и продолжила свой путь.

— Не видели? — крикнул он вдогонку.

— Она гуляет, — ответила я.

Оба сели в машину, но уезжать не собирались, а мы с Ромеоотправились на кладбище, где и бродили ровно час.

Вернувшись во двор, мы обнаружили, что «БМВ» исчез.Поднялись к себе, поужинали на скорую руку и вновь вышли во двор.

На скамейке появились старушки, и я охотно присоединилась кним, Ромео бегал с приятелем, персиковым пуделем по кличке Чапа, а я слушаларассказ Валентины Степановны о личной жизни нашего мэра. Валентина Степановнане была с ним знакома, но о его личной жизни ей было известно буквально все.

Тут вновь подкатил «БМВ», и всё те же личности выбрались наасфальт, крепыш торопливо вошел в подъезд, а худосочный слегка притормозил ивежливо поздоровался.

— Здрасьте, — недружно ответили старушки, а явовсе промолчала, что было извинительно, поскольку сегодня мы уже встречались.

На этот раз парочка задержалась в подъезде, а появившись,выглядела слегка раздосадованной. Худосочный обратил свой взор на меня и теперьуже без улыбки спросил:

— Вы не видели вашу соседку?

— Она гуляет, — ответила я.

«БМВ» лихо развернулся и исчез за углом, а ВалентинаСтепановна продолжила свой рассказ.

Где-то через час старушки начали потихоньку расходиться,подзывая внуков, пудель вместе с хозяйкой тоже ушел, а «БМВ» появился опять.Определенно, у них важное дело.

На сей раз выходить из машины они не стали, здоровяк,сидящий за рулем, открыл окно и спросил, обращаясь ко мне:

— Не вернулась?

— Нет, — покачала я головой.

Машину приткнули на стоянке и заглушили мотор, намереваясьпровести остаток вечера в ожидании, а я подозвала Ромео и пошла домой.

Мы посмотрели телевизор, выпили чаю, после чего я выбраласьна лестничную клетку и выглянула в окно подъезда: «БМВ» все еще был на стоянке.Я покачала головой и совсем было собралась звонить Максиму, но вовремяпередумала. Появление этих личностей придется объяснять, а делать это мнесовершенно не хотелось.

Так как оба моих окна выходят на тюрьму и со двора ихувидеть невозможно, я не стала себя утруждать и таиться, включила свет и судобствами устроилась в кресле, почитала, потом проверила замок, с сомнениемминут пять разглядывала дверь, которая не показалась мне теперь особеннонадежной, и, вздохнув, отправилась спать.

Звонок телефона поднял меня в семь утра. Какой идиот могобъявиться в такую рань, в ум не шло. Должно быть, спросонья я дала маху, невключила автоответчик, а сняла трубку. Разговаривать со мной не пожелали, заторовно через пять минут раздался звонок в дверь. Я неторопливо оделась, прошла вванную, чтобы привести себя в порядок, а звонок продолжал настойчиво трещать.

— Сейчас, сейчас, — утешила я настырногопосетителя, выпила чашку кофе и только после этого открыла.

На пороге стояла вчерашняя парочка. Лично я их появлению неудивилась, а вот они, как по команде, вытаращили глаза.

— Это вы? — спросил худосочный и немного похваталртом воздух, тем самым демонстрируя возмущение.

— Конечно, — пожала я плечами.

— Я же вчера спрашивал… — Что? — удивилась я.

— Про хозяйку двадцать девятой квартиры.

— Правильно, — вынуждена была ясогласиться. — Вы спросили, не видела ли я ее, а я ответила, что онагуляет. Вы сами могли в этом убедиться.

— Черт знает что, — проворчал он, должно бытьзабыв, зачем пожаловал, потому что до сих пор стоял на пороге и входить какбудто вовсе не собирался. Я уж хотела сказать «до свидания» и закрыть дверь, нотут очнулся крепыш. Рявкнул что-то неразборчивое и пошел на меня, точно кабан.Я, пятясь задом, оказалась в комнате, входная дверь хлопнула, и вслед за намипоявился худосочный.

— Перестаньте рычать, — заявила я крепышу, села вкресло и отвернулась. Ромео осторожно выглянул из-за стола и на всякий случайтявкнул.

— Смотри у меня, — заявил крепыш в ответ и дажепогрозил пальцем, неизвестно к кому обращаясь.

— Замолчи, — сказала я Ромео, он затих, а яулыбнулась и пояснила:

— Он вообще-то послушный.

Крепыш плюхнулся в кресло и нахмурился, но так как я упорнопродолжала улыбаться, начал томиться, а потом и вовсе стал смотреть в окно.

Его дружок пристроился на диване, глядя на меня с большимудовольствием, и спросил исключительно вежливо:

— Так, значит, вы и есть Шервинская Анна Станиславовна?

— Возможно. А вы кто? И по какой надобности?

— Вы, наверное, знаете, что накануне из тюрьмы былсовершен побег?

— Нет, не знаю, — нахмурилась я. — В самомделе кто-то сбежал? Сколько человек? Когда? Их поймали?

— Сбежал один человек, причем, что любопытно, вам онхорошо известен.

— Да? — обрадовалась я. — А кто это?

— Трофимов Сергей Львович.

— Трофимов? — Я устремила взор в потолок. —Это из «Менатепа», что ли? А когда его успели посадить? Я на днях встретила ихс супругой… вид у нее был кислый. Может, и вправду посадили? Так этой мымре инадо, нечего нос задирать… Вы не возражаете, я позвоню?

— Куда? — насторожился худосочный, крепыш сверлилменя взглядом и сопел.

— Подруге, — пожала я плечами. — Она должназнать. Она всегда все знает.

— Не стоит, — вздохнул тип с козлинойбороденкой. — Это совершенно не тот Трофимов.

— Не тот? А какой же?

— Ты долго будешь из себя дурочку строить?! —рявкнул крепыш, но худосочный его урезонил: