Глубокий вдох, судорожный выдох. Сейчас я скажу то, в чём не признавалась даже себе, но какая разница, если больше мне будет некому признаться, кроме каменных стен тюрьмы. Да и чувства без взаимности стоят недорого!

– Погодите! – одёрнула Пьерсона Софи и присела рядом, прямо на пол напротив меня. – Выйдите, нам надо поговорить наедине.

– Но это неразумно, при всём почтении, – повысил голос Пьерсон. Его лицо побагровело, а глаза сузились до узких щёлок, наполненных чернотой. Он начал меняться, значит, я и вправду вывела безопасника из себя. – Его величество приказал мне, охранять вас…

– А пока его здесь нет, вы обязаны выполнять мои приказы, – в голосе юной и хрупкой принцессы послышались металлические нотки. Она посмотреть снизу вверх так, что заставила главного безопасника лишь молча проглотить приказ и, поклонившись, выйти из библиотеки, медленно затворив за собой дверь.

– Так говорите! – Софи заглянула мне в лицо, и я, чувствуя лишь опустошённость, произнесла:

– Я люблю вашего брата, но никогда ему в этом не признаюсь.

Наверное, девушка ждала подробностей, но я была не готова обсуждать это. Просто не нашла в себе сил.

– Почему? – растерянно спросила Софи. Теперь она совсем не походила на Мага, скорее на девчушку, обожающую истории о любви. Легко рассказывать вымышленное, а как  поделиться сокровенным, если даже молчать об этом тяжело?!

– Потому что он не любит меня, ваше высочество. И никто не убедит меня в обратном.

– Я уверена, скоро вы измените своё мнение, – загадочно улыбнулась Софи и встала, отряхивая платье. – Поднимитесь, боюсь, что по моей вине вы простудитесь. А я ведь чувствовала, что вы сдадитесь.

Принцесса рассмеялась, прикрыв ладонями, сложенными треугольником, рот. На прощание Софи обняла меня, словно старшую сестру, и, напустив серьёзный вид, вышла из библиотеки, оставив меня одну.

В изнеможении опустившись в кресло, я прижала руки ко лбу. Голова была тяжёлой, по щекам катились слёзы, виной которых были вовсе не боязнь отчисления или страх перед  главой службы безопасности. Я сказала принцессе правду и, произнеся её вслух, ощутила, что борюсь за несбыточное. Ко всем бессмертным Асам этот отбор и заговорщиков. Что толку победить и стать королевой, если твой избранник видит в невесте только средство успокоить народ и оградить трон от посягательств?! «Роль женщины – рожать детей, а не любить», – сказала мне мама, когда я сетовала на свою долю. А я не могла смириться и думать только головой.

– Пойдёмте, ярла, – услышала я знакомый голос с восточным акцентом. Дама с зонтиком, казалось, не замечала моих слёз и растрёпанного вида.  – Я провожу вас.

Лёгких вздох, шелест нижних юбок, и я послушно пошла за провожатой, безучастная ко всему происходящему. Около дверей библиотеки стояли только молчаливые стражники, а горничные словно сквозь землю провалились. Наверное, убежали в страхе, услышав крики Пьерсона и принцессы. Теперь от них не отвяжешься!

Через несколько минут я заметила, что дорога уходит вниз, а коридоры становятся уже и темнее.

– Куда вы меня ведёте? – спросила я, остановившись.

– В ваши покои, ярла Хильда, – ответила дама, чуть замешкавшись.

– Нет, вы врёте, – решительно сказала я и, повернувшись, быстрым шагом побежала обратно. Скорее бы уже этот день закончился. Наверняка навстречу мне попадётся кто-нибудь из слуг и сможет проводить в личные покои.

Так и вышло.

– Куда вы так спешите, Виртанен? – Пьерсон схватил меня за руку и произнёс тихим угрожающим тоном: – Вы идёте совсем не в ту сторону.

– Меня будут искать. Вы не имеете права! – я сопротивлялась изо всех сил, но быстро поняла, что там, куда меня ведут, любой крик потонет в толстых стенах, а капающая с них вода замаскирует стоны и рыдания.

Двое безопасников в чёрных, как отчаяние, одеждах, вели меня под руки, а Пьерсон неторопливо шёл сзади. Я затылком чувствовала, что он наслаждается ситуацией и лишь поэтому всё ещё отвечает на мои вопросы.

– Имею, ярла, не сомневайтесь, – спокойно произнёс главный безопасник над самым моим ухом. Он говорил таким тоном, словно вёл светский спор в гостиной. – А искать, конечно, будут. Вы наделали много шума своими отъездами и внезапными возвращениями.

Смех Пьерсона был колючим, полным превосходства, я обернулась, посмотрев на противника полным гнева взглядом, чтобы заставить того замолчать. Мне это удалось, и какое-то время мы шли в абсолютной тишине, давшей  возможность обдумать дальнейшие действия.

Звать на помощь бесполезно, коридоры замка, которыми меня вели, оказались предусмотрительно пусты, да и даже если кто из слуг увидел бы нас, вряд ли поспешил бы вмешаться. Безопасники служат короне, и все их действия заранее одобрены на самом верху.

Эта мысль угнетала больше прочих. Нет! Я не верила, что Рагнар отдал такой чудовищный приказ. Неведение страшило больше жестокой правды, и, несмотря на то, что слёзы застилали глаза, и я чуть было не упала с каменных ступенек, убегающих вниз, мне достало мужества спросить:

– Вы ведь действуете на свой страх и риск? Неужели не боитесь, что после того как я освобожусь,  вас постигнет  наказание?

– Мы почти пришли, – словно не слыша вопроса, громко сказал Пьерсон.

За поворотом ступеньки закончились, ноги ступили на твёрдую землю. Полутьма на мгновение ослепила, а запах сырости, смешанный с ароматами затхлости и канализации, чуть не лишил сознания. Не страх, скорее, ужас перед звуками, доносившимися издалека –  в которых при желании можно было различить слабые стоны и вздохи, –  парализовал волю. Я хотела закрыть уши руками и, вздохнув, проснуться в своей постели, ничего не помня о ночном кошмаре.

Наконец, я стала различать железные прутья клеток, стоявших по обе стороны узкого прохода, по которому меня вели. Завертела головой, желая рассмотреть, есть ли кто ещё в этом заточении, но взгляд не мог выхватить из тьмы ни одного движения. Пустота вокруг и далёкие звуки, доносящиеся будто из стен, уже начали сводить с ума. А что будет, когда я останусь здесь совершенно одна?!

В том, что меня притащили сюда не для того, чтобы устрашить, а для того, чтобы оставить, сомнений не было.

– Папаша Тео, ты там ещё жив? – крикнул один из безопасников, державших меня за плечи.

Впереди раздалось покряхтывание и звон ключей. Послышались шаркающие шаги, и вскоре из темноты на свет ламп вышел не старый ещё мужчина с абсолютно седыми волосами, аккуратно забранными в пучок. В тёмно-серой, мятой, но чистой рубахе, слегка сгорбленный, но крепкий, он вертел в руках небольшой обруч, увешанный ключами разных размеров и цветов.

– Как сказать. А чегой-то мне сделается? – каркающий смех леденил кровь в жилах. – Я всех вас намерен упокоить, только после соберусь к старой Хель. Кого на энтот раз припёрли, гиены?