Он был гордостью Ноблхоса и всего Кроукомба. Поколение за поколением Уиверы хранили и украшали его, а об искусстве местных садовников слышали даже в Лондоне и не единожды писали в газетах.

В парке было около девяноста акров, и разнообразие его ландшафтов совершенно стирало ощущение ограниченности, словно продолжая пейзажи Квантокских холмов и дополняя их собственными изысками.

Гравийная дорожка, теряющаяся в зелени можжевельника, — именно к ней Элизабет повела гостя, не в силах от смятения произнести ни слова. Почему она не подумала, что рядом с мистером Ридом может потерять дар речи и не знать, что сказать? Все-таки оба их предыдущих разговора были настолько сложны, что давали право это заподозрить. Впрочем, даже имей Элизабет уверенность в нагрянувшей немоте, все равно поступила бы так же. И сколь бы ни уговаривала себя, что защищала Эшли от профессионального красноречия гостя, в глубине души понимала, что все было совсем наоборот.

— Прошу простить, если вас задело мое обращение с вашим кузеном, — чувствительно напряженно произнес мистер Рид, и от этого тона Элизабет смешалась еще сильнее, с трудом заставив себя пробормотать оправдание в адрес Эшли, сославшись на его принципиальность и неприятие несправедливости. И никак не ожидала, что после очередного молчания услышит от Энтони Рида суровое замечание:

— Если вы придерживаетесь мнения мистера Ходжа о моих отношениях с Уильямом Мортоном, не стоит мучить себя, развлекая столь неприятного для вас человека. Я достаточно понятлив, чтобы вам не пришлось объяснять мне причину отказа от дома.

Элизабет качнула головой: почему-то это заблуждение и так и не поддавшееся самообладанию уязвление в его голосе вернули ей почву под ногами.

— Мы с Эмили все про вас знаем, — сказала она, чувствуя, что губы тронула улыбка. — И про то, что вы отказались вести его дело, и про то, что вы подали на него в суд, и про то, что вашему помощнику очень не повезло… Надеюсь, однако, не все так печально, как пишет «Таймс»?

На лице мистера Рида появилось удивление. В этот же момент из-за поворота выглянула возвратившаяся за ними Эмили и потребовала рассказать о произошедшем во всех подробностях.

— С каких пор столь юные леди интересуются «Таймс»? — озадаченно спросил он. Элизабет заулыбалась со всей искренностью.

— С тех пор, как в ней пишут про крылатых лошадей, — ответила она и многозначительно посмотрела на сестру. Та было насупилась и буркнула что-то вроде: «Сама знаю, что их не бывает», — однако мистер Рид, вместо того чтобы посмеяться над доверчивостью Эмили, неожиданно встал на ее сторону.

— Разве плохо иметь мечту, мисс Уивер? — спросил он, снова вгоняя ее в краску.

— Идти к ней, невзирая на трудности и кажущуюся неосуществимость, работать над собой, верить в себя? Иногда лишь она одна и дает силы существовать или не пасть духом. И, поверьте, крылатый конь — далеко не самая сумасбродная в этом отношении вещь.

В глазах Эмили зажегся такой восторг, будто мистер Рид сам только что превратился в Пегаса и взмыл над облаками, и Элизабет поняла, что этими словами он обрел себя самого верного, пусть пока и не самого разумного друга. Самой же ей пришло в голову, что мистер Рид знает, о чем говорит, и, вероятнее всего, именно себя и имеет в виду. Мечта стать барристером? Он исполнил ее, да еще так, что иные могли только завидовать и брать с него пример. Откуда же в голосе грусть и как будто сожаление?

— Вы ловко перевели беседу на другую тему, — заметила Элизабет и снова неспешно пошла по дорожке. — Впрочем, если вам неприятны наши с Эмили расспросы, мы не станем настаивать.

Мистер Рид повел плечами и последовал за ней. Эмили пристроилась с его правого бока, не желая пропустить ни слова.

— Мне, признаться, не хотелось бы вдаваться в подробности, чтобы не пугать вас обеих слишком жестокими вещами, — произнес он, и Элизабет вздохнула. Хороший предлог, что уж говорить. И возразить нечего, поэтому придется усмирить любопытство и довольствоваться слухами. — Потому ограничусь исключительно фактами в уверенности, что вы не станете осуждать меня за излишнюю сухость повествования.

Эмили горячо заверила, что они всей душой на его стороне, и Элизабет оставалось лишь подтвердить ее слова.

Миновав живописные клумбы, радующие разноцветьем герани, они вышли в основную часть парка, где под сенью старых деревьев можно было свободно вздохнуть после изнуряющей раннеавгустовской жары.

— Быть может, вам неизвестно, но барристер не работает непосредственно с клиентом, только через солиситера, — издалека начал свою историю мистер Рид, теперь поравнявшись с Элизабет, однако глядя куда-то в сторону, словно бы пытаясь определить возраст встречающихся на пути тисов и дубов. — Кроме того, он не имеет права сам проводить расследование, лишь защищать клиента в суде, основываясь на сведениях, добытых помощником. Не скажу, что мне по душе такая система: я предпочитаю знать, откуда получены сведения и можно ли им доверять, поэтому, помыкавшись первый год в статусе барристера, взял себе на помощь шестнадцатилетнего мальчишку. Его отец был одним из моих первых клиентов, и Джозеф оказал мне неоценимые услуги при расследовании этого дела. Он младший из шести братьев, поэтому рассчитывать на хоть сколь-нибудь сносное наследство не может, а вот профессия адвоката настолько его увлекла, что он изъявил желание освоить именно ее. Отец Джозефа — не будем называть фамилий — человек с большими связями, и ему без труда удалось выхлопотать для сына звание солиситера, несмотря на юный возраст последнего и отсутствие у него высшего образования. Думаю, нет нужды рассказывать о рвении и смекалки моего нового помощника, могу лишь сказать, что я доверяю ему как самому себе и знаю, что любая задача ему по плечу.

Элизабет с удовлетворением отметила, что мистер Рид говорит про помощника в настоящем времени, что давало надежду на доброе здравие того, несмотря на утверждения «Таймс».

— Это Джозеф и пострадал на фабрике Мортона? — живо спросила Эмили. Мистер Рид кивнул, и Элизабет, смотревшая вниз, заметила, как сжались его кулаки.

— Я привык проверять чистоплотность клиента, прежде чем взяться за его дело, — очень сдержанно проговорил он. — История Уильяма Мортона гремит на всю Британию, однако я не склонен придавать излишний вес слухам. Мне нужны были доказательства невиновности Мортона в тех обвинениях, что ему предъявляют, либо же свидетельства обратного. Когда я попросил мистера Мортона показать мне процесс работ на его предприятиях, он не отказал, и то, что я там увидел, свидетельствовало исключительно в его пользу. Достойная зарплата рабочих, соблюдение всех законов по режиму труда, чистота — насколько она вообще возможна в подобных условиях. Даже сами работники говорили о хозяине исключительно в превосходных тонах…

— Вам показалось, что перед вами разыгрывают спектакль? — не удержалась от вопроса Элизабет. Мистер Рид почему-то бросил на нее быстрый взгляд и снова отвел глаза.

— Что бы ни писали газеты, а у меня есть определенные принципы, о которых мистер Мортон, выбирая себе защитника, не мог не знать, — словно бы в оправдание сообщил он. — Лучше прослыть чистоплюем, чем иметь разлад с собственной совестью. Вы вольны мне не верить, но выигранные мною дела во многом основаны на том, что я не сомневался в невиновности моего клиента. Быть может, для хорошего барристера этот момент не должен иметь значения, ведь его искусство заключается лишь в том, чтобы убедить суд и присяжных в своей правоте…