Особенно ночи.

Давно уже худой мужчина не мог заснуть, и ночные часы былизаполнены мучительными, беспокойными мыслями. Правда, теперь он был на полпутик осуществлению главной цели своей жизни, он уже сделал много, очень много, иПовелитель должен быть им доволен.., но многое еще предстояло завершить.

Ароматный дым заполнил его легкие, и мужчина почувствовалприближение знакомого головокружения, приближение того удивительного, неподдающегося описанию состояния, которое в последнее время заменяло ему сон.

Ему показалось, что ящерица на запястье шевельнулась и ширеоткрыла глаза. Мужчина устремил в эти глаза свой собственный взгляд, встретилсяс горящими глазами маленького чудовища, полностью растворился в них.

Перед его разноцветными глазами, как обычно в часымедитации, поплыли цветные облака, не те легкие, блекло-голубые, которыепроплывали в окнах на заднем плане Картины, а яркие, розовые, как цветышиповника, с густой багровой подкладкой… Розовые облака проплыли и постепеннорастворились в пылающем дымно-красном свете, и на смену им пришли вращающиесякруги, кольца, спирали, прерывистые, беспорядочно пересекающиеся линии. Этобыло предвестием приближающегося Видения.

Мужчина расслабился, открывая Иной Силе свое сознание, всесамые потаенные его уголки. Он ждал и надеялся.

И вот сквозь густые клубы ароматного дыма, как проявляющийсяфотоснимок, постепенно показался темный, сырой коридор, неверное колеблющеесяпламя свечи, неровная стена в потеках сырости и явственно проступающее на нейизображение. Знакомое, очень знакомое место.

Из-за поворота коридора появились двое, мужчина и женщина.То ли из-за темноты, то ли по какой-то другой причине никак не удавалосьразглядеть женское лицо. Впрочем, это было не так уж важно. Важно было другое:это именно она, та самая женщина, которая поможет ему завершить самое главноедело жизни…

Значит, его план удастся, у него получится все, чтозадумано. Он, как паук, застывший в центре огромной паутины, дождался своегочаса, и теперь останется только потянуть за нужную ниточку и завершить начатое.Они попались в расставленную им ловушку. Они сами придут туда, куда он ихнаправил. Ему останется только ждать их там.

Но вдруг в душе медитирующего человека зазвучала какая-тотревожная нота, в ней проснулось неясное беспокойство. И причина этогонеосознанного беспокойства заключалась именно в ней, в этой женщине. Она что-тоделала не так, как нужно.., или что-то знала, чего не должна была знать.., илиу нее было то, что могло помешать выполнению великой миссии…

Разноглазый человек втянул расширенными ноздрями сладковатыйдым, сосредоточился, пытаясь понять, откуда исходит это смутное беспокойство..,это было важно, очень важно…

Но вдруг в его сознание вторгся посторонний звук,посторонний голос.

— Брат, я принес то, что ты просил…

Видение разрушилось, растаяло, исчезло, как ноздреватый снегпод яркими лучами весеннего солнца. Без следа пропали темный коридор и те двачеловека, которые шли по нему, приближаясь к священному изображению.

Раскрыв свои разноцветные глаза, худой человек увидел передсобой того самодовольного, вальяжного мужчину, который предоставил ему кров.Как его зовут? Кажется, Николай…

Конечно, он его брат по вере, он служит Повелителю, ночто-то подсказывало разноглазому, что служение это — неискреннее, что Николайненадежен.

И то, что он так не вовремя появился, разрушив видение,помешав найти причину нарастающего беспокойства, вызывало бесконечное раздражение.

— Я помешал тебе? — спросил Николай. Прости меня,брат. Я принес тебе новые документы. И я хотел спросить — долго ли ты еще здесьпробудешь?

Голос Николая прозвучал спокойно, даже равнодушно, норазноглазый человек своими обостренными от бессонницы и нервного напряжениячувствами уловил таящийся в глубине его души страх. Он интересуется, долго ли яздесь пробуду. Он не просто интересуется.

Он беспокоится. Он боится.

Страх несовместим с искренним служением Повелителю. Страх —удел слабых, удел тех, кто ничего не видит за тусклой оболочкой обыденного,тех, кому не дана высокая сущность видений., больше того — страх опасен… Непотому ли он так боится, что готов предать?

— Спасибо, брат, — вполголоса проговорил худоймужчина и поднял на Николая свои глаза один карий, точнее — янтарно-желтый,второй густо-зеленый, как полуденное море.

— Спасибо, брат, — повторил он, мягко и легкоподнимаясь на ноги. — Повелитель воздаст тебе сторицей за твое верноеслужение.

— Я служу Ему не за награду, — Николай смущеннопотупился. — Я служу Ему по зову сердца…

"Как бы не так! — раздраженно подумалразноглазый. — Он слишком многим обязан нам…

Когда у них в стране все разваливалось, когда одни людисоздавали на руинах огромные состояния, а другие разорялись и гибли, мы помоглиему. Именно нам он обязан своим сегодняшним благополучием… По зову сердца"надо же…"

Он шагнул навстречу Николаю, осторожно взял из его рукипрозрачную папку с документами, положил ее на стол. Встретился с его глазами,словно притягивая, впитывая его взгляд.

И прочитал в этом взгляде готовность предать. Предать отстраха, от пустоты, от бессилия.

Николай вздрогнул, попятился. С его удивительным гостемпроисходило что-то странное, что-то удивительное: его разноцветные глаза вдругутратили свой цвет, стали прозрачными, как талая вода, и такими же холодными…

Николай еще немного отступил и почувствовал спиной стену.

— Почему.., за что… — пробормотал он трясущимися отстраха глазами. — Ведь я служил вам.., верно служил…

— Ты служил нам, — повторил гость, — ипоэтому тебе будет дарована великая милость.

Самая великая милость, которая может быть дарованасмертному: легкая, безболезненная смерть.

Он протянул вперед свою легкую, сухую, как ветка высохшегодерева, руку и едва коснулся горла своего гостеприимного хозяина. Тот тихоахнул и мешком рухнул на мягкий ковер. Глаза его подернулись бесцветной пленкойзабвения и уставились в потолок, будто Николай прочел там какие-то пылающиеписьмена.

Его гость опустился на одно колено и сухими холоднымипальцами закрыл эти глаза.

— Hoc немного тоньше, — озабоченно проговорилотставной военный, вглядываясь в экран монитора, — и с небольшойгорбинкой. Да, примерно такой.., уши меньше.., плотнее прижаты к голове.., нет,не такие, снизу закруглены.., вот это больше похоже…

Он уже второй час сидел рядом с сотрудником службыбезопасности за компьютером, пытаясь создать фоторобот, стараясь восстановитьоблик того человека, который вышел через служебный подъезд Эрмитажа в ночь егодежурства, в ночь странного преступления. Непривычное занятие очень утомилоего.