Есть какое-то правило, точнее, физический закон, смутнопомнившийся Смолину со школьных времен. В северном полушарии реки помаленькуменяют русло, старательно, тихонько подмывая левый берег. Правило… правило… ахрен его помнит, того, в чью честь это правило названо. Главное, так и обстоит.

Здесь, несомненно, произошло то же самое: речка помаленечкусмещалась влево, оставляя справа часть высохшего дна… а потом она по капелькеподмыла обрыв, часть его обрушилась, открыв пещерку.

Смолин не колебался ни секунды – инстинкт сработал.Быстренько разулся, скинул брюки и в одних трусах, босиком, зашлепал по воде,осторожно ставя ноги, ежась, когда под изнеженные подошвы горожанина попадаликамешки.

Еще по дороге ему пришло в голову, что на археологию особонадеяться не стоит. Мало ли кому мог принадлежать череп. Давным-давно в этихместах пошаливали варнаки, перехватывавшие порой купеческие обозы. Позжестреляли друг друга белые, красные и всевозможные атаманы, слыхом не слышавшиео такой ненужной премудрости, как политическая ориентация.

Чертова уйма вариантов: купца укокошили… таежный бродягазанемог и помер… чекисты шлепнули контру и зарыли, где придется… вколлективизацию прихватили в глухом месте оплошавшего уполномоченного…

Идти стало легче: часть земли ссыпалась в речку, и Смолинтеперь двигался по сухому. Правда, и тут хватало камней – причем не обкатанныхводой, угловатых. Он шипел сквозь зубы, выругался пару раз. Но все же добралсядо черепа.

Присел на корточки, без малейшей брезгливости вынул его изрыхлой земли, поднял к лицу – и присвистнул. Уж не померший естественнойсмертью захворавший бродяга, точно…

Аккурат во лбу зияло отверстие с идеально гладкими краями несомненно,оставленное пулей – и не винтовочного калибра, не пистолетного, а чем-тонаподобие солидного жакана. Ну да, затылочной части практически нет, вместо неенеровная здоровенная дырища. Влепили добру молодцу прямехонько в лобешник, датак, что пуля через затылок тут же вылетела. Вмиг отлетела душа, быть может, ипонять ничего не успел…

Смолин осматривался. Кое-где торчали из земли кости,некоторые переломанные, и переломы свежайшие – ну да, это их поломало, когдаобрыв осыпался…

Отложил череп и пошел к пещерке. Осторожно туда заглянул,стоя по щиколотку в насыщенной острыми камешками земле, очень теплой,нагревшейся на солнце. Медленно, печально посвистел, качая головой.

В той части пещерки, что осталась незадетой обвалом, скелетылежали целой грудой. Пещерка оказалась маленькая, по размерам примерно равнаяавтомобильному кузову. Археологом, Смолин, конечно, не был, но не требовалосьдолжного образования, чтобы сообразить: трупы сюда сваливали как попало, другна друга, так что кости, лишившись плоти, причудливо перемешались. Никакая этоне могила, точно, даже первобытные люди так небрежно своих покойников нехоронили. Речь шла не о «погребении», а о том, чтобы просто-напросто понадежнееспрятать убитых, дабы улик не осталось: и у еще одного черепа во лбу дыра, и утого вон, справа, висок разворочен опять-таки не пулей из штатного армейскогооружия… Значит, не гражданская и не чрезвычайка – какие-то сугубо штатскиеразборки…

– Ох, а я-то думала…

Смолин обернулся, как ужаленный. Рядом с его небрежно брошеннымибрюками стояла Инга, отдувавшаяся и мотавшая головой с превеликим облегчением.

– Я спустилась, а тебя нет… – поведала она снеописуемым выражением лица. – Только штаны лежат. Если тебе стукнуло вголову искупаться, то где остальное? Ой!

– Не шуми, – сказал Смолин. – Ничегострашного. Они все уже давным-давно мертвые и вставать не собираются…Подумаешь, покойнички… Не особенно древние, правда…

– Ты что, уже определил?

– Понимаешь, их пулями положили, – ответилСмолин. – Тут не надо быть академиком… Если страшно, стой там, я тольконемножко осмотрюсь…

– Нет уж, журналист я или кто?

Она проворно сбросила кроссовки и, закатав джинсы, зашлепалапо воде. Вскоре стояла рядом со Смолиным, изо всех сил стараясь придать себевид равнодушный и бывалый, – что ей давалось с некоторым усилием – вряд лиона раньше такое зрелище лицезрела…

– Кто их? – спросила Инга шепотом.

– Спроси что-нибудь полегче, – сказал Смолиннормальным голосом. – Например, кто они такие… Ну, посмотрим. Авосьчто-нибудь да осталось интересное… – он обернулся к девушке и ободряющеподмигнул: – Не смотри на меня так, я ведь не могилу раскапываю. Сама видишь,какая это, к черту, могила…

Он шагнул в пещерку и присел на корточки над ближайшимискелетами, дружелюбно ему скалившимися с той самой извечной житейскоймудростью: я, мол, уже дома, а ты еще в гостях…

Плоть, судя по всему, разложилась давным-давно – ни тенизапаха, одни кости. Там и сям – нечто чрезвычайно похожее на обрывки истлевшейодежды, но уже ни за что не определить, что это была за одежда, мужчине илиженщине принадлежала. Ага! Так-так-так…

Двумя пальцами, за почерневшее ушко Смолин вытянул из земликруглый предмет, не глядя, протянул руку назад, властно распорядился:

– Платок!

Почувствовав в пальцах комочек ткани, плюнул на находку истарательно ее потер. Почти сразу же кое-что прояснилось: стандартная армейскаяпуговица со звездой, серпом и молотом, судя по малым размерам – от гимнастерки.Это ни о чем еще не говорило: столько лет после войны донашивали форму и те,кто пришел с войны, и те, кто на войне не был вовсе…

Так-так-так… Довольно бесцеремонно он принялся убирать костив сторону, направо, в кучку. Процедил сквозь зубы:

– Извини, братан, сам понимаешь…

Вскоре обнаружилась уже гораздо более интересная находочка –офицерский погон с двумя лейтенантскими звездочками. Кант и просветдавным-давно выцвели, а эмблемы рода войск нет, так что ничего не определить…Смолин ворочал кости, как нанятый, отрешившись от всего на свете. Еще одинлейтенантский погон, вероятнее всего, принадлежавший тому же субъекту, что ипервый… Еще погон, капитанский, канты столь же изничтоженные временем, ножесткое золотое шитье сохранилось… Еще погоны, еще! Старшина… младший сержант…И ни следа сапог, ремней, кобур, портупей – ну конечно, хозяйственно сняли,иначе остатки непременно бы попались… Фуражка, почти сгнившая, но звездочка,конечно же, цела…

Уже чуточку освоившаяся с этим таежным некрополем Ингастояла у входа в пещерку, держась так, чтобы не заслонять ему свет, и пыталасьчто-нибудь рассмотреть. Смолин, не оборачиваясь, пододвинул к ней кучкунаходок:

– Интересные дела, – сказал он, перебирая кости,иногда чихая от попадавшей в нос сухой пыли. – Да тут их человек десять…Погоны – самое раннее весна сорок третьего… Это уже никак на гражданскую неспишешь… Что-то я в жизни не слышал, чтобы у нас в войну в глухомани положиличуть ли не взвод военных… Но это никак не гражданская, звездочка-то, особенно всочетании с погонами наглядно о том гласит… Звездочка более поздняя, сороковыхгодов…