Вскоре, к их радости, они наткнулись на помянутую дорогу –точнее, то, что от нее осталось. Сразу видно было, что именно тут и пролегалалет двадцать назад лесная дорога: пространство метров в десять шириной резкоотличалось от окружающей тайги: вместо могучих елей на всем протяжении бывшейдороги росли негусто молоденькие деревца толщиной не более чем в руку. Не самыйудобный путь, но теперь сбиться с него было решительно невозможно.

Инга поначалу отвлекалась на всякую экзотику вроде цокавшихиз-за стволов белок и не встречавшихся в городе птиц, но довольно быстро этойсомнительной экзотикой пресытилась и шагала, не особенно и глядя по сторонам.Странствие это, как ему и полагается, было чертовски скучным: шагаешь себе ишагаешь, мимо столь одинаковых деревьев, что кажется, будто кружишь на одномместе, поглядываешь под ноги, чтобы не пропустить коварную ямку, корягу, а то измею. Говорить особенно не о чем, опасностей никаких, но и поводов для весельятоже. Тайга – очень скучное место, если ты в нее нагрянул не романтическимтуристом, а просто вынужден отмахивать километры по неотложной надобности…

Первое время Инга вертела головой чуть ли не на тристашестьдесят градусов – опасливо высматривала медведя. Имевший об этих животныхнекоторое представление Смолин не стал ей говорить, что они вполне моглиминовать на дороге пару-тройку косолапых – медведь способен передвигатьсяабсолютно бесшумно и, учуяв человека, попросту тихонечко растворится в чащобетак, что не увидеть его и не услышать…

Может быть, кто-нибудь Смолину и звонил – он не сталпереключать телефон с «беззвучки». Разговаривать о текущих пустячных делахпосреди этой дикой чащобы, с его точки зрения, было бы излишним сюрреализмом.Инга, когда он ей это изложил, с ним согласилась.

Чуть ли не час парочка шагала по вырубке, ничуть не похожейна те, которые Смолин поневоле видел. Никаких куч помаленьку гниющих бревен, сроссийской щедростью невывезенных, практически пустое место с едва видневшимисянад землей пнями: деревья были срезаны, что называется, под самый корешок. Судяпо этакой скрупулезности, они наткнулись на одну из тех делянок, которые назакате советской власти выделяли японцам. Никто другой, кроме японцев, так быне сделал: деревья спилены так, чтобы не потерять и сантиметра деловойдревесины, на месте доброй половины пней виднеются лишь обрубленные корни(выкорчевали самые подходящие), щепы не осталось ни горсточки. Подданныеимператора старательно сгребли все сучья, ветки, чуть ли не каждую хвоинку.Наглядный урок щедрой русской душе, который означенная душа, ручаться можно,принимать к сведению не собиралась…

Вырубка наконец кончилась. Встретился ручеек с чистейшейпрозрачнейшей водой, и они с превеликой радостью напились.

Издалека доносились какие-то странные звуки – то ли тихоелопотание, то ли шелест. Смолин сначала насторожился, потом достал атлас,всмотрелся и довольно хмыкнул:

– Ну вот, нас можно поздравить. Совершенно правильноидем. Вот она, речка… Это речка шумит. Незаметно-незаметно, а полдорогиотмахали.

– Правда?

– Сама посмотри. Мы примерно вот здесь…

– Может, тогда привал сделаем?

Смолин не стал разыгрывать суровогоконкистадора-первопроходца из тех, что питались то сапогами, то ослабевшимичленами экспедиции и шагали даже мертвыми. Полпути было пройдено, до темнотыеще далеко, марш-бросок, в общем, проходит успешно (тьфу-тьфу, чтоб несглазить!).

– Привал так привал, – сказал он. – Толькосначала до речки дойдем, там посвежее и вообще…

– Мы через нее что, переправляться будем?

– Да нет, слава богу, – сказал Смолин,предварительно сверившись с картой, – нет необходимости. Дорога вдольречки тянется, отсюда видно…

Речка была неширокая, метров пятнадцать, но быстрая ибурная. На том берегу сопки стояли сплошной стеной, собственно, это были уже несопки, а голые каменные обрывы – серые и рыжие, ребристые – с деревьями высоконаверху. С первого взгляда видно, что там нет прохода ни для конного, ни дляпешего, оттого-то, надо полагать, дорога и протянулась по берегу где они сейчаснаходились. Оказалось, впрочем, что и здесь есть обрывы, пусть и не такиекрутые, как на берегу противоположном – по ним можно было запросто спуститься кводе.

С блаженным вздохом опустившись на траву, Инга разбросаларуки, зажмурилась. Смолин присмотрелся. Особенно изможденной она не выглядела –а с чего, собственно? Километров восемь всего и отмахали, проспект ШантарскихПролетариев и тот двенадцать в длину…

– Особенно не разлеживайся, – сказал Смолин, чтобыне расхолаживать спутницу, не сбивать с ритма. – Десять минут – и двигаемдальше, пока энтузиазм не потеряли…

– Есть, капитан, – сказала она, не открываяглаз. – Как прикажете…

– Оставайся здесь, – попросил ее Смолин, –никуда не уходи, а я спущусь к воде.

– Зачем?

– А так, – пожал он плечами. – Как тебеобъяснит любой шантарский археолог, именно в таких местах селился древнийчеловек. В естественных пещерах под обрывом. А вдруг там, внизу наваломвеликолепной археологии…

– И дорогой?

– И дорогой, – произнес Смолин без улыбки. –Какая-нибудь уникальная резьба по мамонтовой кости – совет старейшин заседает…

– А над ними летающая тарелка повисла.

«Отлично, – подумал Смолин. – Шутим помаленьку.Значит, в хорошей форме».

– Вот именно, – сказал он задумчиво. – А то иписьмена атлантов, которые именно в наших краях спасались после катаклизма…Ладно, я пошел.

Высмотрев подходящее пологое местечко, он осторожно сталспускаться к воде по каменистому склону. Речка бодренько струилась, шумя ибрызгая. Оказавшись под обрывом, Смолин с удовольствием, повернувшись спиной кводе, справил малую нужду, потянулся. Тело ощутимо ныло – давненько уже он непредпринимал столь длинных пеших прогулок: то за столом, то в машине, дело дажене в годах, а в сидячем образе жизни, мать его за ногу… С гантелями, что ли,позаниматься или на спортивную ходьбу выделить часочек? По примеруцивилизованной заграницы? Они-то за собой следят тщательно, не то что мы…

Что-то явственно плеснуло посередине речки – таймень, может?В такой глуши они еще попадаются, не всех извели…

Смолин прошел еще несколько метров и оказался у самой воды,движимый бесплодным охотничьим азартом. Нет, не видно…

Потягиваясь, он лениво озирался вправо-влево.

И замер, словно током ударило. Присмотрелся. Да нет, непочудилось – с чего бы – не пил, не вымотался. Удачно, что называется, пошутил…

Там, слева, метрах в тридцати от Смолина, над самой водойзияла небольшая темная дыра, всего-то метров двух в диаметре. Перед ней –длинная полоса земли пополам с камнями. И там, среди камней, виднелось нечто,как две капли воды напоминавшее человеческий череп…