Однажды она почти выдала этот секрет на женской группе попсихотренингу… Это было в начале семидесятых, и, конечно же, посещение этойгруппы было очередной идеей ее подружки по комнате. Джесси отправилась тудаспокойной, во всяком случае, сначала. Это было безобидное занятие, еще однастраница удивительного, хотя и выцветшего уже карнавала под названием«Колледж».

Для Джесси первые два года в колледже – особенно с Рут Нери,которая таскала ее по всем вечеринкам, скачкам и выставкам, – были в основномсодержательными и веселыми: ей нечего было бояться, а радости сами спешилинавстречу. Все это было слишком ярким, чтобы быть повседневностью, – так людивидят мир в горячке. Эти два года, в сущности, были вспышкой в ее жизни.

Вспышка закончилась на том собрании женской группы. Именнотам Джесси обнаружила гадкий серый мир, который одновременно предварял еевзрослое будущее, ожидавшее в 1980-х, и нашептывал о темных детских секретах,зарытых заживо в 1960-е… Двадцать молодых женщин собрались в гостиной коттеджа– одни сидели на потертом диване, другие погрузились в большие старые кресла, абольшинство сидели, скрестив ноги, на ковре – всего двадцать женщин отвосемнадцати до сорока с небольшим. В начале собрания они молчали. Затем наДжесси обрушился гадкий ураган историй об изнасилованиях, кровосмешении, пошлыхадюльтерах и жестоких пытках. Она никогда уже не забудет, как печальная ипрелестная юная блондинка подняла свитер и показала следы от сигаретных ожоговпод грудями.

Так закончился для Джесси карнавал юности. Впрочем, несовсем так. Это было похоже на то, как среди цветущей весны ей показали быкартину серой и унылой осени, которая и была настоящей правдой: ничего, кромепустых сигаретных пачек и использованных презервативов среди пыльной пожухлойтравы… Она увидела эту безобразную картинку в центре ярко раскрашенного холста,и это испугало ее. Думать, что только это ожидает ее в будущем, именно это ибольше ничего, было страшно; понимать, что это было также и в прошлом, укрытоененадежными покровами ее мечтаний, было невыносимо.

Та, юная блондинка тогда объяснила: она не могла ничегорассказать родителям о том, что дружки ее брата вытворили с ней во времяуикэнда, который родители провели в Монреале, потому что тогда выяснилось бы,что с ней проделывал в течение года ее брат, а в это родители просто никогда неповерили бы.

Лицо и тон блондинки были совершенно спокойны, а в голосечувствовалась усталость. Когда она закончила свой рассказ, воцарилосьпотрясенное молчание – в этот момент Джесси почувствовала, как что-тооторвалось у нее внутри, она услышала сотни голосов призраков, которые кричалив надежде и отчаянии, – и тут слово взяла Рут.

– Почему бы родители тебе не поверили? – спросила она. –Господи. Лив, они прижигали тебя горящими сигаретами! У тебя же были сигаретныеожоги – улики! Так почему бы они тебе не поверили? Они тебя не любили?

– Нет, – ответила блондинка, – отец и мать любили меня. И досих пор любят. Но им и в голову не могло прийти такое о моем брате Барри и обомне. Это убило бы мою мать.

И тогда Джесси почувствовала, что у нее вот-вот начнетсяистерика, если она не уйдет отсюда. Она встала, точнее, выпрыгнула из своегокресла так резко, что чуть не опрокинула его, и вихрем выскочила из комнаты,понимая, что привлекла общее внимание. Но ей было совершенно наплевать, что онитам думают.

А важно было то, что солнце, вечный источник тепла и света,исчезло, и если бы она рассказала, ей бы не поверили: Бог добр и не допустил быэтого.

Она убежала из комнаты через кухню и выбежала бы на улицу,но задняя дверь была заперта. Рут бросилась следом, крича, чтобы онаостановилась. Но Джесси остановилась только из-за проклятой закрытой двери. Онаприжалась лицом к холодному темному стеклу, секунду подумав – да, это длилосьтолько секунду. – а не разбить ли его головой, разрезав лицо и горло, – лишь былюбой ценой вырваться из этого чудовищного заколдованного круга будущего ипрошлого, но в конце концов она потеряла сознание и сползла на пол, неловкоподогнув ноги в тесной мини-юбке, которую тогда носила. Рут села рядом иположила руку ей на плечи, обняла ее, погладила по волосам, привела в чувство.

Теперь, в летнем доме на берегу озера Кашвакамак, она думалао том, что произошло со спокойной и печальной блондинкой, которая рассказала имо своем брате Барри и его приятелях – ребятах, которые наверняка полагали, чтоженщина существует исключительно для телесного развлечения. Вот почему прижечьей грудь сигаретой было нормально. Ведь она была девчонкой, которая трахалась сбратом, но почему-то не хотела этого делать с его дружками.

– Помогите мне. – бессильно сказала Джесси глухому дому.Сейчас, когда она вспомнила блондинку с печальным лицом и мелодичным голосом икруглые следы от старых ожогов на ее очаровательных грудях, Джесси не могла ужевыбросить ее из головы. Она понимала, что спокойствие блондинки было единственнымсредством отключиться, спастись от психической травмы, которую ей нанесли. Лицоблондинки каким-то образом стало ее лицом, и, когда Джесси заговорила, ее голосбыл слабым и дрожащим голосом человека, у которого отняли Бога.

– Пожалуйста, помогите мне.

Ей ответила та часть ее сознания, где таилась Рут Нери.Голос теперь звучал доброжелательно и мягко.., но не слишком обнадеживающе.

«Я попробую, но ты должна мне помочь. Догадываюсь, что тыхочешь сделать, и у тебя будут неприятные мысли. Ты готова к этому?» «Дело не вмыслях, – сказала Джесси, дрожа. – Я устала быть Хорошей Женой Бюлингейм. Яхочу от нее убежать».

«Ты могла бы заставить ее молчать, – сказала Рут. – Она ведьважная часть твоего и – ну, нашего – существа, Джесси, и она в целом неплохойчеловек, однако она вынуждена была временами прятаться и разучиласьпо-человечески общаться с людьми. Ты будешь оспаривать это?» Джесси не хотелаоспаривать ни это, ни что-то другое. Она слишком устала. Свет, падавший сквозьзападное окно, становился все более горячим и красным по мере приближениязаката. Ветер гнал листья, вихрил вокруг пустой веранды – всю мебель оттудаубрали в дом на зиму. Сосны гудели; задняя дверь хлопала: пес после длительнойпаузы возобновил свое громкое чавканье.

– Как я хочу пить, – сказала Джесси безнадежно.

«Не думай об этом».

Она повернула голову, почувствовала прощальное тепло солнцана левой стороне шеи и снова открыла глаза. Перед ними стоял бокал с водойДжералда, и из ее горла вырвался крик смертельно раненной птицы.

«Бери пример с собаки, – сказала Рут. – Собака делает то,что должна делать, чтобы выжить, и ты должна заняться спасением своей шкуры».

«Не знаю, смогу ли», – сказала Джесси.

«Думаю, сможешь, милая. Если ты могла замести под ковер то,что произошло в тот день, когда солнце исчезло, значит, ты что угодно сможешь».