Пия глубоко вздохнула и попыталась понять, что делать дальше. В ближайшее время отец не придет на помощь. Неизвестно даже, жив ли он. Спасение Олли и Макса лежит целиком на ее плечах. Но братья уже доели остатки детского питания, хлеб и яйца закончились, последняя банка яблочного пюре почти пуста, а картошка и морковь съедены. Угольная печь стояла холодная, в ней остался только серый пепел. Все припасы были исчерпаны.

Пия встала на кровать, чтобы выглянуть в окно. Темные тучи бежали по серому утреннему небу; записка Финну так и висела на другой стороне веревки, трепеща на ветру. Никто не выходил в переулок, но за ночь на крыльце появились четыре новых тела, завернутых в кровавые простыни. От голода подвело живот, и Пия стиснула зубы. Нужно найти еды, иначе они все умрут. Теперь она даже готова была украсть — только бы выжить. Но близнецы должны остаться здесь. На улице слишком опасно, не говоря уже о том, что с малышами на руках Пия не унесет много еды, а толкать коляску вверх и вниз по лестнице не хватит сил. Она не пойдет далеко, только попросит у соседей поделиться продуктами. Если не получится, придется идти в соседний дом. Беда в том, что Олли и Макс уже поднимаются на четвереньки и вот-вот начнут ползать.

Пия оглядела кухню и представила, сколько несчастных случаев может произойти в ее отсутствие: Олли, пытаясь подняться, схватится за ножку кухонного стола и перевернет его на себя или стащит скатерть вместе с наваленной сверху посудой; Макс засунет голову между стулом и кроватью и застрянет там. Оставить братьев на своей постели девочка тоже не могла: они оттуда свалятся. Вот бы найти небольшое закрытое пространство, например ящик или корзинку с крышкой. Тут Пия вспомнила про тайник в спальне родителей, где под незакрепленной половицей хранились сбережения семьи. Олли и Макс будут там в безопасности и не смогут вылезти. Можно застелить подпол одеялом и оставить малышам бутылочки, хотя они только начинают брать их в руки. Наверно, близнецы станут плакать, но хотя бы не смогут выбраться и пораниться. Да, им будет страшно провести в таком тесном темном месте даже несколько минут, но уж лучше так, чем позволить братьям умереть от голода. К тому же они будут там вдвоем. Пия пыталась вспомнить свои страхи тех времен, когда она была в их возрасте, но ничего не приходило в голову. Значит, они даже не запомнят, что их запирали в подполе. А она скоро придет.

Подействовать надо быстро, пока она не передумала.

Пия подошла к столу и взяла сигару. Бумага потухла, и табак тоже догорал. Вспомнив, как курил отец, девочка приложила сигару к губам и втянула дым. Терпкая горечь наполнила легкие, и Пия закашлялась; вкус пепла обволок язык и щеки. Стараясь не разбудить близнецов кашлем, девочка закрыла рукой рот. Когда она наконец перестала задыхаться, то зажмурилась, задержала дыхание и помахала рукой, направляя дым на волосы и на платье, пропитываясь его запахом. Потом она отложила сигару и вытащила из-под двери спальни подгузники и тряпки. Девочка не была там несколько суток — она потеряла счет дням, — но вонь была хуже прежнего, даже с этой стороны двери.

Пия сделала глубокий вдох и на трясущихся ногах вбежала в комнату, проскочила мимо кровати и присела около тайника. Открыла дверцу, достала деньги из-под половицы, ощупала стенки и потолок углубления в поисках заусенцев или торчащих гвоздей. Дерево было гладким. Легкие грозились взорваться, и Пия выдохнула, закрыла руками нос и рот и, сдерживая рвотные позывы, снова глотнула воздуха. Потом она поискала в стенном шкафу зимнее пальто мутти, которое болталось даже на матери, зато у него были глубокие карманы, куда можно положить еду. Отыскав пальто, она прижала его к лицу, закрывая нос и рот, и, не в силах удержаться, оглянулась на кровать.

К горлу поднялась желчь, и Пия выбежала из комнаты, захлопнула дверь и снова заткнула щель тряпками. Теперь она понимала, почему люди выносят тела своих близких на улицу. Девочка перекинула пальто через спинку стула и вытерла рукой рот, стараясь обуздать поднимающийся из желудка вулкан. На лбу выступил пот. Когда она снова смогла ровно дышать, то достала из кармана деньги и пересчитала их. Три доллара. Скорее всего, рынки и лавки закрыты, да и в любом случае даже до ближайших идти довольно далеко, но, возможно, удастся купить еды у соседей.

Стараясь не разбудить близнецов, она вытащила из стоявшей под столом плетеной корзины две холщовые сумки с ручками и сунула их в карманы пальто. Потом взяла с кровати подушку, погремушки и бутылочки и ненадолго замерла, глядя на Олли и Макса и ужасаясь тому, что ей придется сделать дальше. От одной только мысли в животе у нее все переворачивалось. Пия взяла с крючка у входной двери красный шарф мутти, некоторое время подержала его над горящей сигарой и завязала вокруг лица. Не идеально, но сойдет.

Подушку она тоже окурила дымом, потом глубоко вдохнула, вернулась в спальню и положила ее на дно подпола, примяв по краям. Оставив там погремушки и бутылочки, Пия пошла за мальчиками, пытаясь решить, кого из них перенести первым. Макс спал крепче, а Олли дольше.

Она медленно обернула Олли одеялом, подняла с кровати, стянула шарф с лица и легонько поцеловала крошечный нежный лобик. Мальчик скривился и начал просыпаться, потом чуть похныкал и снова заснул, прижавшись к сестре. Пия отнесла его в спальню и осторожно уложила на подушку в ящик.

— Проклятье, — пробормотала она.

Олли занял больше места, чем она предполагала. Возможно, близнецы не поместятся в подпол вдвоем. Мгновение Пия помедлила, но потом желудок снова свело судорогой, и она решилась: другого выхода нет. Несколько часов в неудобном положении лучше, чем смерть от голода.

Быстро, но не переходя на бег, она на цыпочках просеменила в другую комнату и взяла Макса. Он дрыгал ножками и тоже просыпался. Пия покрепче завернула его в одеяло, тоже поцеловала в лоб и, тихо напевая, покачала на руках. Скоро ребенок затих и снова заснул. Пия с облегчением выдохнула. Если бы дети не спали, она не отважилась бы сунуть их в тайник — это было бы слишком жестоко.

Девочка стянула с кровати одеяло и отнесла Макса в спальню. Олли, к счастью, спал. Пия положила Макса рядом с ним, повернув их спиной друг к другу. Олли скуксился, и сестра погладила его по плечу, молясь только о том, чтобы мальчики не проснулись. Наконец Олли сунул палец в рот и угомонился. Пия положила руку на дверцу и уставилась в темное пространство. Глаза застилали слезы.

— Простите меня, — прошептала она. — Обещаю, я вернусь очень скоро. — Она начала закрывать дверцу, до последней секунды не отрывая взгляда от близнецов. — Просто спите, и вы даже не узнаете, что я уходила.

Потом щелкнула задвижка, и Пия застыла на коленях с бешено колотящимся сердцем. Она не знала, что будет делать, если хотя бы один из мальчиков проснется. Но изнутри не доносилось ни плача, ни хныканья, ни испуганного крика. Олли и Макс спали. С ними все будет хорошо. Ее план сработает.

С текущими по лицу слезами Пия встала и оглянулась на мутти, надеясь, что та понимает, почему дочь поступает таким образом. Наверняка мать сделала бы то же самое, если бы речь шла о жизни ее детей.

— Я скоро вернусь, — прошептала Пия. — Обещаю. Сбереги их для меня.