Триша выползла из-под дерева, жадно хватая ртом воздух,морщась от боли. Шея, левое плечо, левая рука и левая нога, та половина тела,на которой она спала, онемела. Стала как деревянная, говорила в таких случаяхмать. У взрослых (во всяком случае, в ее семье) присказки находились по любомуповоду: онемелый как деревяшка, радостный как жаворонок, шустрый как кузнечик,глухой как тетерев, темно, как у коровы в желудке, мертвый, как…

Нет, вот этого не надо, по крайней мере сейчас.

Триша попыталась встать, не смогла, на четвереньках выползлана полянку-полумесяц. Постепенно чувствительность начала возвращаться и в руку,и в ногу: в них словно впились тысячи иголочек.

– Дери-раздери, – простонала Триша, главным образом длятого, чтобы услышать собственный голос. – Здесь темно, как у коровы в желудке.

Но только добравшись до ручья, Триша поняла, что на полянкесовсем и не темно. Ее заливал лунный свет, холодный и чистый, достаточносильный для того, чтобы она, Триша, могла отбрасывать четкую тень, а вода –искриться. Над головой висел большой серебряный круг, слишком яркий, чтобысмотреть на него… но Триша посмотрела, вскинув к небу зудящее, искусанное лицо.Луна в эту ночь светила так сильно, что «гасила» все звезды, за исключениемсамых ярких, но отчего-то в свете этого «фонаря», возможно, из-за того, откудасмотрела на него Триша, девочка особенно остро почувствовала свое одиночество.Совсем недавно, во время бейсбольного матча, она загадала, что ее спасут, еслиТом Гордон спасет игру. Теперь она понимала, что это ерунда. С тем же успехомможно стучать по дереву, бросать соль через левое плечо и осенять себя знакомкреста, как проделывал Номар Гарчапарра, вставая на место бэттера. Здесь небыло телекамер, переигровок, болельщиков. Только холодная красота лика луны,которая как бы говорила ей, что Неслышимый – не такая уж выдумка, Бог, которыйне знал, что Он (или Оно) и есть Бог, который не интересовался судьбойзаблудившейся маленькой девочки, который вообще ничем особо не интересовался.Бог – переменчивый, как комариная туча над ее головой, а оком этого Бога быладалекая и яркая луна.

Триша наклонилась над ручьем, чтобы умыться, снять этотневыносимый зуд, увидела свое отражение и застонала. Осиный укус повыше левойскулы раздуло еще больше (может, она поцарапала или ударила его во сне).Головка укуса прорвала ил, которым она намазала щеку, и теперь напоминалапроснувшийся вулкан, окруженный полями засохшей и растрескавшейся лавы. Из-заукуса и глаз изменил форму, стал каким-то жутким, страшным, такие глазазаставляют отворачиваться, если на улице движутся тебе навстречу, потому чтообычное их место – лица умственно отсталых людей. Да и остальное не радовало:желваки в месте осиных укусов, припухлости там, где во время ее сна кормилисьсотни комаров. У самого берега была заводь, и в практически стоячей воде Тришаувидела, что один комар так и не улетел. Прицепился к уголку правого глаза,слишком раздувшийся, чтобы подняться в воздух. Еще одна присказка взрослыхпришла на ум: напился, как верблюд.

Триша раздавила комара, брызнувшая кровь попала в глаз, егосразу стало щипать. Трише удалось не вскрикнуть, но звук отвращения,ф-ф-ф-ф-ф-у, все-таки сорвался с плотно сжатых губ. Она смотрела наокровавленные пальцы, не веря своим глазам. Столько крови в одном комаре!Невероятно!

Сложив ладони ковшиком, Триша зачерпнула воды, умылась. Питьне стала, вспомнив, как кто-то сказал, что из лесных ручьев пить нельзя: можнозаболеть. Но для воспаленной кожи вода, наоборот, стала лекарством: ее словнопогладили прохладным шелком. Девочка зачерпнула воду еще раз, смочила шею, рукидо локтя. Потом набрала со дна ил и начала намазывать на лицо и шею, откруглого воротника свитера, на спине которого красовалось: 36 ГОРДОН, до линииволос. При этом ей вспомнился эпизод из комедии «Я люблю Люси», который онавидела в передаче «С Ником в девять». Люси и Этель в салоне красоты, каждая сгрязевой маской на лице. Приходит Деси, смотрит на одну, на вторую испрашивает: «Эй, Люси, которая из вас ты?» Зрители, конечно, покатывались сосмеху. Триша понимала, что выглядит точно так же, как Люси и Этель, но ее этонисколько не волновало. Зрителей не было, смеха – тоже, а кровососы ее достали.Они же просто могли свести ее с ума.

Илом она мазалась минут пять, в конце очень аккуратнонамазала веки, вновь наклонилась над водой, чтобы посмотреть на свое отражение.Увидела девочку с грязевой маской на лице, залитую лунным светом. Лицо сталосерым, словно ваза, извлеченная из земли в ходе археологических раскопок. Вышестояли дыбом грязные волосы. Глаза белые, мокрые, испуганные. Выглядела онасовсем не смешной, не то что Люси и Этель с грязевыми масками, которые сделалиим в салоне красоты. Выглядела она мертвой. Мертвой и плохо набальзамированной,или как там это называется.

Глядя на лицо в воде, Триша прошептала: «А потом МаленькийЧерный Самбо сказал: „Пожалуйста, тигры, не берите мою красивую новую одежду“».

Тоже не смешно. Ну совершенно несмешно. Триша намазала иломпредплечья, потом потянулась к воде, чтобы помыть руки, передумала. Зачем?Расчищать место для кровососов?

Покалывания в левых руке и ноге исчезли: кровообращениевосстановилось. Триша смогла присесть на корточки и попи́сать, неповалившись на бок. Могла она также стоять и ходить, хотя морщилась от боливсякий раз, когда поворачивала голову направо или налево. Триша решила, что унее смещение шейных позвонков. Такое случилось с миссис Четвинд, которая жила вих квартале, когда какой-то старик врезался сзади в ее автомобиль,остановившийся на красный свет. Старик остался невредим, а миссис Четвиндлечилась шесть недель и носила специальный корсет. Может, и ей на шею наденуткорсет, когда она выберется отсюда? Может, ее доставят в больницу на вертолетес красным крестом, как в «Военно-полевом госпитале»[19], и…

Забудь об этом, Триша, – все тот же пугающе-ледяной голос.Не будет тебе никаких шейных корсетов. И вертолета тоже.

– Заткнись, – пробормотала девочка, но голос не унимался.

Тебя даже не набальзамируют, потому что им не удастся найтитвое тело. Ты умрешь здесь, до самой смерти бродя по этим лесам. Потом придутживотные и обглодают твое тело до костей. А когда-нибудь какой-то охотникслучайно наткнется на твои кости.

В эти ужасные слова поневоле верилось: точно такие историиона слышала в телевизионных выпусках, и не раз. Триша снова заплакала. Онабуквально увидела охотника, мужчину в ярко-красной куртке, оранжевой шапочке,мужчину, которому давно следовало побриться. Он оглядывается. Ищет место, гдемог бы залечь в засаде, подстерегая лося. Или просто справить малую нужду.Видит что-то белое и думает, обычный камень. Подходит ближе и замечает, чтокамень с глазницами.