Единожды потеряв, себя не отыщешь, слишком широка вокруг вселенная, слишком легко там заблудиться.

Ксил без устали продолжала пытаться нащупать вокруг хоть какой-то знак, что подскажет ей, кто она такая и что тут делает.

— Бу-бу-бу, — гулкий звук донёсся к ней откуда-то издалека, успевая по пути напрочь спутаться в гулкую кашу, из которой невозможно было извлечь никакой информации, никакой видимой пользы.

Кто это сказал?

Впрочем, она, кажется, начала смутно припоминать. Детские черты, железная воля, чужинские глаза. Ирн. Причём тут ирн?

Кажется, Ксил всё-таки удалось ухватиться за проблеск яви, нехотя пробившейся к ней сквозь аморфную вату сенсорной бессвязицы. Возвращаться из небытия всегда непросто, но в данном случае это было непросто вдвойне. Кажется, она и правда совершила всё ту же ошибку, которую только может совершить Ксил. Обратилась к Создателю напрямую, и теперь пожинает плоды собственной неуёмной любознательности. И глупости.

В буквальном смысле восставая из пепла.

— Пить…

Патрубок с чуть солоноватой тёплой жидкостью послушно приблизился к её растресканным губам, глоток, ещё глоток, так гораздо лучше.

Ксил тут же судорожно закашлялась.

— Ну что же вы, голубушка, приходите в себя, не томите!

Легко сказать.

— Сколько… кх, сколько меня не было?

— Ну, я бы не сказала, что совсем уж не было…

— Сколько?

— Около двух ваших стандартных часов. Довольно неприятное зрелище, я вам так скажу. К тому же плохо сочетаемое с различными законами сохранения и фундаментальной термодинамики.

Да уж наверное.

— Помогите мне… помогите мне подняться.

Из одежды теперь на ней оставалась только больничная пижама с прорезями для удобства медицинских манипуляций. Интересно, кто поспособствовал? Вряд ли ирну было какое-то дело до чьих-то неприкрытых телес. Видимо, стандартная программа медлабы. Так вот где она очнулась. Логично.

Острые косточки ирна служили неважной опорой, казалось, Ксил сейчас же повалится на стерильную палубу отсека, но минуты шли, а пол качался всё ленивее, а зрачки фокусировались всё чётче.

— И всё же, — ирн задумалась, как бы поточнее сформулировать, — каков результат?

— Создатель принял наши аргументы.

— Вот так просто? Так это же замечательно! Или… или нет?

Неуверенность в голосе ирна, эта штука всегда дорогого стоит, настолько редкая вещь во вселенной.

— Он принял наши аргументы, но, разумеется, выдвинул в ответ свои. Создатель не то существо, которое стоит посвящать в свои планы, если рассчитываешь, что они в итоге останутся неизменными.

— Звучит так, будто я должна пожалеть, что вообще к вам обратилась.

Возможно, всё ровно так и обстояло.

— Назад пути в любом случае больше нет. И впереди у нас ещё много трудов, если мы и правда согласимся всё это довести до конца.

Ирн глядела на неё, руки в боки, больше всего и правда напоминая сейчас рассерженного ребёнка, которому сообщили, что мир вокруг не так прост, как она ожидала.

— И что же нам за труды такие предстоят?

Ксил только головой тряхнула. Им предстоит провести ещё массу времени наедине, чтобы это обсудить. Нет смысла торопиться.

— Вы знаете, я только сейчас догадалась, что вряд ли наше обращение к Создателю оказалось для него хоть в ничтожной степени неожиданным.

— Почему вы так решили, милочка?

— Потому что мы с вами сейчас на борту «Лебедя», единственного в Галактике корабля, который способен не только пересекать пустоты Войда с Избранным на борту, то есть — вот ведь совпадение — с нами двоими, но и самое главное — являясь творением дактилей Тсауни, на борту «Лебедя» возможно настичь одного из них, пусть, в некоторой степени, и против его воли.

Последовала зловещая пауза.

— Всю жизнь мечтала гоняться за соорн-инфархами по всей Метагалактике, — наконец проворчала ирн.

Вряд ли кто-то вообще мечтал о подобном. Но, кажется, непрошенная гостья уже смирилась со своей судьбой.

— Куда же мы первым делом направимся?

— О, это довольно необычное место, вам понравится.

Судя по яростному взгляду, брошенному в ответ, ирны, помимо прочего, ненавидели сюрпризы.

Кругом была тьма. Сквозь тьму мерцали только далекие звёзды, словно напоминая. О чём? Этого они подсказать не могли, единственная цель — она, любой ценой она.

Вселенские огни гасли один за одним, пока налёт сознания не растворился в могучем внутреннем эго — всём том подсознательном, что и отождествляет тебя. Искра, инициированная матрица Вечного, его единственно верная сущность, теперь она была сама по себе. Холодная, лишённая всего того, чем она жила долгие годы. Чем она жила, даже когда была заточена в неподвижном бесчувственном теле пациента Наристийского госпиталя. Сейчас бы вернуть хоть на миг её силу…

Здесь, на Альфе, современная медицина, в том числе аппараты нейроиндукции, ментокоррекция, синапсное реверсное туннелирование, были попросту недоступны, к тому же они не могли вернуть сознание человеку, по собственной воле устранившемуся от реальности, добровольно загнавшему себя в ловушку, из которой нет выхода. Но даже в его текущем беспомощном положении Сержант мог попробовать ей помочь. Уроки Учителя плюс интуитивное знание Избранного. Весь его дар никуда не делся, он просто спит, и даже в этом летаргическом сне может… мог слушать бродягу, предчувствовать опасность во время устранения прорывов, даже тогда, на холме, когда началось это несчастье, он мог бы справиться и без помощи Золотца. Выходит, просто не захотел. Думал о другом, пока уже не стало поздно.

Неужели и сейчас — поздно?

И пусть эти двое не смотрят на него с таким неодобрением.

Отделённый от внешнего слоя сознания, он мягко начал синхронизировать циклы коры своего головного мозга с её угасшими, замкнутыми на себя нейротоками, последовательно активировал подачу активизирующих сигналов в заторможенные центры гиппокампа, таламуса, миндалевидного тела и далее к височным долям… что-то сдвинулось под его нажимом, потекла волна реакций, покуда бессознательных. Активируя лимбическую систему, он точно прочувствовал начало момента слияния. Вспыхнул свет.

Угол зрения расходился с непривычной высоты, он пришёл в себя, похоже, на широченном лугу, полном ароматов, тут же ударивших в его обострившееся обоняние. Высоко пылало небо, а под ногами качалось на ветру море цветов. Однако для полной гармонии чего-то не хватало. Чего-то существенного. Рядом стоял высокий, седой, гибкий мужчина средних лет, он раскинул руки и громко, глубоким баритоном, рассмеялся. Голос был знаком.

Это я так выгляжу в её воспоминаниях.

Он не забыл этот луг. Молоденькой девушке, почти не видевшей ничего в этом мире, кроме слез и смерти, подарили чудо. И она, со всей юной напористостью, поверила —