был призыв, обращенный ко всему резерву плавсостава, срочно явиться на площадь. Для Кристиана – первый в его жизни призыв к бою. Кроме исключительных случаев, когда объявлялась всеобщая тревога, ему было предписано оставаться на посту в лазарете, латая раны солдат, пригодных для дальнейших сражений. Бросив инструменты, Кристиан выбежал на улицу, на ходу крикнув цирюльнику из гражданских, чтобы закончил обработку раны.

Его оружие хранилось во внутреннем дворе, всегда наготове. Руки Кристиана все еще были скользкими от крови, и ему понадобилась помощь пажа, чтобы облачиться в доспехи. Хотя жаркая броня весила более ста фунтов, она была тщательно подогнана под его фигуру и почти не стесняла движений. По дороге он нагнал Ромегаса и еще троих рыцарей, бежавших со своего поста возле тюрьмы для рабов. Каждая позиция, находящаяся вне прямого огня противника, выделила столько людей, сколько могла себе позволить.

Несколько мгновений спустя они уже протискивались сквозь толпу, пересекая понтонный мост, который проходил через залив Биргу и вел к центру полуострова Сенглеа. Большинство прибывших в качестве подкрепления воинов кинулись влево, на защиту форта Сант-Мишель, где его с земли атаковали восемь тысяч алжирцев и турок. Кристиан же побежал направо, к уступу на краю полуострова, куда пришелся основной удар с моря. Три тысячи солдат противника уже высадились на берег из лодок, при этом новые суда все продолжали прибывать. На обоих концах Сенглеа в стенах образовались бреши.

Рядом с ветряными мельницами взорвался пороховой склад. Кристиана сбило с ног. Он с трудом поднялся и побежал дальше, мимо лежащих людей – обожженных, оглушенных и умирающих. На стенах появились турецкие флаги. Добежав до стены, Кристиан посмотрел вниз, на берег, наводненный отрядами противника, устанавливающими все новые лестницы.

Среди рыцарей, побросавших свои аркебузы и швыряющих камни в осаждающих стену врагов, стоял обнаженный Фенсу. Женщины и дети со всего города заняли позиции у котлов с кипящей водой. Костры были разведены через каждые пару ярдов вдоль всех укреплений. Вместе они поднимали котлы и опрокидывали их на головы лезущих по лестницам и атакующих стены турок и алжирцев. Турки держались плотными рядами, значительно снижая эффективность таких примитивных защитных мер. В воздух летели горшки с горючей смесью, но вреда от них было меньше, чем обычно, поскольку с одежды врагов все еще стекала морская вода.

Кристиан оказался лицом к лицу с янычаром, добравшимся по лестнице до самого верха. Тот замахнулся мечом. Кристиан толкнул лестницу ногой, и турок полетел назад. На его место пришли другие. В основном шел рукопашный бой. Сцепившись в смертельной схватке, люди вместе падали вниз. Вдоль стен, словно переменчивый ветер, гулял дым. Пушечные ядра врезались в ряды солдат, убивая как мусульман, так и христиан. Грохот стоял неимоверный.

Час за часом отец Роберто, держа меч в одной руке, а распятие – в другой, переходил от одного поста к другому, выкрикивая слова поддержки солдатам, вдохновляя их на еще бо́льшие подвиги.

– Блаженны те, кто погибнет во имя Всевышнего, – говорил он. – Ибо написано, что перед именем Христа всякий должен преклонить колена как на небесах, так и на земле и под землей.

Мустафа-паша наблюдал за битвой со своего поста в Коррадино. Он видел, что линия защиты совсем истончилась, но пыталась удержать и южные, и западные стены Сенглеа под натиском многочисленной турецкой армии. Пияле-паша продолжал атаковать Биргу, чтобы прекратить поток подкреплений, идущих в Сенглеа. Мустафа видел, что победа наконец-то в его руках. Настало время задействовать припасенных как раз для такого случая янычар. Именно сейчас можно было переломить ход битвы. Он кивнул вестнику, и тут же раздался звук трубы. Десять галер, каждая с сотней янычар на борту, двинулись к мысу Сенглеа с тем, чтобы высадить людей у якорного крепления цепи, протянувшейся от залива Биргу до форта Сант-Анджело. Защитников было явно недостаточно, чтобы остановить их.

Укрывшись вместе со своими отрядами близ береговой линии у форта Сант-Анджело на позициях, еще не замеченных турками, шевалье Франсиско де Гираль увидел, как корабли надвигаются прямо на него. Он приказал зарядить пушки мешками с камнями, железными пластинами, кусочками цепей и металлическими шариками с острыми шипами. Пушки выкатили на огневые позиции. Не замечая их, галеры шли мимо.

Когда галеры были всего в двухстах ярдах от них, де Гираль отдал приказ открыть огонь. Батарея дала дружный оглушительный залп. Цепи пробивали грудную кость и застревали внутри тела. Пушки мгновенно перезарядили и выстрелили вновь.

Девять кораблей быстро затонули. Десятому удалось резко развернуться и направиться к побережью Шиберраса. Когда дым рассеялся, вода выглядела как кровавая пена. Сверху, над местом гибели девятисот янычар, плавал ковер из цветных тюрбанов и кафтанов. Если не считать воинов на десятом судне, никто не выжил.

Рьяные алжирцы Хассема снова и снова штурмовали форт Сант-Мишель, однако пушки защитников раз за разом разбивали их стройные ряды, не давая закрепиться на занятых позициях. Многочасовая атака наконец захлебнулась, и нападавшие начали в беспорядке отступать.

На уступе, где сражался Кристиан, атакующие заметили отступление своих от форта Сант-Мишель. Они тоже хотели отойти, но попали в ловушку на берегу, оставшись без флота и предоставленные самим себе под огнем пушек Сант-Анджело и батарей близ ветряных мельниц. Многие корабли оказались отрезаны от берега и были не в состоянии помочь отступающим.

Видя, что враг отходит, отряды, находившиеся внутри стен, двинулись вперед и затеяли кровавую бойню. Кристиан поспешил за ворота вместе с ними. Мимо него проносились мальтийские, испанские и греческие воины, исполненные ничем не сдерживаемой ярости. Среди них был и Фенсу, вооруженный топором и ятаганом, взятым у погибшего янычара. С криками «Это вам за форт Сант-Эльмо!» защитники Мальты накинулись на турок, рубя головы направо и налево, не беря пленных.

Одуревший от жары и усталости, Кристиан опустился на землю, ошеломленно глядя на страшную бойню. Пловцы начали систематично прочесывать гавань. Одни вытаскивали обломки на берег, другие раз за разом ныряли под воду. На борту затонувших кораблей обнаружился богатый провиант, в том числе масло, мед и изюм. Эти съестные припасы должны были поддержать силы атакующих, когда они захватят мыс полуострова. Рыбаки вылавливали тела янычар и снимали с них украшения, а также забирали оружие и монеты. Тела шли ко дну, тела плавали устрашающим грузом войны.

Битва завершилась к полудню. Вдоль берега и оврагов Сенглеа лежали три тысячи погибших алжирцев и турок. Внутри городских стен были убиты двести пятьдесят защитников, среди них – сын вице-короля Сицилии. Сотни людей получили ранения.

Взглянув на разбросанных по всему скалистому берегу мертвецов, Кристиан закрыл глаза. Он вдыхал запах дыма и крови, вокруг стонали раненые. Он попытался встать, чтобы оказать им помощь, но снова опустился на землю. Губы пересохли, но сил на то, чтобы проползти двадцать футов до столь необходимой ему воды, не было.

Он вдруг осознал, что у него весь бок липкий от крови. Отстегнув доспехи, Кристиан увидел белый кончик кости рядом с бедром. Он понятия не имел, когда это произошло. Боли он не чувствовал. Кровотечение почти прекратилось. Он внимательно осмотрел рану, как будто тело принадлежало не ему, а кому-то другому. Ничего страшного. Почти у каждого мужчины и у каждой женщины, кого он видел за последние несколько часов, были ранения посерьезнее. Кристиан машинально заткнул рану куском пропитанной потом ткани.

Над ним нависла тень. Подняв глаза, он увидел отца Роберто, лицо которого было покрыто запекшейся кровью из раны на голове. Как священник, он вообще не должен был брать в руки оружие, однако его меч поблескивал пятнами, свидетельствующими о ратных подвигах.

– Светлейший де Врис, – произнес он, и в его глазах сверкнул победный огонек, – сегодня мы выполнили волю Господню.

– Правда? – спросил Кристиан, глядя на него затуманенным взором.

– По крайней мере, можем себя этим утешать. А теперь позвольте мне помочь доктору, чтобы он мог помочь остальным.

С этими словами отец Роберто взял Кристиана за руку и помог ему подняться на ноги. Он был так же слаб, как и Кристиан. Невероятным усилием воли поддерживая