поехали к Синёвым. Их серьезные неприятности в связи с покупкой ими хибары, в которой до прошлого года жили на правах служащих. От них — на пляж. На море молочная гладь, парчовые искры, дымка на горизонте, солнечная предзакатная дорожка. Тишина, малолюдие. Силуэт одинокого Пигулевского, совершающего вечернюю прогулку до камней (до устья). К машине вернулись улочками, через санаторий. Дмитрий Александрович проводил нас. Дома были в 11-м часу. Опускаются легкие сумерки. Ужин — творожок со сметаной.

22 июня.

Воскресенье. С 12.30 до 5.30 на «море старичков». (Нонна). Дилин день!! Прогревает солнце, веет ветерок свежий. Нежность. Розоватый цвет дальнего края пляжа от тел… Устроились у ольшин; здесь были в этом году в первый раз на море, когда еще не было ни одного следочка. Алена лежит в штанишках, заголив ноги и живот. Радуется, счастлива отдыху, солнышку, разговорились: 1 ) об увеличении участка, Колином штакетнике, гаражах, получаемых через Левита; 2) о большой тревоге за здоровье Нисиоки (Сан), сожалении и раскаянии в том, что не были в Ленинграде, когда он был там; 3) о молодости и Мироне, о летних днях с ним под Одессой… 4) о релятивизме и неприятии ею эволюционной теории.

Сижу рядом с Аленой на железной раскладушке, слушаю, радуюсь за нее до слез, что ей хорошо, что расковалась, боясь нарушить ход ее мыслей, чувств…

Дома, она одна поехала к Кротовым, чтоб поздравить и подарить что-то. Я — с Яшей и Копом у Волчонков за пузатыми рюмочками коньяку. (Звонок Лидии Александровны о вороненке и матушки — приглашение.)

23 июня.

Понедельник. Именины матушки. Небо в светлых тучах. Очень тепло. Побрызгивает дождик. За о. Владимиром, матушкой и ее сестрой. И с ними на могилку о. Александра. Засеял дождик. Панихида маленькая, могилка и крестик тоже маленькие, слезы нашей маленькой группы; сумрачный, затихший сосняк вокруг… («…о всех погребенных на этом кладбище».)

Отвезли их домой. От них — в Нарву в магазин (как всегда — пополнить съестное). В 4 часа у них — обед. О. Иоанн, о. Владимир (увы…) и другие. В середине трапезы долго сидел у «батюшкиного» окна, в его кресле, против иконы Спасителя. <…>

24 июня.

Вторник. Утром — оба очень сонные. Дождя нет. Проглядывает солнце. Аля с Леной отвезли приблудного котенка к цыганам, где его опознал пес (!!). В 1 час дня — к Лидии Александровне, в гости к вороненку, ставшему совсем ручным, идущим на зов, на речи, чего-то курлыкает в ответ, поблескивает зорким глазком. Солнышко сегодня бережное, воздух ласковый, нежащий, пахучий (влажный немножко…).

Краткое, но поразившее Катю появление неизвестного огромного сиамского кота и изгнание его. Аля съездила на велосипеде в лавку. С 7 до 8.30 занималась на флейте (4-й раз). Я в это время записал деньки.

29 июня.

Воскресенье. Приезд «Марисят» [семейства Янсонсов]. <…> Едем на море. Но неуютный ветер прогоняет с пляжа под защиту леса. Здесь — упорядочение FL группы в поездке. После обеда у сарая добрый разговор о дирижерских задачах Мариса. В 10 часов, забрав Боба и Мусю, отбывают в Ленинград, оставив на сей раз впечатление приязни и близости.

1 июля.

Вторник. Звонок К.С. Родионова. Живет здесь на даче!!

2 июля.

Среда. В 3 часа ночи появление Кати, огорченной запертой дверью на веранду и выясняющей причину этого: встала на задние лапки, разглядывала сквозь стекло — что же там такое? (Там спал Сашка.) Отвезли С. на поезд. Заехали в торговый центр за съестным. Цветет донник; в полном цвету луговые травы; зацвел иван-чай и дикая рябинка… Яркая зелень (переливающаяся усиками) ячменных полей. В 5 часов за Родионовым, его чудесные старушки! Его тщательное освоение всего, что увидел у нас.

На диване (о Фете, Тютчеве; об Але; «Стучите и отворится вам».) Долгое, до сумерек, чаепитие и ужин на веранде. <…>

4 июля.

Пятница. К обеду появились Безрученки с помидорами, вином, Лилькой [черным карликовым пуделем] и пр. В бликах заката сидели на горке. Расстались в 10 часов.

5 июля.

Суббота. 11 час. Приехал Блажков. Вечером Григорянцы. Интересные их с Игорем беседы (о Булгакове и пр.). Игорь — ночует.

9 июля.

Среда. Читаю Астафьева. Аля умудрилась заставить себя сесть и заниматься с 1.45 до 3.15 (в 7-й раз).

В небе грозовая муть. Но все же рискнули и поехали к Родионову. Там — с ним и старушками — БОЖЬИ ЧАСЫ. Сначала в комнатке, потом на пляже и вновь у них чаепитие (долгое ожидание разбуженного К.С.; хозяйки, кошка, песик на цепи; древние ножик и вилка).

12 июля.

Четверг. Серо, ветрено, тучи с севера. Побрызгивает. После завтрака Алена, как всегда, с посудой; я — в дрему. В 12 — сел записать дни. Алена затихла на веранде. Заглянул туда — спит. Пришла Катя, улеглась за мной на подоконнике, тоже крепко заснула. Отдаленно галдят Коп со Стаськой. (Около бассейна готовятся цвести ирисы: наливаются копья бутонов. В 2.30 проглянуло солнце. Аля: «Прогуляйтесь с Катей». Пошли вкруг дома, к могилке, точила коготки, сидели рядком на новой, сделанной Алей, скамейке. Около обнаружили много побегов от корней деревца, которое считали замерзшим. Небо в 3 очистилось: с моря — синева, но ветер очень холодный. После обеда — дрема. Аля «брякает» на кухне. Ребятня (Стась, Лиза, Вася) у сарая в песочнице «готовят настоящий обед». Вместе с Алей — к ним. У сарая, в зауве, солнышко печет. Только изредка залетает льдистый ветерок. Лена кормит кефиром Бобку. Дышится просторно, невесомо. Алена чинит свой пропеллер-флюгер, у которого немного за год провис хвостик. Около 7-ми рыбак принес живых линей. И мы все, и Ждановы, и Фроловы налетаем, покупаем, уносим еще шевелящих жабрами и хвостами рыб по домам. Аля с Копом стучат на горке — строят у могилки еще скамеечку. Катя, конечно, тут как тут.

8 часов вечера, поужинали: жареная колбаса, жареный хлеб, сметана, чай. Звонил Пигулевский: в «Литературной газете» есть интервью Максима Шостаковича и в нем хорошие слова обо мне (?!?!). За окном свежий тихий вечер — золотой, прозрачный. После ужина Алена разбирает чистое белье. Вяленькая она сегодня почему-то. Сходила к машине, придя, включила радио. Я — с книгой «Вагемяэ» Таммсааре: очень хорошо. На подоконнике свернулась Катя. За окном — безоблачное, светлое небо и в предзакатном озарении затихшие вечерние сосны… До позднего часа слушали вместе «известия». <…>

1982

21-25 марта.