кухне. Я — под клен. Голубой, жаркий день. Крепкий ветер с востока несет холодок, шумит в клене, в соснах. «Пасутся» у дома Стась и Лизавета. (Да! Забыл: когда вылез на крыльцо, вышла делегация с поздравлением — Фира, Бобка, Стась, Лиза с розами, телеграммами.)

На лужайке бездумно погружаюсь в среду… Даже как «Лето» во «Временах года» [А.К. Глазунова]. Меняю места: на солнце очень печет, в тени холодновато… Белянки порхают, стрекозки. Аля показала мне любимое место Кати у колодца, где она «играет в прятки» с ней и подолгу пребывает во всяких своих «наблюдениях», и скрылась на кухне. Трогательно зашел с букетом тюльпанов Пигулевский — поздравлял. Алена в кухне обрабатывает огромного гуся и пр. и пр. Дома — почитал молитвенник (!). Сообразно предстоящие числа и праздники (перелистал календарь патриархата). В комнате порхают такие знакомые летние сквозняки, без них Алена испеклась бы в кухне у духовки вместе с гусем. Вырезал из «Огонька» репродукцию Нестерова, вынул и поставил портрет Чайковского на полку. (Приходил на окно Катин кот, меня не испугался, а даже поприветствовал «нос в нос».) Побрился. Аля уехала за «кока-колой». 3 часа 15 минут.

Я опять уселся в тени клена. Появление Саши Невзорова. Рассказы его о Симонове (!?.). Алена вовлекает Сашу в накрывание стола на веранде (появление вороненка, видимо выпавшего). Гости: первая Анна Максимовна. В итоге: все Копеля, Пигулевские, Анна Макс., Кротовы, Саша, мы с Алей. Аленин стол ломится от яств и питий. Разошлись, разъехались поздно. Я пил только шампанское и белое вино.

5 июня.

Четверг. Саша ночевал на веранде. После завтрака его отбыл «куда глаза глядят». Мы с Алей у клена и у сарая. Дети около. Ходили с Алей выручать Катю, загнанную бабкиными псами на дерево.

Тихо. Тепло. Низкие облака. Медленное солнце. В обоих концах участка цветет сирень: и белая, и лиловая. Вечер тишайший. Теплынь. За калиткой, на дровах, второй вороненок. Аля возится и с первым, и со вторым.

6 июня.

Пятница. Очень жарко. Оба не в очень хорошем виде. Возня с вороненком (Катя!). Тем не менее удалось раскачаться и отправиться к Лидии Александровне. Часов с 2-х были у нее до 4-х. Виделись с ее Наташей. Очень там у них всегда отрадно и утешительно. (Шумно струятся в синеве неба березы.)

Чудесные ваши березы, вытянувшиеся под самое небо —

шумят, струятся, переливаются на ветру…

И небо — синее, синее, безоблачное,

И стрижи реют, и жаркое печет солнце…

…Усть-Нарва вся в цвету: белая, лиловая сирень, акация, яблони, рябина, жимолость, барбарис. Все это цветет, благоухает, свешивает ветви через заборы, как из корзины. Вдобавок цветет сосна, и ветер несет целые облака желтой пыльцы. Крепкая дрема. Аля увозит беднягу вороненка к Лидии Александровне. Я — дома кое-как <…> записал эти последние 3 дня. Дамы вечером в баню. С Копом ждем их на веранде. Пришли обе распаренные, счастливые. Сели пить «пепси-колу». Сумерки. За окном — белая ночь. Ярко освещенная наша анфилада комнат. Тишина.

Прибыли Муся и Боб. В 10 часов с Копом — «слушать соловьев» к сломанной кирке. Полная неудача: соловьи молчат, легионы комаров, наехали на камень, я в своем «стиле»…

7 июня.

Суббота. Потихоньку встаю один. За завтраком «молчание»… (вчерашний вечер). Нападение на нашу горку пионеров из лагерей. Дрема. Чтение Штрауса. Соседи уехали на реку.

Аля одиноко у калитки. Спустился к ней. Аля, я, Катька, Васька — на солнышке у калитки. <…> Аля у забора мастерит скамейку. Всеобщее пиво с воблой у сарая. Комары!!! В сумерки вновь со Штраусом… мои сроки… его сроки… все прошло мимо, кануло, вот оно все и передо мной… Звонила Лидия Александровна: вороненок здравствует.

8 июня.

Воскресенье. День смерти Т.В. [Татьяны Васильевны]. В 10.30 — в церкви. Торжественная служба: кроме нашего — еще два священника. Церковь полна. Жаркий солнечный день. Тихо. Огоньки свечей не шелохнутся. Голос матушки в хоре. Хорошо тут, хорошо так… Наплывы Благостности… мгновения причастности и Благодарения.

Об Але: чтоб минуло, не трогало ее ожесточение… Вот, стоит внимательная, отдавшаяся, мудрая… и очень, очень усталая: вон глазницы даже углубились… О себе: чтоб дано было сил, избавление от окаянства… чтоб всегда помнить!! Отдых на крылечке. Вдруг, явственный, близкий, поет дрозд… очень давно не слышал я… После службы панихида по Т.В. и другим родным. Аля заметила, что стою без свечки, принесла, зажгла, встала рядом… Матушка в черном вся, как в прошлые годы, отпевала…

Дома «завтрак». Прилегли отдохнуть. Ненадолго нагрянули лабухи с поздравлением. Долго сидели все на веранде. В 6.30 поехали с ней искать (!) хлеб и молоко. На Карья — нашли. На веранде вдвоем. <…> Пришла Фира, Копель, побеседовали. Вечером почти закончил «Штрауса». Какой-то родной стала мне эта книга. Перед сном обсуждение Катиных «ночей». Сегодня решили — пусть ночует дома.

9 июня.

Понедельник. Зной, тишина, благодать. Записал последние пару дней. Слишком жарко для моря. Закончил Штрауса… Как хорошо!.. (2 час. 15 мин.) Аля чинит в машине «стоп-сигнал». Заходил Коп, звал на линевую уху «с водкой», отвертелся… Звонила Пирская. Хотела приехать. Отставил. Потом позвонил ей сам: пусть приезжает, но не раньше как созреют осенние дела. <…>

Перед вечером листал «Подмосковные усадьбы» — книгу, подаренную лабухами. <…>

10 июня.

Вторник. Наконец в 5-м часу мы с Аленой как-то взаимно «наладились» и поехали к «старичкам» — на дальний пляж. Подувает юго-западный ветерок. Теплынь; журчание; море ласковое, пахучее. Сели у самой воды: Аля на стульчике, я — на теплый, прогретый песок. Над морем, на западе, иссиня-мглистая стена туч. На востоке, за солнцем, вздымаются снежные вершины кучевых облаков.

Около 7-ми — внезапный шквал, холодный ветер, черные полосы ряби по воде. Скорей к машине, краткое свидание со старичками и домой. В Природе же вот отцвел почти повсюду одуванчик. Раскинул свои золотые [нрзб] лютик, зацвели «белые зонтичные» по канавам, цветет гравилат, в лесу забелели семейки звездчатки, и высоко и густо поднялись травы. В лугах готовятся к цветению злачные. Дома у нас жимолость густо оделась нежными розово-белыми бантиками, зацветает жасмин, отцветает, сыплет лепестки яблоня.

В 8-м часу поднялись с юга грозовые тучи, потемнело, вдалеке громыхает, посыпал реденький дождик. Природа и мы все, включая кисок, — в жадном ожидании грозы, дождя, свежести. Увы, зря: посветлело, тучи разнесло, дождь так и не разошелся как следует… Перед вечером, как идти спать,