Встретила там Веру Александровну.) Дома в 1.15. Алена с неким Андреем на крыльце. В спальной лежит сложенная флейта: значит, Алена занималась.

Выпили с ней чаю с пирогом. И я сладчайше спал-дремал под уносящие в дрему и врачующие переливы Алиной флейты. Так было вплотную до обеда, т. е. до 3.30. После обеда просмотрели газеты. Я стал записывать дни, а Алена ушла поспать к себе в уголок. Сейчас 5 час. 15 мин. В 6 час. затребовал у Алены молока. С трудом добился, т.к. Алена в своем углу была оккупирована Тихоном. В итоге встала, выдала молока и затопила плиту: показалось ей, что в домике свежо. Получил заодно мясо и Тиша. Часов в 7 появилась Ирина с неполадками живота (съела сегодня творог недельной почти давности!!).

У Копелей в гостях Эстрин с семейством (?!). Жарят шашлыки. Коп принес нам попробовать (нам не хотелось идти туда, естественно). После чая в 10-м часу Ирина ушла. Около 10-ти Алена решила лечь в постель: чего-то на диване неудобно спине. <…> Стемнело. Без зова пришел домой Тиша и сообщил, что идет дождик: шерстка в капельках.

23 августа.

Понедельник. К 11-ти к батюшке и матушке — проститься. Ночь была тяжкая, как в смысле тела — не найти было места ногам и т.д., так и всячески… Проснулись под шум дождя. Но около 10 показалась синева, солнце засияло, поплыли разорванные тучи, гонимые холодным ветром, так что удалось выйти.

После — немного на море. Море исчерна-синее, сияющее, в белых пенных гривах. По горизонту — бугры волн, белоснежные развороты медленных валов.

Домой — по Айя (с рынка) мимо Лили Людвиковской. Зашли к ней. Она, как всегда, в ремонтных проблемах, перестройках, дележках и т.д. <…> Шлось нам обоим плохо: и туда, и обратно. Особенно мне. <…>

Дома спал по приходе и спал после обеда. Алена тоже спала. Лежали долго. Я изложил очередную «решимость» уходить <…> из Филармонии и послать немедленно об этом телеграмму в Ленинград. Аля наложила дров в большую печку, но не зажгла ее, боясь ночной духоты, а ограничилась топкой плиты. Часов с 7-ми села заниматься. А я — у себя на диване опять в дреме. Вечером, после ужина, читаю Булгакова. Алена напротив в кресле с французскими книжками.

24 августа.

Вторник. Ночь хорошая: ноги не «тянут», сердце не ноет, пробуждение не «смертное». Ночью, говорят, ливень, буря. Утро солнечное, тихое. Алена — к старичкам и в сберкассу, платить за свет и воду. Я за время ее отсутствия разобрал папки и уложил чемоданы (в основном) и лекарства. Обедали рано: я поспал. Алена доставала с антресолей чемоданы (увы…). <…>

Посидели на веранде. Собирались куда-нибудь пойти, но в это время появилась Ирина, а вскоре за ней Вера Александровна с трогательным (еще горячим) пирогом с капустой собственной выпечки. Алена совсем забыла, что В.А. должна была прийти к обеду сегодня. <…> Но вышла Алена из положения блестяще: Вере Алекс. был подан обед на веранде, нам остальным — чай с пирогом. Сидели мирно и долго, в свете и тепле погожего, совсем летнего дня. Очень Вера Алекс. одобрила наличие и устройство нашего домика. <…> Ушла в 6.30. Я остался на веранде и записал дни. Алена покопалась с Копом и Бобом в люках, где опять что-то куда-то не всасывается и не уходит. Сейчас около меня легла с Тишей на раскладушку с «французским». 7 час. 45 мин.

1980

Лето. Усть-Нарва

7 мая.

Среда. «Волга». «Рафик». 2 часа выезд. Солнце. Холодно. Цветет черный тополь (черно-багровые кроны) и серебристый (бежевый на фоне синевы), зацветает клен. На мочежинках — калужница. Кой-где по опушкам белая и голубая перелеска. Мать-и-мачеха по откосам. Никаких птиц, один скворушка. Леса не окрашены — темнеют хвоей.

8 мая.

Четверг. Весь день лежу, сплю. Алена героически разбирается.

9 мая.

Пятница. Тихонько по участку. Черемуха в раскрытых почках показывает зачатки соцветий. Сирень же — только маленькие листики. Начинают зеленеть лужайки. Тюльпаны выбросили бутоны. Были на кладбище на машине. Скудно: холодно с реки. Ездили к «Танку» проверить ольху: увы, отцвела! Зато «потрогал» мать-и-мачеху.

14 мая.

Среда. К Алениным старичкам. К морю. Ледяной холод. На пляже никого, ни следочка. Одна только воронья цепочка на обдутом песке. На скамейке, под защитой ольхи, окруженной упавшими (давно) сережками. В лесу — нежнейшая сетка свежей зелени. Массовое цветение селезеночника; «микрогиганты» — изумрудные елочки хвощей. Голубеют глазки синей перелески. Много перелески поздней, белой. Заросли молодой крапивы.

Золотые клены. Белочка на нем объедает соцветия. (Алины восторги к ней.)

15 мая.

Четверг. Вознесение. 7 часов вечера к матушке. Мое место за столом; смертное ложе батюшки; фотографии, матушка большая-большая… Вживание в «конец»… В его и в свой, как в одно.

17 мая.

Суббота. «Авария» с синдромом. Аля одна на почту, потом на минутку к Лидии Александровне. Я — лежу.

18 мая.

Воскресенье. С Копом к старичкам и на море. Лес светится свежестью и зеленью: уже стал единой весенней средой; деревья, кусты малины уже одеваются молодой листвой. Высыпала семейка кислицы. Нашли даже один ее цветочек. Показались вайи папоротника. На море прошли влево, до первого ручейка. Коп сбежал: замерз. От старичков поехали в поля. Не доезжая — в лес, к остаткам кирки. Пикник у пенька. Неповторимое весеннее зрелище массы звездочек белой перелески, пробившейся сквозь слой полегшей жухлой, похожей на солому прошлогодней травы. Полями, лугами с взлетающими из травы жаворонками выехали хуторами на Таллинское шоссе.

19 мая.

Понедельник. Краснеют алыми рубашечками раскрытых и раздвинувшихся почек, пестреют светлыми их кончиками стоящие на угреве липы. Демонстрируют сугубую свою чувствительность к микроклимату. Даже на одном дереве — в разных местах — различна степень весенней подвинутости; а где самое теплое достает солнышко, там уже зелеными тряпочками раз-весились и маленькие листочки на тонких, как ниточки, черенках.

24 мая.

Суббота. Родительская суббота. Были до конца. «Чаю Воскресение мертвых»… и батюшка… [отец Феодорит] …Аля!

Зацветает черемуха.

25 мая.

Воскресенье. Троица. Мотя, зовущий выпить… Черемуха, залитая серебром кистей и золотом предзакатного солнца.

26 мая.

Понедельник. На машине к «Петру» [Петру Васильевичу Турчанинову] и пешком до камней. Обратно до «Мереранны» и по Айя. По пути, на угреве, под «Лайне» (чайка, ожидающая около…).

В 9 вечера на пеньке под акацией. Первая кукушка; из-за черных сосен поднимается почти полный месяц, наливается серебряной