память – восприятие, которое конституирует объект. Вторичная память – воспроизведение такого объекта в образе (Гуссерль 1994а: II, 44 – 45). Интуитивное усмотрение специфического общего (в смысле species: виды в индивидуально конкретном) решается в пользу «идентичного единства в многообразии»; интенция направлена на идею общего («идеирующая или генерализирующая абстракция»). Species суть идеальные объекты. Чувственные явления многообразны и субъективны и потому относятся к области психологии, логика же должна непосредственно схватывать специфическое единство на интуитивной основе: это номологическая логика, имеющая дело со значениями. Абстрагируются не отдельные признаки, как у реалистов, а вещь в целом. Все видят сущности, говорит Гуссерль, но многие от них отмахиваются как от пустой вещи (но верно и обратное: многие свое личное видение выдают за реальные сущности). Гуссерль ищет инвариант, логически представленный как вид (метонимический тип мышления, выдающий номиналиста).

Анализ сущности происходит при вживании в предметное значение, которое Гуссерль именует смыслом, поскольку «феноменологический аналитик»

«из словесных понятий не извлекает вообще никаких суждений, а лишь созерцательно проникает в те феномены, которые язык обозначает соответствующими словами, или углубляется в те феномены, которые представляют собою вполне наглядную реализацию опытных понятий, математических понятий и т.д.» (там же: 143).

Таким образом возникает необходимое феноменологу «слияние» субъекта сознания с объектом познания и знания: интенция субъекта на объект порождает этот объект как феномен, в отличие от реального предмета (это – явление). Гуссерль лукавит, когда говорит: «Назад, к самим вещам!» – это не движение к вещи, даже не движение к предмету, это уже полностью отчужденный от материальности и субстанциальности, но данный в мыслимой «предметности» объект, редуцированный предмет и схематизированная вещь. Изменение компонентов семантического треугольника (его вершин) вызывает изменение исследовательской перспективы.

«Лишь когда дух из наивной обращенности вовне вернется к себе самому и останется с самим собой, он может удовлетвориться» (там же: 125).

Исходя из индивидуально эмпирического Я, Гуссерль соединяет в нем и отвлеченно видовых (species) субъекта и объекта, так что все познание осуществляется в «общезначимой сетке пространственных отношений» (объяснение см. (Лекторский 1980: 104 сл.); очень содержательно о Гуссерле здесь (там же: 73 – 111)). Я есть условная точка отсчета, но в действительности именно субъект как бы раздваивается на эмпирического субъекта и трансцендентного субъекта, подменяющего собою реальный объект. Диалектика раздвоения субъекта и создает трансцендентальную феноменологию Гуссерля. По точному определению Николая Бердяева, у Гуссерля

«сознание первичнее субъекта и объекта»,

а

«сущность сознания – трансцендирование себя в интенции»;

Гуссерль исходит из «сознания», в своей интенции устремляясь к слову. Ментальный объект естественно отличается от эмпирического предмета, поскольку объект сконструирован из образов и определений, «вычувствованных» субъектом в памяти на основе прошлого знания.

«Вещь» реального мира – предмет – многозначна, и последовательная фиксация ее в понятиях может оказаться «мнимой»; «многозначность вещи» позволяет изменяться понятиям о ней, каждый раз понятиям частным, неполным, а то и случайным, вот почему мы постоянно

«должны спрашивать у самих вещей» (Гуссерль 1994а: 143)

путем вчувствования в них.

«Только в отношении к тому, что дают действительные восприятия или воспоминания, могут быть найдены правовые основания для значимости понятия, для его существенности или несущественности» (там же: 144).

Процедура извлечения идеальных объектов на основе непосредственного описания конкретных переживаний дается в серии языковых выражений; объекты чистой логики также предстают в грамматическом одеянии, поскольку понимается

«предложение в чисто логическом смысле» (там же: 95).

Под априорными знаниями Гуссерль разумеет те, которые вытекают из самой идеи (из сущности объекта), также привлекаемой к познанию.

У феноменологии мир выключен (редуцирован, вынесен за скобки) в по-знании, потому что тут по-знание равно знанию.

Наука вообще возможна лишь тогда, когда результаты познания могут сохраняться как знание, утверждает феноменолог. Инвариант строится на основе любого варианта, но Гуссерль постоянно предупреждает, что не следует смешивать «сознание этих сущностей с самими сущностями» (Идеи в России: Leksykon… 2000: II, 43).

Противопоставление факта и смысла (вещи и идеи) необходимо для временной редукции факта, потому что достаточно произвести анализ смысловых структур, в которых вещь явлена как сама сущность. Подмена вещи ее смыслом позволяет исходить из непосредственной очевидности в интуитивно данной целостности, которая структурирована идеей. Смысл рассматривается в становлении («смысл сам течет») путем последовательной редукции чувственно внешнего, и притом в простом описании, а не в объяснении. Чистое описание смысловых данностей и есть феноменологический метод. В сущности, это подмена метафизики логикой с контрабандным внесением подсознания под видом интуиции. Сам логицизм Гуссерля определялся его интересом к предметному содержанию (смысл вещи) – это логика формализованных связей в их становлении. Всеобщая теория предметности исходит из того, что сущность самой идеи непознаваема (концепт предстает как вещь в себе) и потому подменяется смыслом вещи.

Ноэзис есть осмысливающая направленность сознания на объект, который находится в корреляции с ноэмой – мыслью (объект как носитель смысла) – смысл «вселен» в объект сознанием (Гуссерль 1994а: 87), встреча сознания и мысли и рождает смысл, предметный смысл. «В контексте наших медитаций, ведущих ввысь» (там же: 101), говорит Гуссерль, мы собираем необходимые нам смыслы с тем, чтобы на их основе

«затем конструировать, то есть дедуктивно выводить из них <…> все принадлежащие к этой области сущностные образования и их сущностные определения» (там же: 69).

«Наше аподиктическое мышление открывает лишь то, что уже заранее, само по себе существует в истине, последовательно развертываясь в бесконечность с помощью понятий, теорем, выводов, доказательств» (Гуссерль 1992: 147).

Таким образом, движение мысли от образов памяти и от символов идей позволяет в месте их встречи узреть сущности; феноменолог

«непосредственно узревает сущности и фиксирует свое созерцание понятийно, т.е. терминологически» (Идеи в России: Leksykon… 2000: II, 54).

Понятие здесь, конечно, синоним концепту; логика Гуссерля основана на понятии, и «точность образования понятий» (Гуссерль 1994а: 69) требует однозначности термина. Нацеленность описания на понятие основана на представлении образа (психологический аспект) как символа сущности (непосредственность интуиции). Основная задача феноменолога в том, чтобы дать точный термин и логически его обосновать:

«понятие истинного и понятие формально-логического следствия эквивалентны» (там же: 67 – 68).

«Акты схватывания сущности» (там же: 59) всегда различия (дизъюнкции: «мы устремляемся к наиболее всеобщим различиям» (там же: 77)); по степеням ясности или противопоставленности необходимо двигаться вперед шаг за шагом, не опуская никаких деталей в их конкретности (в постижении сущности «мы вызываем в себе показательные детали»