«Если я позволю ему заковать в эти кандалы обе руки, —думает Тай, — мне конец. Он изрежет меня на куски. Потому что, начав резать, несможет остановиться, забудет и о мистере Маншане, и о ком угодно. Поэтомуготовься».

Последняя мысль не его вовсе. В голове словно раздался голосматери. Его матери или другой женщины, похожей на нее.

Паника исчезает вовсе, голова прочищается, насколькопозволяет шапка. Он знает, что должен сделать. Во всяком случае, попытаться.

Он чувствует, как дуло «Тазера» скользит между его ног, ивспоминает змею, которая переползала дорогу, ее зубастую пасть.

— Немедленно вставляй руки в петли, а не то я поджарю твоияйца, как устрицы.

— Хорошо, — отвечает Тай визгливым, пронзительным голосом.Надеется, голос не оставляет сомнений в том, что он обезумел от страха. ВидитБог, говорить таким голосом не так уж и трудно. — Хорошо, хорошо, только непричиняйте мне боли, я все делаю, видите? Все делаю.

Он просовывает руки в кандалы. Кольца широкие, руки свободнов них входят и могут выйти с той же легкостью.

— Глубже! — Голос гремит рядом с ухом, но «Тазера» между ногуже нет. — Просунь руки как можно глубже!

Тай подчиняется. Кольца соскальзывают ниже запястий.

В полумраке кисти его рук напоминают морские звезды. Заспиной слышится позвякивание: Берни роется в мешке. Тай понимает, что этозначит. Шапка, возможно, тормозит мысли, но тут все ясно. В мешке у старогомерзавца наручники.

Наручники эти использовались много, много раз. Он схватитими запястья Тая повыше колец кандалов, и Тай будет стоять (или висеть, еслипотеряет сознание), пока старик будет его резать.

— А теперь слушай. — Дыхание у Берни срывается, но по голосучувствуется, что он заметно ожил. Перспектива близкой трапезы прибавила емусил. — Я буду держать тебя на мушке электрошоксра одной рукой. А другой будунадевать на твое запястье наручник. Если ты шевельнешься… даже если тыдернешься, мальчик… получишь полный разряд. Понимаешь?

Тай кивает залитой кровью стене.

— Я не шевельнусь, — верещит он, — честное слово, нешевельнусь.

— Сначала одну руку, потом другую. Так я это всегдапроделываю. — В голосе безграничное самодовольство. Дуло «Тазера» с силойвжимается между лопатками Тая. Тяжело дыша от прилагаемых усилий, старикперегибается через левое плечо мальчика. Нос Тая улавливает запахи старости икрови. Все равно что «Гензель и Гретель», думает он, только нет печи, в которуюон мог бы запихнуть своего мучителя.

Наручник охватывает левое запястье. Берни шумно дышит в ухоТаю. Старик тянется к наручнику… «Тазер» смещается… но недостаточно далеко.Берни защелкивает наручник. Теперь Тай не может вынуть левую руку из железногокольца. Второй наручник, который Берни предстоит закрепить на правом запястьеТайлера, свободно висит на металлической цепочке, связывающей оба наручника.

Старик, тяжело дыша, перемещается правее. Протягивает рукувокруг тела Тайлера, чтобы схватить болтающийся наручник. «Тазер» вновьупирается в спину мальчика. Если старик доберется до наручника, песенка Таяспета (и он это понимает). И он добирается, но в последний момент наручниквыскальзывает из дрожащих пальцев старика. Вместо того чтобы подождать, поканаручник, качнувшийся, словно маятник, сам вернется к руке, Берни еще большенаклоняется вперед. Костлявое лицо прижимается к правому плечу Тая.

И когда старик тянется за наручником, Тай чувствует, что«Тазер» уже не так сильно вжимается ему в спину, а потом давление дула и вовсеисчезает.

«Давай! — кричит в голове Тая Джуди. А может, Софи. А может,обе. — Давай, Тай! Это твой шанс, другого не будет!»

Тай выдергивает правую руку из металлического кольца.

Опускает вниз. Отталкивать Берни бессмысленно, старик веситкак минимум шестьдесят фунтов, вот Тай и не пытается.

Вместо этого он всем телом подается влево, перекладывая весна левые плечо и руку, защемленную в железном кольце.

— Что… — начинает Берни, но правая рука Тая уже достигаетцели, ухватывает старика за яйца. Он чувствует, как они прижимаются друг кдругу, чувствует, как одно лопается, давится.

Тай кричит, в его крике сливаются воедино отвращение, ужас,триумф.

Берни, захваченный врасплох, вопит. Пытается вырваться, ноТай вцепился в его яйца мертвой хваткой. Его рука, такая маленькая, неспособнаяоказать серьезного сопротивления (казалось бы), превратилась в смертоносноеоружие. Если еще у Берни и есть время воспользоваться «Тазером», то оностремительно иссякает… и действительно, «Тазер» выпадает из разжавшихся пальцевБерни на пропитанный кровью земляной пол лачуги.

— Отпусти меня! Мне БОЛЬНО! БОЛ…

Но прежде чем он успевает закончить, Тай рывком дергает на себямягкий, сдутый мешочек в старых штанах из хлопчатобумажной ткани. Дергаетяростно, и под его пальцами что-то рвется. Берни отчаянно вопит. Он ипредставить себе не мог, что возможна такая боль… что ему придется испытыватьтакую боль.

Но этого недостаточно. Голос Джуди говорит, что недостачточно, но Тай, возможно, знает об этом и без нее. Он ранил старика, как сказалбы Эбби Уэкслер, «порвал его гребаные яйца», но этого недостаточно.

Он отпускает яйца и поворачивается влево, используя левуюруку как ось. Видит качающегося перед ним старика. А за его спиной — тележкудля гольфа, стоящую в дверном проеме, небо, затянутое серыми облаками и дымом.Глаза старого монстра огромные, выпученные, по щекам текут слезы. Пока он вшоке и только таращится на маленького мальчика, который причинил ему такуюболь.

Но скоро, очень скоро он придет в себя. И тогда схватит сестены один из ножей, а может, большую вилку, какой переворачивают мясо нарешетке гриля, и заколет своего маленького пленника до смерти, выкрикиваяругательства и проклятия, называя обезьяной, мерзавцем, подтиральщиком. Оталанте Тая он и не вспомнит. Забудет и о страхе перед мистером Маншаном иаббала. Потому что, придя в себя, Берни превратится в дикого зверя, в которомне останется ничего человеческого. И будет рвать пленника на куски.

Тайлер Маршалл, сын Фреда и бесстрашной Джуди, не дает Бернитакого шанса. Последнюю часть пути у него из головы не выходили слова старика омистере Маншане: «Он причинил мне боль, чуть не вытащил наружу мои внутренности»,и он надеялся, что ему тоже представится такая возможность.

Она и представилась. Повиснув на защемленной в железномкольце левой руке, Тайлер выбрасывает вперед правую. Сует в дыру в рубашке.Сует в дыру, проделанную в теле лезвием выкидного ножа Генри. Пальцы Таянащупывают что-то склизкое и мокрое. Ухватывают, тащат на себя. Из дыры врубашке появляются кишки Чарльза Бернсайда.