октябре-ноябре. В общине Бусовача экстремисты отпраздновали победу раньше, сместив и избив либерального вице-председателя местного ХДС (дело Кордича-Черкеза, пар. 482). Свидетель 55 (дело Бласкича, 19 марта 1998) сообщил, что в общине Киселяк лидеры СВА разошлись во взглядах. Умеренные пытались защитить мусульман, за это двух из них убили радикалы. К сожалению, именно радикалы, а не умеренные, были мастерами убивать.

Муезинович рассказывает, что некоторые его соседи и коллеги ради него рисковали многим. Они предупреждали: «Сегодня не ходи на улицу… Не волнуйся, будет сильный взрыв» (грузовик со взрывчаткой), советовали его детям «не скандировать лозунги босняков». Один со слезами на глазах говорил: «Теперь ты спасен, будь спокоен… не волнуйся, ты спасен». Муезинович рассказал о хорватском враче, который не хотел отдавать раненого в руки боевиков. Когда несчастного все-таки забрали и отвезли в Ахмичи, медсестры рыдали. Ветеринар Зеко вспоминает, что «ощутимо много» хорватов все-таки помогало мусульманам, и некоторые расплатились за это жизнью. Но большинство трусило. Свидетель X (дело Бласкича, 27 января 1998) рассказывает о хорватском друге, который вначале отказался надевать униформу самообороны, и за это его выгнали с работы. Деваться было некуда, и ему пришлось вступить в СВА. Тюремные охранники, давние друзья Кавазовича страшно удивились, увидев его в камере. Что он натворил? Он были убеждены, что в тюрьму отправляют только мусульманских экстремистов. Двое посочувствовали ему и, угостив сигаретой, вздохнули: «Вот такие вот дела… Жаль мне тебя, ты в этом не виноват, но и я тоже не виноват» (дело Бласкича, 26–27 авг. 1997). В Ахмичи один молодой солдат дважды отказался выполнить расстрельный приказ — офицеру пришлось сделать это вместо него. Правда, и солдат не пытался остановить командира (свидетель Ахмич, 18 авг. 1998). Но нашелся человек и похрабрее.

Он тайно обратился к солдатам ООН и спас жизнь семерых человек, которых собирался расстрелять Кралевич, командир «Джокеров» (свидетель R, 4 нояб. 1999). На такой риск шли немногие.

Большинство хорватов превратились в радикалов. Многим удалось погреть руки на грабежах и чистках. Некоторые убивали с явным удовольствием. Они кичились своей безнаказанностью, палили в воздух, распевали песни. На контрольно-пропускных пунктах они вымогали «пошлину за проезд», перемежая жестокость с жестами великодушия. Мусульман грабили повсеместно, часто это были люди в балаклавах (скорее всего, местные бандиты, утверждает свидетель JJ). Другие симулировали праведный гнев из-за вымышленных злодейств мусульман. Подконтрольные радикалам СМИ раздували пожар ненависти. Свидетель Е (дело Бласкича, 26 сент. 1997) увидел телевизионный репортаж о хорватской деревне, дотла сожженной мусульманами, и поверил в это. Через месяц он побывал в тех краях и обнаружил деревню в целости и сохранности. Хорватская символика пользовалась огромной популярностью. Учителя хорватских школ были счастливы, когда хорватский был провозглашен единственным языком образования. В школах вывешивались портреты Туджмана и хорватские флаги. Свидетель LL, мусульманская женщина с высшим образованием, утверждала, что «именно образованные люди первыми начали говорить, что хорватам с мусульманами вместе не жить, что Киселяк — исконная хорватская земля, которую надо очистить от пришлых, что мусульманам лучше перебраться в города, где они в большинстве» (дело Бласкича, 12 мая 1998). Но больше всего проблем было от беженцев. Они нуждались в жилье, работе, одежде, посуде и забирали все это у врагов — ведь сербы или мусульмане обошлись с ними точно так же. Хорваты, лишившиеся жилья, стучались в дома босняков и предлагали им «жилищный обмен». Боснякам вполне хватало этого намека, и они обращались в бегство. Профессор Кажмович (дело Бласкича, 27 авг. 1997) вспоминает своего бывшего студента: «Простите, профессор, мне трудно об этом говорить, но лучше вам освободить квартиру». Профессор съехал.

Тихомир Бласкич родился в долине Лашвы в 1960 г. Его отец был шахтером, потом водителем, семье не хватило денег, чтобы дать образование сыну. Мальчик поступил в военное училище (это обеспечивало бесплатное жилье и еду) и стал профессиональным военным. У него были способности, и к 1990 г. он дорос до чина капитана. Бласкич говорил, что в Косово его тяготили служебные обязанности и раздражали сербские привилегии. Он продолжал учиться заочно и скоро должен был получить степень магистра экономики. Но в Югославии начались проблемы. В ту пору Бласкич был женат на австрийке и жил в Австрии, но счел своим «моральным долгом» вернуться, чтобы послужить несчастной родине. Это случилось в марте 1992 г. Опытный военный, он быстро выдвинулся, получил звание полковника и был назначен на должность начальника Сил самообороны в долине Лашвы. На этом посту он пребывал вплоть до окончания чисток. Позже он стал генералом. Свидетели утверждают, что Бласкич был обычным хорватом, военным со средними способностями, но с сильными патриотическими чувствами. Он никогда не был ни крайним националистом, ни ксенофобом, не приобрел этих качеств и на службе. И все же именно он организовал массовые чистки в долине Лашвы. Он никого не убил сам, но прекрасно понимал, к чему приведут его приказы. Гаагский Трибунал приговорил его к 45 годам тюрьмы. Та же судьба постигла Кордича — 25 лет и Черкеза — 15 лет лишения свободы. Эти люди считали, что перед лицом опасности хорватской общине нужна этническая консолидация, а кровавые чистки являются законным средством обороны. По мнению одного британского офицера, община Ахмичи никогда не была важным стратегическим пунктом. Но ее жители, тем не менее, возвели баррикаду на шоссе и в октябре 1992 г. блокировали продвижение хорватских войск. Через пять месяцев хорваты избрали это местечко козлом отпущения: «Это будет сигнал… всей долине, что мы их не потерпим, что им пора отсюда убираться» (дело Бласкича, показания Уоттерс, 18 авг. 1998).

В резне погибли 116 мирных мусульман, среди них 30 женщин и 20 детей. Были сожжены все мусульманские дома (180 общим числом), две мечети, но ни одно хорватское жилище не пострадало. За это преступление МТБЮ привлек к суду 6 хорватов, проходивших по делу Купрескича. Суд пришел к выводу, что это было хорошо спланированное и организованное убийство гражданских лиц конкретной национальности. Цель злодеяния была очевидна — деревню надо было очистить от мусульман. Людей убивали, сжигали дома, резали скот, уцелевших выдворили в другой район. Но общая задача была масштабней. Необходимо было посеять ужас во всей общине, очистить территорию от целой этнической группы раз и навсегда.

Это, по заявлению суда, отстояло «на один шаг от геноцида». Трибунал признал виновными пять человек из шести обвиняемых, оговорив, правда, что все они были «мелкой сошкой», рядовыми исполнителями. Главная вина быда возложена на Владимира Сантича, командира «Джокеров» в составе Сил самообороны Витеза. Остальные пять были жителями Ахмичи (1958–1967 г. р.),