– Спасибо, мистер.

– Не за что.

– А где мой папа? – спросил Шон, и голос его прозвучалгораздо тверже.

Вопрос показался Алану странным. Он ожидал, что первыйвопрос Шона будет о матери. Ребенку, в конце концов, всего семь лет.

– Он скоро приедет, Шон.

– Хорошо бы. Я скучаю.

– Конечно. Мама тоже скоро приедет.

Шон обдумал слова Алана и отрицательно покачал головой.Крахмальная наволочка подушки при этом слегка прошуршала.

– Нет, она не приедет. Мама очень занята.

– Так занята, что не может тебя навестить?

– Да, очень. Мама в гостях у Короля. Поэтому я теперь немогу войти в ее комнату. Она запирает дверь, надевает темные очки иотправляется в гости к Королю.

Алан припомнил Кору Раск, отвечавшую на вопросы полицейских.Слова она произносила медленно и равнодушно. Перед ней на столе – солнечныеочки.

Казалось, она боялась выпустить их из рук, все времятеребила. Время от времени она отдергивала руку, как будто опасаясь, чтокто-нибудь обратит на это внимание, но уже через несколько секунд сноватянулась к ним, машинально, как казалось Алану. Он тогда подумал, что такоеповедение результат нервного шока или действия транквилизаторов. Теперь начал вэтом сомневаться. И мучительно раздумывал над тем, можно ли заговорить с Шономнасчет Брайана или лучше продолжить начатую тему. А может быть, обе темы ведутв одном направлении?

– Вы ведь не фокусник, вы полицейский, правда? – спросилШон.

– Угу.

– Полицейский из штата, которые разъезжают в синих машинах стакой большой скоростью?

– Нет. Я – шериф округа. Обычно пользуюсь патрульнымавтомобилем, коричневым, со звездой шерифа на борту, и она тоже может быстроездить, но сегодня взял свою старую тачку, которую давно надо бы продать. –Алан усмехнулся. – Ползает как черепаха.

Это заявление вызвало интерес.

– Почему же вы не ездите в патрульной?

«Чтобы не вспугнуть Джилл Мислабурски или твоего покойногобрата, подумал Алан. – Насчет Джилл ничего сказать не могу, но на Брайана это,к сожалению, не подействовало».

– Сам не знаю, – сказал он вслух.

– Вы такой же шериф, как в «Молодых Стрелках»?

– Пожалуй. Что-то вроде этого.

– Мы с Брайаном брали кассету с этим фильмом. Нам жуткопонравилось.

Мы потом хотели пойти посмотреть «Молодых Стрелков-2», когдаего показывали в кинотеатре Мэджик Лентерн в Брайтоне прошлым летом, но мама неразрешила, потому что он «детям до шестнадцати». Нас на такие фильмы никогда непускали, если только папа не приносил домой кассету, и тогда мы смотрели вместес родителями. Нам с Брайаном, правда, понравились «Молодые Стрелки».

– Шон умолк, и глаза его потемнели. – Но это было до того,как Брайан купил карточку.

– Какую карточку?

Впервые за все время разговора в глазах Шона промелькнулочеловеческое чувство. И это был ужас.

– Бейсбольную карточку. Необыкновенную.

– Ну да? – Алан вспомнил о том, как Брайан рассказывал ему,что меняется карточками с друзьями, и решил не менять темы разговора, спросилтолько:

– Брайан увлекался этими карточками, да, Шон?

– Да, поэтому он на НЕГО и вышел. Мне кажется, он используетразные вещи, чтобы использовать разных людей.

Алан подался вперед.

– Кто, Шон? О ком ты?

– Брайан убил себя. В гараже. Я сам видел.

– Я знаю. И мне очень его жаль.

– У него из головы что-то поползло. Не кровь. Что-то желтое.

Алан не смог придумать, что на это сказать, как ни старался.Сердце стучало в груди тяжелым молотом, во рту было сухо как в пустыне, и кишкиподводило от приступов тошноты. Имя его собственного сына било в головеколокольным похоронным звоном, как будто какой-то юродивый звонарь решилсозвать народ глухой ночью.

– Зря он это сделал, – произнес Шон тоном взрослогочеловека, но в углу каждого глаза скопилось по крупной слезе и обе одновременновыкатились и поползли по щекам. – Теперь мы с ним не сможем посмотреть «МолодыхСтрелков-2», когда их запишут на видеокассеты. Мне придется смотреть одному, абез Брайана будет скучно, потому что он всегда так смешно шутил, когда мы телексмотрели.

– Ты очень любил своего брата, правда, Шон? – Голос у Аланаохрип, он протянул руку сквозь сетку кровати, и рука Шона крепко схватилась занее и крепко сжала. Рука была горячая и маленькая. Очень маленькая.

– Брайан собирался стать питчером в команде Рыжих Лисиц,когда вырастет. Он говорил, что тренирует подачу, как у Майка Боддикера. Атеперь он уже никогда не станет питчером. Он не разрешал мне подходить к немуближе, чтобы не мешать, и еще он боялся меня тоже случайно застрелить. Это былоне кино. Это все было в гараже. Я плакал. Мне было страшно.

– Я знаю, – сказал Алан. Он вспомнил машину Энни. Разбитыестекла.

Огромные темные пятна крови на сидениях. Там тоже все былоне как в кино.

Алан заплакал. – Я все знаю, сынок.

– Он просил меня дать обещание, и я дал. И обязательно егоисполню.

Всю свою жизнь буду это обещание помнить.

– Что же ты обещал?

Алан вытер ладонью слезы с лица Шона, но они все текли итекли. Перед ним лежал мальчик с лицом белее наволочки на подушке, мальчик,который видел, как его брат совершил самоубийство, как его мозги разлетелись постенам гаража, словно сопли, и где же при всем этом его мать? В гостях уКороля, сказал он. Она запирает дверь, надевает темные очки и отправляется вгости к Королю.

– Что же ты обещал, сынок?

– Я хотел поклясться маминым именем, но Брайан не позволил.Заставил поклясться своим собственным. Потому что он маму тоже использовал.Брайан сказал, что он забирает всех, на чьих именах клянутся. Поэтому япоклялся на своем, как он хотел, но Брайан все равно выстрелил. – Шон теперьуже откровенно всхлипывал, но смотрел сквозь слезы прямо Алану в глаза. – Этобыла не просто кровь, мистер шериф. Это было что-то желтое.

Алан покрепче сжал руку малыша.

– Я знаю, Шон. Но что все-таки твой брат заставил тебяпообещать?