"Мне всегда нравились модели, - ответил Лориан. "Раньше я никогда не умел их собирать. Не хватало ловкости рук. Бывало, соскальзывал нож и часто резался". Его голос звучал странно отстраненно, когда он повернулся, чтобы рассмотреть модель "Тамерлана" в стеклянной витрине. "В городе есть человек, который их разрабатывает. Он напечатал для меня детали. Я сам их раскрасил. У меня здесь небольшой флот имперских кораблей, но есть и странные. Ты когда-нибудь видел эсминец Тавроси?"

"Кажется, один раз", - сказал я, вспоминая свое первое путешествие на Воргоссос. Но я наблюдал, как Лориан поднялся и последовал за ним к полкам, с интересом кивая, когда он поднял тавросийский корабль - он был весь из зеркального серебра - для моего осмотра. Я не взял его, когда он протянул мне, опасаясь, что могу уронить. "Никогда не считал тебя ремесленником".

"Разве не все мы в каком-то смысле такие?" - спросил он.

Я улыбнулся и попробовал вино, которое налил мне мужчина. "Знаешь, джаддианцы говорят примерно то же самое. Они говорят, что идеальный мужчина - это либо воин, либо поэт".

"И воин и поэт", - поправил Лориан. "Буддисты Артура согласны с этим. Ты читал Динадана Виму?"

Я мог только покачать головой.

"Это старые идеи, - обьяснил Лориан. "Вима в некотором смысле просто переформулировал их, но он был величайшим кхандасаттвой -я думаю, ты бы сказал, рыцарем-мастером или святым меча, наверное, за последние пять тысяч лет. Вима говорил, что быть гуррамом, быть рыцарем - значит полностью присутствовать при жизни. Это одно и то же во всем. В поэзии, садоводстве, даже в создании этих моделей". Он указал на витрину с удивительно застенчивой улыбкой. "Нужно очистить разум, как это делают схоласты, - не для того, чтобы достичь какой-то невозможной объективности, а для того, чтобы позволить уму полностью включиться в работу. Не только сознательному, но и всему тебе".

"Я так же никогда не считал тебя философом", - отметил я, мягко улыбаясь.

Генерал-комендант пожал плечами. "Здесь я чувствую себя лучше, чем когда-либо дома".

Мне стало интересно, как долго он был учеником Артура-Будды и где он нашел их запретные тексты. Я представил себе, как он роется в старых книгах в мягких обложках в магазине, куда не заглядывал ни цензор, ни инквизитор.

Ниппонцы называют это mushin no shin, "ум без ума", - сказал Лориан.

"Цель - не думать, да?" уточнил я.

"Цель состоит не в том, чтобы думать, - пояснил Лориан, - а в том, чтобы действовать спонтанно, без препятствий. Это, пожалуй, наиболее важно для гуррама, потому что война требует быстрых, решительных действий. Стратегия - вдвойне. Мне часто не дают времени на то, чтобы мучительно обдумывать свой выбор. Часто я вообще не могу позволить себе думать".

"Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду", - кивнул я.

"Думаю, тебе придется", - заметил Лориан. "Чтобы делать то, что ты делаешь. Я обнаружил, что работа руками помогает мне оставаться в здравом уме. Я думаю, если буду продолжать работать, то однажды обрету просветление. Может быть, случайно. Мы все не можем быть теодидактами". Лориан поставил модель Тавроси на полку. "Я? Я никогда не чувствую себя более реальным, чем когда сражаюсь. В гуще событий, понимаешь?"

Я ответил ему, что да, и спросил: "Зачем ты мне все это рассказываешь, Лориан?"

Маленький человечек посмотрел на меня исподлобья. "Мы собираемся напасть на Воргоссос", - сказал он, а когда я не сделал никакого движения, спросил: "Где, по-твоему, я был? Там, наверху". Он указал на потолок. "Большая часть войны выигрывается на стадии планирования. Я встречался со своими людьми. С другими генерал-комендантами, свободными капитанами. С Джаминой и Его Величеством". Он прислонился к железной стойке между стеклянными полками. "Как ты думаешь, Империя привезет свои бомбы?"

"Они уже согласились на это", - сказал я.

"Но сделают ли они это?"

"Они это сделают", - сказал я более твердо. Увидев каменное лицо Лориана, спросил. "Что такое?"

"Атомика запрещена уставом".

"Только для использования против людей. Мы сами использовали их раньше, много раз".

Хороший командир - но нет, тогда он был генерал-комендантом сказал: "Но их так много… они опустошат один из имперских складов. Это означает надзор со стороны Капеллы".

Он был прав. "Это означает, что прибудет флот Стражей". Стражи были силовиками Церкви, что-то вроде перчаток инквизиции. Их редко можно было увидеть. Основная часть их сил находилась в системе Земли, защищая родной мир. Но когда Инквизиция постановляла, что планета должна быть сожжена дотла, а народ уничтожен, именно Стражи выполняли эту ненавистную задачу. Они были хранителями запрещенного оружия, ядерных арсеналов Императора, планет-убийц и эпидемий, сравнимых с болезнью Леты.

Лицо Лориана было мрачным. "Экстры и Капелла вместе..." - протянул он наконец. "Против Воргоссоса". Он допил свой бокал, пересек комнату к узкому бару и налил еще. "Никогда не думал, что доживу до этого дня. Мандари правы, мы живем в интересные времена".

"По-моему, слишком интересные".

"Я этого не говорил", - сказал Лориан. Он ухмыльнулся, глядя на свой бокал с вином. "Хаос - это возможность. Ты своими глазами видел, что мы здесь строим, что строит Монарх".

Монарх… Я ничего не сказал повернувшись, чтобы рассмотреть стену моделей кораблей. Рядом с массивным "Тамерланом" стояли малые имперские боевые крейсера. Мне показалось, что они выполнены в масштабе. Я прочитал их имена. "Каратак", "Бесстрашный", "Скандерберг"… Я узнал пару джаддианских военных кораблей, огромные позолоченные штуковины более органичной формы. Самой крупной моделью на сегодняшний день был экстрасоларианский вращающийся корабль, в точности похожий на "Туманного Странника".

"Не похоже на тебя, что тебе нечего сказать", - заметил он.

Ни слова.

Я жаждал сказать ему правду, что человек, которому он посвятил эту свою вторую жизнь, не был тем, за кого себя выдавал. Кален Гарендот был маской, листом золотой фольги, скрывающим коррупцию. Кхарну Сагаре нельзя было доверять. По крайней мере, я это знал.

И все же, как бы он отреагировал, если бы я заговорил? Если бы сказал ему правду?

Принял бы он ее? Или просто плюнул бы мне в лицо?

За те месяцы, что прошли с тех пор, как мы прибыли в Латарру, я так и не нашел способа рассказать правду своим людям. Находясь в плену во дворце, я не осмеливался рассказать правду Кассандре, Селене или кому-либо еще. В стенах могли быть спрятаны камеры, в воздухе могли парить микрофоны, размером не больше пылинки.

Я никак не