– Ну и что? – прервала я ее плавныйрассказ. – Подумаешь, годок-другой с ненормальным помучилась, зато скольковсего получила. Небось и диссертацию защитила. Другие знаешь как за такоевкалывают? Некоторые между прочим, с алкоголиками всю жизнь живут!

Женщина возмущенно фыркнула:

– Не перебивай, это только присказка,сказка будет впереди. У Павловского знаешь как в лаборатории заведено? Он тебекусочек – ты ему всю жизнь взамен. Там так – либо верно служишь, либо с землейсровняют. Видишь, что со мной сделали? Из лаборатории выгнали, стала на другоеместо работы устраиваться – везде отлуп. Алик предупредил, чтобы меня не брали.А он в экономике бог и царь, никто ругаться не станет. Еле-еле в школупристроилась, так и оттуда попросили. Теперь квартиру продаю.

И она вновь плеснула в стаканчик водку. “Саматы хороша, пьянчуга”, – подумала я, глядя, как Вика меланхолично жует кусокзасохшей горбушки, и спросила:

– Что же такое ты сделала Павловским?

Женщина вздохнула.

– Непокорность проявила. Сначала, как все,на посылках была: принести, постирать, приготовить. А потом Виолетта звонит иплачется: “Дорогушень-ка, такое несчастье случилось”.

Оказывается, Светка стала истицей в судебномпроцессе. Продала квартиру, а деньги ей не отдали, “кинули”. Мошенника поймали,и он пошел под суд. Теперь нужен человек, характеризующий подследственного сплохой стороны.

Вика согласилась стать лжесвидетельницей, иВиолетта дала выучить текст показаний. Женщине предлагалось притворитьсясоседкой Виноградовых. Якобы однажды вечером зашла к Катюше и увидела у них настоле пачки долларов, которые пересчитывал Роман. Еще следовало сообщить, чтоРома пьет запоями, бьет мать, ежедневно посещает дорогие рестораны и водит надом проституток.

– Постой, – удивилась я, – неужели судьяне заметила, что ты прописана по другому адресу? Вика захихикала.

– Эта змея Виолетта – хитрая стерва.Велели говорить, что фактически живу рядом с Виноградовыми – снимаю жилплощадьв соседней квартире.

– И подсудимый не опроверг твоихпоказаний?

– Господи, – всплеснула рукамисобеседница, – кто же ему поверит, будущему уголовнику? Конечно, сопротивлялся,чтобы в тюрьму не сесть: на то и расчет был!

Вика покорно вызубрила роль и явилась напроцесс. Вместе с ней выступали еще две “свидетельницы”. И Жанна, и Клара оттарабанилисвои выступления без запинки, Вика же заспотыкалась. Ее поразило, что мошенникоказался тощим робким мальчишкой. Он даже не удивился, услышав откровения“соседки”, не говорила ничего и Катюша. Вике стало неприятно, показалось, чтоделает какую-то жуткую гадость. Женщина пошла на первый этаж покурить. Вподвале, где стояла урна, никого не было. Вдруг что-то загромыхало, конвойныйпровел Рому. Следом бежала Катюша.

– Пожалуйста, – просила она солдата, –возьмите для него сверточек, тут только покушать, ведь целый день без едыдержат.

– Не положено, – мягко сказал конвойный,– и не проси, мать, права не имею.

Заклацали замки, раздалось тихое всхлипывание.Все действие происходило в узеньком темном коридорчике. Вика не видела, толькослышала Катюшу, а та не подозревала, что рядом кто-то был. Внезапно железнаядверь вновь заскрипела и раздался голос конвойного:

– Мамаша, кончай убиваться. Ладно уж,давай, что у тебя там.

– Булочка, жареная куриная ножка и пакеткефира.

– А сигареты?

– Он не курит.

– Ох, маманя, – вздохнул конвойный, – тутвсе курят, беги до ларька, купи две пачки, да поскорей, а то после концапроцесса сразу в “зак” посадят.

Катюша молнией метнулась наверх, буквальночерез пять минут она вернулась. Конвойный вновь открыл дверь и сказал:

– Вот что, мать, не положено все это,здорово могут мне по рогам настучать, но все равно скажу: нанимай адвоката даподавай апелляцию. Я знаешь сколько процессов видел? Да и бандюг перевозилпачками. Сдается мне, твоего подставили по-черному. Доказательств-то никаких, адело шьют. Кому-то он дорожку перебежал. Небось уж все до процесса решено. И непохож парень на мошенника. У меня интуиция, вот гляжу на подследственного изнаю: виноват или нет. А ты борись!

– Денег где взять, – тихо вздохнулаКатюша, – у Павловских карман тугой.

Конвойный еще понизил голос и почти прошептал:

– Тогда не рыдай, жди спокойно приговора,сколько ни дадут, хоть двадцатку, не расстраивайся. Езжай в ГУИН и проси, чтобыотослали в УУ2167.

– Почему? – тоже шепотом спросила Катюша.

– Там начальники сладкие, выкупишь сынка.Сначала на поселок отправят, потом условно-досрочное оформят, они не гордые.Знаешь, сколько стоит парня на поселок вывести?

– Что такое “поселок”?

– Ну, без конвоя по городу ходит,работает на предприятии, а по субботам и воскресеньям домой отпускают, только вмилиции отмечаться надо. Это тебе не зона, почти свобода.

– И сколько такое стоит? – прошелестелаКатя.

– Говорю же, проси в ГУИНе УУ2167, там задва электрочайника “Тефаль” отправляют, неизбалованные, бедные. У них никто изсерьезных не сидит. Так, за два “Сникерса”. Вот любой подачке и рады.

Катюша сипло забормотала:

– Спасибо тебе, сынок, пойду сегодня кбабке. Соседка у меня – цыганка – ворожить умеет. Попрошу тебе счастья даздоровья, а свидетельницам, тем, что Ромку моего сегодня утопили, пусть горебудет, хуже чем мне.

Вика больше не могла просто слушать сдавленныйшепот и хриплые голоса. У нее нестерпимо заболела голова, затошнило, передглазами запрыгали разноцветные круги. Кое-как женщина выбралась на улицу. Утромне сумела встать на работу – подцепила грипп. Болела долго, около месяца, и отнавестившей ее Жанны узнала, что Роман получил семь лет.

Прошло два месяца. Вика вышла на работу, но изболячек не вылезала: то поднималось прежде всегда нормальное давление, тооткуда ни возьмись выскакивали фурункулы, то на глазу вырастал ячмень.Парадоксальным образом точно так же плохо чувствовали себя и Жанна с Кларой. Уодной обнаружилась бронхиальная астма, другая угодила в больницу с приступомхолецистита. Светлана Павловская, кричавшая на всех углах о невероятнойбедности, купила трехкомнатную квартиру.