— И все-таки, где дом Туманянов?

Старик пожевал губами и усмехнулся, разглядывая не слишкомновый «опель»:

— Поезжай вперед до поворота, потом налево, их дом будетчетвертый от угла. Да смотри поторопись, а то опоздаешь, все уже давноприехали!

Павел Петрович хотел спросить, куда или к началу чего онопоздает, но старик уже отвернулся, давая понять, что аудиенция закончена, искрылся за прорезанной в воротах калиткой.

Доехав до угла и свернув на боковую улицу, Соколов увидел,что возле четвертого от поворота дома скопилось много дорогих и роскошныхмашин. Ворота были распахнуты, и за ними виднелось множество людей.

Остановив машину в сторонке, Павел Петрович и притихшаяНадежда вышли из нее и направились к открытым воротам.

Возле ворот к ним подошел мужчина в черном костюме, спечальным и озабоченным лицом, и вполголоса проговорил:

— Венки можете пока отнести к крыльцу.

— Венки? — переспросила Надежда. — Дело в том,что у нас…

— Букеты тоже, — мужчина был лаконичен, — ипроходите в дом, сейчас начнется церемония.

Павел Петрович хотел что-то возразить, но Надежда схватилаего за локоть и слегка сжала, призывая к молчанию. Она кивнула и двинулась ккрыльцу роскошного трехэтажного особняка. В том же направлении медленнодвигались все окружающие их люди. Этих людей отличали от Надежды и Павла двевещи: во-первых, они были одеты исключительно в черное, и, во-вторых, все онибез исключения были богаты.

Богатство чувствовалось в покрое черных костюмов и платьев,в неброских, но явно очень дорогих украшениях женщин и в массивных золотыхчасах мужчин, а самое главное — в их холеных, уверенных лицах и тех взглядах,которыми эти люди обменивались.

— Так это… — прошептал Павел Петрович, склонившись куху Надежды.

— Да, — она чуть заметно кивнула, — этопохороны.

— Что мы здесь будем делать? Это же неприлично! Мыникого не знаем! Нас отсюда просто выставят!

— Никто нас не выставит! — ответила Надеждавполголоса. — На похоронах всегда масса незнакомых людей! А мы должныкое-что выяснить…

— Что?

— Одну вещь я, кажется, уже выяснила.

Надежда задержалась возле крыльца, где на специальномпомосте возвышалась целая гора роскошных венков.

Роскошные венки из живых цветов были перевиты чернымишелковыми лентами с золотым тиснением. Надежда одну за другой читала надписи:

«Любимой жене от скорбящего мужа», «Дорогой мамочке»,«Любимой сестре от безутешного брата», «Дорогой Ариадне Аветисовне от коллег»…

— По крайней мере, мы выяснили, кто такая А. А.Туманян. Точнее, кем она была. Правда, поговорить с ней нам не удастся…

— Простите, — раздался вдруг рядом с Надеждоймолодой женский голос, — вы, наверное, мамина одноклассница?

Надежда Николаевна обернулась. Рядом с ней стоялатемноволосая девушка с огромными черными глазами. Лицо ее было сильно напудрено— должно быть, девушка пыталась скрыть следы слез.

— Простите, я сама посылала вам приглашение, но забыла,как вас зовут.

— Надежда Николаевна.

— Да, конечно… — девушка смотрела сквозь собеседницу,ломая пальцы, — вы не представляете.., вы просто не представляете…

— Да, огромное горе! Я глубоко сочувствую вам. —Надежда произнесла обязательные в таком случае слова.

— Она была совершенно здорова! Кто бы мог подумать!

— А что с ней все-таки случилось?

— Никто не понимает! — девушка порывисто схватилаНадежду за руки. — Но я думаю, что мама просто замучила себя! Извелабесчисленными диетами, косметическими процедурами.., конечно, всякая женщинастарается хорошо выглядеть, тем более что отец.., он всегда нравилсяженщинам, — при этих словах девушка бросила взгляд на появившегося накрыльце высокого лысого мужчину с такими же, как у нее, выразительными чернымиглазами, — но все-таки нельзя же так изводить себя.., она давно моглабросить работу, но ни за что не соглашалась на это…

— Друзья! — громко произнес черноглазыймужчина. — Кажется, теперь уже все собрались, так что можно ехать накладбище.

Девушка, как слепая, двинулась к отцу.

— Надя, — проговорил Павел Петрович, — пойдемотсюда. Нехорошо получается, у людей горе, а мы тут вынюхиваем…

— Да-да, — Надежда отступила в сторону, пропускаядвух мужчин с огромным венком.

При этом она оказалась рядом с мусорным баком. Небольшой,аккуратный пластмассовый контейнер был переполнен. Видимо, в суматохе похоронобычные хозяйственные дела в доме выполнялись кое-как. Из-под приподнятойкрышки виднелось содержимое бака. Надежда вдруг сделала стойку, как почуявшаядичь охотничья собака.

Сверху, на груде апельсиновых корок, лежала картоннаякоробочка.

Красивая золотистая коробочка с характерным чернымтрилистником и надписью «Ликофарм».

Воровато оглянувшись, Надежда достала из сумочки бумажнуюсалфетку и этой салфеткой вынула из мусора золотистую коробочку. Павел Петровичне заметил ее маневра, он с тоской смотрел по сторонам.

— Ну, мы едем наконец? — прошептал он злымшепотом. — Ненавижу чужие похороны!

— В каком смысле чужие? — опешила Надежда. —Ты разве присутствовал когда-нибудь на своих собственных похоронах и можешьсказать, что они лучше?

— Типун тебе на язык! — разозлился ПавелПетрович. — Я хотел сказать, что когда, не дай бог, помирает кто-то изродственников или близких друзей, то конечно надо отдать долг покойному иприйти, а вот что некоторые люди находят приятного в похоронах незнакомогочеловека — я не понимаю!

— Интересное дело — тут же завелась Надежда. —Думаешь, мне это нравится? Но надо же выяснить, от чего эта женщина умерла!

— Ты думаешь, это имеет отношение к нашейистории? — с сомнением спросил Павел Петрович, и Надежда тотчассообразила, что он устал, хочет есть, пить и принять горизонтальное положениеперед телевизором.

Еще она поняла, что ему все надоело, что он в глубине душипримирился с мыслью о потере Парижа и хочет только, чтобы его оставили в покое.Надежда же была уверена, что в покое его не оставят, но попробуйте доказатьчто-нибудь мужчине, когда он устал и голоден?

Это чревато неприятными последствиями. Конечно профессорСоколов — человек интеллигентный и драться не станет, но обругать может. Она,Надежда, ему не спустит, и дело кончится тем, что они окончательно рассорятся.

— Ладно, Паша, едем сейчас домой, — решительносказала Надежда.

Обрадованный Павел Петрович побежал к машине, тем более чтовсе остальные уже уехали, Надежда же заметила в стороне опрятную. женщинускромного вида, в которой сразу же опознала прислугу. Женщина помахала вследмашинам рукой и утерла набежавшую слезу, после чего на лице ее проступилаозабоченность, и она направилась к дому, но была по дороге перехваченаНадеждой. На вопрос, отчего же все-гаки умерла ее хозяйка, женщина, сновапрослезившись, ответила, что от удушья.