— Нет…

Татьяна удивленно перевела взгляд на Петра, и он, боясь, что сестра каким-нибудь неловким словом выдаст его, подскочил, будто его шилом ткнули:

— Как «на каторге»! — он размахивал возмущенно руками, радуясь, что успел сунуть револьвер обратно в карман. — Как «на каторге»? Ты же говорила, он помер!

И повернулся возмущенно к околоточному:

— Вот, вашество! И верь таким! Я ведь к ней всяко серьезно, а у нее папаша — каторжник!

— Ну, ну, братец, не вопи, как оглашенный. И вообще, ступай-ка отсюда. А то пароход без тебя отчалит.

— Нет, обманщица! — не унимался Петр. — Да ноги моей больше здесь не будет!

Когда околоточный медлительно проследовал на улицу, Петр выбрался из густой черемухи, которой зарос весь дальний край огорода.

— Ну, о чем он еще спрашивал? — негромко поинтересовался он у сестры, снова появляясь в пристройке.

— Да странно как-то… Сперва об отце, а потом про моего брата Петьку все любопытствовал… Я ему сказала, что уж и забыла, как ты выглядишь.

Петр улыбнулся и погладил сестру по плечу:

— Действительно… Только что же это он все про отца? Не случилось ли там чего?

Татьяна только молча и тревожно покачала головой.

На этом они и расстались.

8

Прошла весна, таежное лето было в самом разгаре, а Анисим и Яшка все еще не трогались в путь.

Комарин, как одержимый, продолжал поиски золота. Он уже облазил все окрестности реки выше по течению, впадающие в нее ручьи, осыпи на склонах близлежащих сопок и теперь подолгу пропадал, забираясь все ниже и ниже. Иногда Анисим не видел его по нескольку дней.

Возвращался Яшка усталый, голодный, искусанный гнусом, но по-прежнему неунывающий. И каждый раз успокаивал приятеля, уверяя, что не сегодня-завтра фортуна повернется к ним лицом. Анисим усмехался про себя и отмалчивался. Отговаривать Комарина от этой, как он считал, заранее обреченной на неудачу затеи ему надоело. Яшка все равно, отоспавшись, нагружался инструментом и отправлялся мыть песок. Первое время он таскал с собой и Анисима, но быстро заметил, с какой неохотой тот помогает ему, с каким безразличием всматривается в оставшиеся на дне лотка камешки, каким насмешливым взглядом следит за его азартными торопливыми движениями. Заметил и вспылил: «Ну тебя к лешему, Аниська! Глаз у тебя дурной! Сиди лучше в зимовье, толку больше будет».

Спорить Анисим не стал. Сохраняя остатки охотничьих припасов, ставил силки, ловил рыбу, готовился к дальней дороге.

Как всегда, Комарин появился под вечер. Устало опустившись сосновый сутунок, брошенный у дверей в избушку, он вытер взмокший лоб.

— Намаялся!

Белов поставил перед ним котелок с ухой.

— Хлебца бы, — вздохнул Яшка.

— Муки нет, — ответил Анисим. — Осталось чуток, на дорогу берегу. — Когда двинемся-то?

Яшка сделал вид, что не расслышал вопроса. Отирая бороду, икнул:

— Хороша ушица.

— Осень на носу, — продолжал Анисим.

Яшка покрутил головой, посмотрел в быстро темнеющее небо, зачем-то принюхался.

— Лето ишшо, — оптимистично протянул он.

— Сам же говорил, что в конце августа уже холода пойдут.

— Так ведь не каждый год такое быват, — возразил Комарин. — Быват, и до самого снега теплынь стоит.

— Уходить надо, — упрямо повторил Анисим.

Яшка вскочил на ноги:

— Какой ты все же! Золото под ногами вот-вот обнаружится, а ты все одно заладил — уходить да уходить!

— Ты об энтом золоте с зимы талдычишь…

— Нет, ты, Аниська, ей-богу, дурень! Все одно найду! — запальчиво воскликнул Комарин. — Нельзя нам без золотишка, право слово! С им-то и документ справить можно, и дело свое завести. Разумеешь?

— Разумею, — глядя под ноги, буркнул Белов.

— Ну вот, — обрадовался Яшка.

— Разумею, что и энту зиму куковать здеся будем… Экий ты, Яков, ненасытный!

— Осуждаешь? — обидчиво засопел Комарин. — А я, может, помереть в богатстве желаю, а не под забором али в ночлежке. О тебе, промежду прочим, тоже пекусь.

— Осталось же золото от деда Ермила, — с упреком в голосе проговорил Анисим. — Неужто мало?

Комарин досадливо затряс перед его лицом растопыренными ладонями:

— Ну, чего ты егозишь? Че тебе там делать? Разве здесь плохо?

— Устал я от энтой жизни. Сидим, как зверье в берлоге.

— На каторгу опять захотел?

— Да хоть на каторгу. Там хоть люди.

— Стало быть, я уже тебе и не человек?

— На дочь глянуть бы хоть одним глазком… — мечтательно протянул Анисим. — На сына…

— Заладил! — в сердцах махнул рукой Яшка. — На дочь… на сына… тьфу!

Анисим помолчал. Потом, медленно выговаривая каждое слово, сказал:

— Ты, Яков, как хошь, а я завтра ухожу.

— Сгинешь в тайге один-то.

— Все одно, ухожу.

Камарин только сплюнул, глядя в темное от тоски лицо Анисима.

9

Жарким июльским днем в сосновом лесу за речушкой Вторая Ельцовка, бегущей по дну крутого, поросшего полынью оврага, начали появляться самые разные люди. То мукомолы с фабрики, то приказчики, а то и просто деповские рабочие, приодетые как на праздник. Собрание, на которое все они явились, должно было наконец завершить объединение действующих в Новониколаевске социал-демократических групп.

Петр и Кеха, давно знавшие друг друга, стояли за толстой рыжей сосной, поглядывая за тропинками. Одуряюще пахло папоротником.

Достав из жилетного кармана увесистые дешевые часы, Кеха форсисто щелкнул крышкой:

— Однако вот-вот должны начинать… Много людей-то будет?

Петр пожал плечами:

— Мы вот пятерых пропустили. Думаю, и на других пикетах так же. Вот и прикинь.

— Наберется до полусотни, — прикинул Кеха и насторожился: — Глянь! Вон еще идут!

Петр обернулся.

По тропинке действительно шли неторопливо двое. Вроде похожи на деповских мастеровых…

— Знаешь кого-нибудь?

Петр покачал головой и сунул руку в карман. Рубчатая рукоятка «Смит-Вессона» надежно легла в ладонь. А Кеха, наоборот, посвистывая, вразвалку вышел из-за сосны.

— Здорово, мужики! Куды путь держите?

Незнакомцы замерли. Тот, что постарше, крупноносый, с выпяченной нижней губой, неуверенно глянул на попутчика:

— За грибами вроде идем…

Его попутчик, мужчина полноватый, округлый, меланхолично подтвердил:

— Эт точно. За грибами, робята, за грибами.

Пароль незнакомцы назвали не совсем верно, и Петр, затаясь за сосной, внутренне подобрался.

— Чего же без корзин? — помедлив, спросил Кеха.

— Забыли, — уже увереннее ответил крупноносый, и оба облегченно вздохнули.

Вторая часть пароля была названа верно, и Кеха недоуменно обернулся. Петр вышел из-за сосны.

— Подождите немного, — попросил он незнакомцев и кивнул Кехе: — Поговори с ребятами, я сейчас!

Кеха понимающе кивнул.