К необходимости увидеть свою лисью шубу добавиласьпотребность взглянуть на свой труп.

Так и есть! Свершилось самое неприятное: в зале трупа неоказалось, как не оказалось моей лисьей шубы в спальне в шкафу. На этот разтруп твердо решил покинуть мою квартиру! Но почему в моей шубе?

Я рысью метнулась в прихожую, извлекла из стенного шкафабинокль и самым коротким маршрутом — через зал — вынеслась на балкон. Так иесть! Труп сидит на скамейке перед подъездом в моей лисьей шубе и спокойнослушает болтовню парня в кожаной куртке. Не того, который труп расстрелял,другого.

Парень с улыбочкой что-то бормочет в мобилу, а мне остаетсятолько жалеть, что бинокль не властен над звуком. Что он говорит? Абсолютно неслышу!

Таращась в бинокль, я разозлилась: а как он себя ведет, этотхлыщ? Заигрывает с моим бедным трупом! Совсем, что ли, ослеп?

Нет, подумать только, что происходит с мужчинами! Совсем,кобели, с ума посходили: уже не могут отличить труп от девушки!

Я опомнилась и завопила:

— А что это я тут стою? Мне надо срочно вниз, спасать моюшубу!

Меня вымело на лестничную площадку с неслыханной скоростью.Лифт, оказывается, все это время спокойно стоял на моем этаже с заклиненнойдверью. Коля (как хорошо иметь под рукой мужчину!) быстро освободил дверь, и мыпоехали вниз. Едва не падая от набранной скорости, я вылетела из подъезда и…

Чуть не заплакала: лавочка была стопроцентно пуста. Нитрупа, ни парня в куртке.

Невероятно! Куда они так быстро исчезли?

Я точно знала, что труп не умеет бегать.

— Уехали на черной иномарке, — подсказала мне соседка, ужезнакомая вам.

Она в десяти шагах от меня выбивала ковер.

— Вон туда, — соседка махнула рукой в сторону дома Коли.

«Как поехали? — внутренне изумилась я. — Неужели мой труппольстился на кобеля в черной куртке?»

Была и другая мысль: «О моя шуба!» Убитая горем, я бездумнопоплелась по дороге за иномаркой, которой и след простыл. Не выходя со двора, яслучайно увидела в придорожных кустах свою шубу и от счастья едва не потеряласознание. Прижав шубу к груди, я помчалась домой. Онемевший от изумления Коля,еле за мной поспевал.

— Вы что-нибудь поняли? — спросил он у меня в лифте.

— Только то, что кому-то не понравилась моя лисья шуба, —ответила я и добавила:

— И слава богу, мне она еще пригодится.

Тогда я даже не подозревала, как сильно она мне пригодится!

В квартире я (с некоторым опозданием) застыдилась халата ипринялась извиняться.

— Ах, Николай, простите, вы застали меня за уборкой, —оправдывалась я. — Все так неожиданно, даже не успела переодеться в бархатноеплатье, приготовленное для этого случая.

Коля меня ободрил:

— Напрасно волнуетесь, этот халат вам очень к лицу.

Не был бы он настоящим мужчиной, если бы не сказал этогомне.

— И трупу халат был к лицу, — брякнула я и поспешнодобавила:

— Что неудивительно: ведь мы так похожи.

— Да, и меня поразило сходство, — брякнул и Коля.

И повисла гнетущая тишина.

Чтобы разрядить напряженную обстановку, я кокетливо сообщилановость чрезвычайной «оригинальности»:

— И все же жаль, что вы застали меня в халате. Признаюсь,хотела сразить вас наповал.

И, не теряя надежды на это, я немедленно приступила крешительным действиям — уж знаю, как завести и растревожить мужчину: я опятьзанялась влажной уборкой в гостиной. Коля сидел на антикварном диване (накотором я впервые встретила труп) и с наслаждением наблюдал. Я нарочно (чтобысразить его наповал) мыла полы без швабры, ползая на четвереньках.

— И все же поразительно похожа на вас та девушка соскамейки, — вдруг задумчиво сказал он.

— А вы не обратили внимание на дырочку у нее во лбу? — спросилая, изящно пытаясь просочиться между стенкой и тумбочкой.

Он кивнул:

— Да, обратил, и бледность у нее нездоровая, да и выгляделаона неестественно.

Поскольку он впал в заблуждение, пришлось возразить:

— Девица выглядела настолько естественно, насколькоестественно может выглядеть труп. Бледность тоже для трупа вполне здоровая.

— Так это был труп?! — подскочил Коля, осененный страшнойдогадкой.

Коля был потрясен, а я уточнила:

— Мой труп.

И, подумав, добавила:

— Вы невероятно находчивы.

— Все это мне говорят, — поделился жизненным наблюдениемКоля.

На лице его отразилась гордость за себя самого, любимого инеповторимого. А в мою голову (почему-то) пришла глупая мысль: «До чего жемужчины обожают себя!»

Но ума у меня хватило оставить эту мысль при себе. Яспросила:

— Теперь вы мне верите?

— Да, да, конечно, — поспешно ответил Коля и, пораженный,уставился на ковер.

Он молчал, но я поняла, что верить мне трудно. Я битый часубеждала Колю (и Выдру его), что из гостиной украден персидский-таджикскийковер. Так старалась, что даже рисунок и цвет описала, а теперь ковер сописанным мною рисунком лежит под ногами у Коли, он удивленно рассматриваетего, а я веры хочу. Обойдусь и надеждой, что перехвачу немного любви.

Но с другой стороны, мне обидно: я же не вру!

Ах, как стало грустно и одиноко. Захотелось Колиногосочувствия.

Пришлось рассказать о том, как нашла труп в стенном шкафу, опоходе к Ганусе, о появлении ковра, тапочек с халатом и новой пропаже трупа, о нахождениитрупа и его жестоком расстреле парнем в кожаной куртке.

Коля вежливо кивал, каменея у меня на глазах. Такпродолжалось до тех пор, пока взгляд мой не упал под диван. Я немедленновытащила из-под дивана странную штучку: нечто похожее на капсулу или иглу.

После этого Коля перестал коченеть и приступил к допросу. Явынуждена была снова рассказать о трупе, но очень подробно, что для меня неявилось проблемой — скорей удовольствием. Плюс ко всем своим недостаткам люблюпоболтать. Я опять рассказала, где нашла свою двойницу, в каком положении, вкотором часу и что в дальнейшем было с ней и со мной. По ходу повествованияКоля задавал вопросы и мрачнел. Было приятно, что он мне верит. Значит, я неодинока, значит, есть на свете мужчина, которому жизнь моя не безразлична…