— В общем, да, — сказала я, решив не учитывать трупа. — Ноехать боюсь.

— Не бойся, мы позаботились о твоей безопасности. Дуй ваэропорт. В запасе осталось всего два часа.

Голос был свойский. От него веяло уверенностью, добром изаботой. «Похоже, это действительно Колин друг, — подумала я, — но обжегшийсяна молоке дует на воду». Я решила подстраховаться и согласилась:

— Хорошо, но сначала звоню Коле.

Голос одобрил идею:

— Звони, только вряд ли его застанешь. Он занимается твоейбезопасностью.

Я опять позвонила Коле. И снова попала на Выдру! Когда жеКоля с ней разведется?!

Не успела опустить трубку, как телефон вновь зазвонил.

— Ну что? — сердито спросил голос.

— Ничего, — ответила я.

— Тогда дуй ко мне.

Я решила стоять на своем и тоном, не терпящим возражений,постановила:

— Только в том случае, если за мной придет машина.

Голос шумно вздохнул и процедил:

— Жди. Пришлю белый «Москвич». Дверь откроешь на пять коротких,два средних и один длинный. Поняла?

— О чем идет речь?

— О звонках в дверь, идиотка, — зло гаркнул голос.

Повесив трубку, я с ужасом осознала, что не запомнила,сколько будет коротких. Помнила только длинные и средние, но как различать их,понятия не имела. С языком морзянки я не знакома.

К счастью, все обошлось: в аэропорт я добралась безприключений. Там встретил меня плотный мужчина лет тридцати. Он обласкал менявзглядом и явно оценил по достоинству. Было видно, что я ему нравлюсь.

Впрочем, снова вру: мне хотелось в нем это увидеть, но я неувидела.

— Опаздываем, — бросил мужчина, выхватывая из моих рук сумку.

— Мы куда-то летим? — изумилась я.

— Надеюсь, что ты полетишь, а я здесь останусь, — похоже, онпошутил.

Из меня (простите за грубость) поперли вопросы — иначе этоне назовешь. Но ответить мужчина ни на один не успел: к нам подлетел белобрысыйпарнишка и протянул мне пакет. Я уставилась на мужчину, он пояснил:

— Там билеты и документы.

Я распечатала пакет и хоть узнала куда лечу: в Париж. Яничего не имела против поездки во Францию, где пережила мгновения счастья.

«Кто же он, Коля?» — изумленно подумала я.

А ко мне уже подлетел длинный, тонкий и очень несимпатичныйстарик лет сорока пяти. Возможно, ему было и пятьдесят.

Впрочем, в Париж я готова лететь хоть с мумией.

Со старым и тонким мы благополучно прошли таможенный досмотрбагажа, во время которого я не скупилась на ослепительные улыбки. Я строгоследовала психологическим рекомендациям Нинуси, и, думаю, таможенники осталисьдовольны.

А вот Тонкого не удалось расшевелить. Он был суров и строгоспросил:

— От трупа избавилась?

— Более-менее, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться вподробности — Избавилась или нет? — зло повторил он вопрос.

— Избавилась, — уверенно воскликнула я, решив, что непогрешу против истины, если дам этот ответ: раз трупа нет со мной, значит, я отнего избавилась.

Как и он от меня.

Суровая внешность Тонкого на вопросы не вдохновляла. Яприумолкла, а когда самолет взлетел, Тонкий и вовсе поднялся и куда-то ушел.Его место занял седовласый мужчина симпатичной и доброй наружности. Я бы неотказалась от него как от дедушки — помимо родительской ласки мне остро нехватает внимания дедушки. Единственная бабуля, к сожалению, давно уж вдова.

Место в самолете мне досталось у борта. Я затосковала.Седовласый погрузился в изучение рекламных проспектов. На коленях его лежалчерный портфель. Цепочка, прикрепленная к ручке портфеля, серебряной змейкойсползала на брюки, исчезая под пиджаком.

«Удивительный у него багаж», — рассеянно подумала я изаснула.

Бессонная ночь, наконец, меня уморила. кроешь на пять коротких,два средних и один длинный. Поняла?

— О чем идет речь?

— О звонках в дверь, идиотка, — зло гаркнул голос.

Повесив трубку, я с ужасом осознала, что не запомнила,сколько будет коротких. Помнила только длинные и средние, но как различать их,понятия не имела. С языком морзянки я не знакома.

К счастью, все обошлось: в аэропорт я добралась безприключений. Там встретил меня плотный мужчина лет тридцати. Он обласкал менявзглядом и явно оценил по достоинству. Было видно, что я ему нравлюсь.

Впрочем, снова вру: мне хотелось в нем это увидеть, но я неувидела.

— Опаздываем, — бросил мужчина, выхватывая из моих руксумку.

— Мы куда-то летим? — изумилась я.

— Надеюсь, что ты полетишь, а я здесь останусь, — похоже, онпошутил.

Из меня (простите за грубость) поперли вопросы — иначе этоне назовешь. Но ответить мужчина ни на один не успел: к нам подлетел белобрысыйпарнишка и протянул мне пакет. Я уставилась на мужчину, он пояснил:

— Там билеты и документы.

Я распечатала пакет и хоть узнала куда лечу: в Париж. Яничего не имела против поездки во Францию, где пережила мгновения счастья.

«Кто же он, Коля?» — изумленно подумала я.

А ко мне уже подлетел длинный, тонкий и очень несимпатичныйстарик лет сорока пяти. Возможно, ему было и пятьдесят.

Впрочем, в Париж я готова лететь хоть с мумией.

Со старым и тонким мы благополучно прошли таможенный досмотрбагажа, во время которого я не скупилась на ослепительные улыбки. Я строгоследовала психологическим рекомендациям Нинуси, и, думаю, таможенники осталисьдовольны.

А вот Тонкого не удалось расшевелить. Он был суров и строгоспросил:

— От трупа избавилась?

— Более-менее, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться вподробности — Избавилась или нет? — зло повторил он вопрос.

— Избавилась, — уверенно воскликнула я, решив, что непогрешу против истины, если дам этот ответ: раз трупа нет со мной, значит, я отнего избавилась.

Как и он от меня.

Суровая внешность Тонкого на вопросы не вдохновляла. Яприумолкла, а когда самолет взлетел, Тонкий и вовсе поднялся и куда-то ушел.Его место занял седовласый мужчина симпатичной и доброй наружности. Я бы неотказалась от него как от дедушки — помимо родительской ласки мне остро нехватает внимания дедушки. Единственная бабуля, к сожалению, давно уж вдова.