Она надеялась, что волхв как бы забудет, где она сидела,всякий мужчина пустился бы на эту хитрость, но он не додумался до такого чистомужского поступка, и она снова села позади, сердитая и разочарованнаянастолько, что даже забыла чирикать, чего всегда мужчины ожидают от женщин.

На этот раз конь чаще шел рысью, чем галопом, но все же неостанавливался, в степи то и дело возникали рощи, небольшие островки леса, натакой же скорости проносились мимо озер, а ей так хотелось снова искупаться ина этот раз так показать фигуру, чтобы у него глаза на лоб повылазили, однакоконь и волхв одинаково смотрели вперед, ветер свистел в ушах, а земля одинаковомелькала под копытами.

Солнце долго жгло голову и плечи, наконец все-таки началосклоняться к далеким зеленым холмам. Сизые слоистые облака потемнели, сталипохожими на ржавую жесть, по земле пролегли темные красноватые тени.

Слева пошла гряда древних гор, ей показалось, что стенаиспещрена гнездами птиц, что селятся в таких стенах, но когда промчалисьвблизи, поняла со смятением, что это бесчисленные катакомбы, трудолюбивовырубленные в этих горах.

– Как они здесь живут… – пробормотала она.

– Ищут, – буркнул он.

– Какие тут могут быть сокровища?

Он вздохнул:

– Женщина, лучше молчи.

Очень не скоро солнце, наполовину перечеркнутое жестянымиоблаками, узкими, как лезвие меча, коснулось края земли, красное и огромное,распухшее. Ей показалось, что пульсирует, как живое усталое сердце, торопясьпогрузиться там внизу в темный сон, чтобы утром, хорошо отдохнув, поднятьсясвежим, веселым и сияющим.

Перед ними простиралась степь, заросшая жесткой травой, Олегвздохнул тяжело и повел рукой.

– Вон там подземелье, – сказал он мрачно, –великого царя скифов Ариаласа. Стены его выложены чистым золотом в два пальцатолщиной, гроб из чистого хрусталя, а постамент под ним из дорогого малахита.Весь зал занимает его личное оружие и доспехи, на которых драгоценных камнейстолько, сколько не видели все нынешние цари мира…

Она жадно приподнялась, держась за его плечи, как за скалу.

– Где-где его закопали?

Он мотнул головой:

– Вон там. Но вряд ли найдут…

– Почему?

– Подземелье на большой глубине. И, как видишь, вездепески… Сейчас все ориентиры потеряны, как и было задумано.

Она сказала насмешливо:

– Но ты-то знаешь?

– Знаю, – ответил он.

– Так почему не раскопаешь? Понятно, одному такое не посилам, но собрать людей побольше, договориться…

Он буркнул:

– Ну и зачем мне эти мелочи?

Она умолкла озадаченная, волхв явно говорит серьезно, номужская логика слишком проста и примитивна, чтобы ее понять, она спросиласердито:

– Мы и ночь будем вот так?

– Что вот так? – переспросил он. – Все-такивосхотела вперед?

– Размечтался, – отрезала она. – А как насчеттого, что порядочные люди ночью спят?

Он подумал, начал придерживать коня.

– Так то порядочные… Ладно. Вон неплохое местечко.

Три огромных дуба, как богатыри, высились среди долины,могучие и размашистые, под ветвями можно укрыться целой деревне. Конь прошел,хрустя желудями, еще за пару сот шагов до деревьев. Олег соскочил, легко снялмаленькую женщину, она благоразумно запротестовала, когда он уже держал ее вруках, не посадит же снова, хотя от прямолинейных мужчин ожидать можно всего, акогда ее ноги коснулись земли, снова не стала возмущаться такойбесцеремонностью, а то поверит и больше снимать с седла не станет, мужчинывообще-то звери бесхитростные, часто верят не тому, чему надо.

Он начал расседлывать коня, она сказала ему в спину:

– Здесь вода где-то есть?

– С той стороны, – ответил он, необорачиваясь. – Там и кусты, кстати. В сторонке.

Когда она вернулась, он уже сидел у жарко пылающего кострана толстом сухом бревне с гладко ободранной корой. За его спиной громоздитсякуча крупных сухих сучьев, на три ночи хватит.

– Быстро ты, – сказала она. – И бревнооткуда-то притащил.

– Это ты долго, – обронил он.

– Я? Я всегда собираюсь быстро!

– Ну да, – согласился он, – вы всесобираетесь… даже очень быстро. Полководец Гилас за это даже убил, осерчав.

– За что?

– Быстро собиралась, – объяснил он.

– Но я в самом деле быстро!

Он промолчал, потыкал толстым прутом в костер. В середке ужепурпурные угли, с веселым треском взвился рой красных искр, закружился и унессяввысь к холодным, как льдинки, звездам.

Далеко в полумраке раздался тоскливый волчий вой. Олег неповел и бровью, Барвинок вздрогнула, зябко повела плечами. Костер горит ярко,потому темнота темнее тьмы, и лишь здесь не только жизнь, но и весь мир, а тамдальше хаос, бесформенный ужас, небытие.

Волчий вой раздался ближе, уже с другой стороны. Олег сноване шелохнулся, Барвинок придвинулась ближе к огню и пугливо посмотрела посторонам.

– Это правда, – спросила она с надеждой, –что волки огня боятся?

– Огня боятся все, – равнодушно ответил он. –А ты не боишься?

– Ну, если не лезть в самую середину, – возразилаона.

– Волки тоже хватают только тех, кто возле, –успокоил он.

Она сказала саркастически:

– Ну, спасибо!

Он прислушался, обронил тихонько:

– Только это не волки.

Жуткий вой приблизился, но странно стал тише, в нем уже незвучала звериная ярость. Олег сидел все так же спокойно, Барвинок вздрагивала,надеясь, что звери, кем бы они ни были, увидят такой огромный костер и нападатьне решатся.

– Вроде бы ушли? – спросила она с надеждой.

– Нет, – обронил он.

Она прислушивалась изо всех сил, однако вой постепенно затих,деревья стоят могучие и уверенные, прикрывая их сверху ветвями от любойнапасти. Ночь звездная, ясная, луна изо всех сил доказывает, что она тожесолнце, пусть не для людей, но для кого-то упыри, призраки и мертвецы – вполнелюди, за неимением получше.

Постепенно она осмелела настолько, что, когда пламяопустилось до раскаленных пурпурных углей, поднялась и перенесла несколькосухих веток к костру. Самые толстые и длинные переломить не удалось, а Олег всетак же задумчиво наблюдает за перебегающими по багровым углям ярко-алымиискрами, похожими на быстрых огненных муравьев.

Рассердившись, она обронила ядовито: