Один посмотрел на меня и сказал понимающе:

– А, компьютерный гений… Конон о тебе говорил.А правда, что на стыке математики и кибернетики родилась новаянаука – кибениматика?

Второй хохотнул, сказал доброжелательно:

– Меня зовут Гриць… правда, оригинально?.. А вот его ивовсе дико – Иван!

– Меня Андрий, – ответил я. – Андрий, не Андрей.

Иван, криво усмехаясь, откупоривал бутылку водки. Глазамиуказал мне на другую. Я взял в руки, по этикетке типографским способом шлиделовитые буквы: «Перед злоупотреблением охладить». Круто, шутник у нас хозяин…Не удивлюсь, если он и к этому бизнесу причастен. Нелегальное производствоводки, как я слышал, дает прибыль, сравнимую с продажей наркотиков.

С другой стороны, когда я увидел в его саду этускульптурную группу, где Геракл разрывает пасть писающему мальчику, я ощутил,что мне чем-то симпатичен этот бывалый и тертый мафиози… если он мафиози,кстати. Вообще-то мы всех богатых с легкостью записываем в мафиози, что в целомправильно, там на сотню разве что один волей случая или невероятной удачливостиокажется без криминала, но этот, с криминалом он или нет, чем-то симпатичен…

Однако чувство настороженности не покидает, я повертел вруке бутылку, поулыбался, поставил обратно на стол. У меня всегда либозастрянет, либо сорвется, либо пробка нырнет вовнутрь.

Над дорожкой, закрытой аккуратно подстриженными кустами,показалась блестящая марсианская тарелка. Я тряхнул головой, очки едва неслетели, в самом деле, худею. Тарелка проплыла малость, остановилась, по тусторону кустов раздался щелчок хлопнувшей дверцы.

Марсианская тарелка поплыла обратно, а в нашу сторону,бесцеремонно раздвинув зелень, пошла прямиком молодая женщина с веселым лицом ибыстрыми живыми глазами.

Конон поднялся, раскинул руки. Женщина дала себя обнять, еелицо посветлело, взгляд веселых глаз быстро обежал присутствующих. Кононотечески поцеловал в щечку. Крупные карие глаза с живейшим интересом огляделистол, шашлыки, нас, остановились на краткий миг на мне, я ощутил тепло.

– Как у вас здорово!.. Не понимаю, почему так скучно у нас?

Конон вежливо поинтересовался:

– Анжела, ты знаешь, как я всегда счастлив тебя видеть! Ногде же Митрий Митриевич?

Женщина всплеснула белыми нежными руками:

– Ох, и не спрашивайте!.. Вторую неделю мается с простудой.

Конон покачал головой.

– Как? В такую жару?

– В жару только и того, – заметил Гриць. – Незимой же. Зимой же холодно! Вообще-то простуда – это недомогание, откоторого есть целый ряд неэффективных лекарств, самое популярное изкоторых – виски.

Он сам себе с готовностью хохотнул, а Анжела присела накорточки перед мангалом. С ломтиков мяса срывались прозрачные капли,багровые угли шипели, как разъяренные коты, стреляли быстрыми сизыми дымками.Она смешно щурилась, фыркала, дула на струйки дыма, ухватила один шампур, сторжеством отпрыгнула, словно захватила у врага богатую добычу.

Вырез ее платья квадратный, рассчитанный на то, что, когдаона вот так на корточках, это разрешение и даже приглашение заглянуть, что я исделал, не могу обижать женщин. Груди в самом деле хороши, маленькие и крепкие,тугие с виду, не меняют формы, как бы она ни двигалась.

– Какое чудо, – произнесла она с восторгом. –Какой запах!.. И все это с ароматами травы, свежего воздуха, почвы,цветов… Божественно. Неповторимо. Изум-м-мительно!

Ее белые зубки жадно вгрызлись в коричневые комочки. Сокбрызнул, потек по подбородку. Она смеялась накрашенным ртом, эротично облизаладлинным красным языком, он у нее достал до подбородка. Пальцы тоже заблестели,а кольца на пальцах вообще горели, как маленькие солнца.

Появился Сергей, кивнул мне, как старому знакомому, Грицьбросил ему бутылку пива. Сергей поймал небрежно, даже не взглянул, я ощутилзависть, это совсем другой мир. Сергей сковырнул крышечку твердыми, какплоскогубцы, пальцами, горлышко взметнулось к губам, какие там стаканы, толькодикари пьют из стаканов, а по тому, как пил, я понял, что его работа как шоферана сегодня закончена и обратно мне добираться рейсовым автобусом, если в этикрая что-то ходит.

Я ел и пил вместе со всеми, но дистанция между намисохранялась, ибо они – гости, а я – нанятый работник, пусть даженеопределенного статуса, хотя насчет статуса никто не знает, как не знаю и я,но все же они из одной социальной группы, а я с ботами – из другой.

Так что я пил и ел только вроде бы наравне со всеми, а насамом деле – наравне с ботами, а те помнили, что на службе, лишнего себене позволяли.

Когда я ощутил, что вполне прилично встать, поднялся,громким шепотом спросил у Сергея, где здесь туалет, он сперва указал в сторонуособняка, а потом поднялся сам.

– Заблудишься. Пойдем, отведу.

На входе в дом встретили Козаровского. Он стоял, широкорасставив ноги и заложив руки за спину. Обычная поза обычного охранника, но такиногда стоят и генералы, а Козаровский явно не чувствует себя простымохранником.

Он смерил нас подозрительным взглядом.

– Куда?

Сергей сказал куда, Козаровский не посторонился, мы обошлиего по дуге. Я все время чувствовал его прицеливающийся взгляд. Вряд ли онсупербоец в рукопашных боях, но вот выстрелить в спину… рука не дрогнет точно.

Туалетная комната – настоящее произведение искусства.Первая комната вся в зеркалах, дорогие изразцы, явно сделанные поиндивидуальному заказу, никелированные раковины для мытья рук, сушилки,автоматические чистильщики обуви.

Сергей кивнул на дверь в другую комнату, сам открыл кран исунул ладони под струю воды. Похоже, он из тех, кто моет руки до, а не после.А я вообще из тех, кто не понимает значения такого ритуала. Ну, если вкомпании, тогда делай, как все, ясно.

Вторая комната по роскоши не уступает первой. Шесть дорогихписсуаров, стены как из дворца Гарун аль-Рашида, а под потолком настоящаялюстра, что вообще уже перебор, пальцы врастопырку.

Когда я подошел к ближайшему писсуару, над ним скромно белеллисток бумаги с корявой надписью:

«Не льсти себе, ПОДОЙДИ ПОБЛИЖЕ!!!!»

Над соседним еще более пьяным почерком: «Ничего хорошего изтебя не выйдет…»

И над третьим: «Когда решишь тряхнуть стариной, смотри,чтобы он не отвалился!»

Совсем мелкими косыми буковками ниже: «Не болтай ерундой!»

Потом я помыл руки, посмотрел на себя в зеркало, пригладилволосы, вроде бы смотрюсь скромно, направился к выходу и там на двери обнаружилеще записку: «Улыбайтесь! Вас снимает скрытая камера».