стратегически неверный ход, надо было бежать вперед, на улицу, туда, где народ, а не вести мужика в дом.

Но он так… так откровенно и нагло смотрел, что мурашки бежали по спине, а еще все эти его мышцы: дельты, грудные, косые, играющие под кожей, сбивали решительный настрой.

– Паша!

– Да.

– Не делай этого, – Света даже выставила вперед руку, но когда ее взгляд упал ниже пояса мужчины, замолчала, наблюдая, как там, внизу, у него все очень сильно выпирало и топорщилось.

– Так в дом пойдем или на свежем воздухе останемся?

– Что… зачем останемся?

– Сексом заниматься.

– Сексом?

– Да, жестким, долгим и страстным, я скучал.

Света нервно хихикнула, но Павел не шутил, а она, как последняя озабоченная, представила их секс на свежем воздухе, прямо на полу веранды, и, открыв дверь, споткнувшись о порог, чуть не полетела спиной назад.

Павел успел схватить за ворот футболки, ткань затрещала, но Света устояла, вывалив при этом грудь наружу, как раз именно на тот свежий воздух, о котором говорил Павел.

– Твою же мать, Свет.

При виде полной упругой груди с яркими торчащими сосками во рту у Соколова скопилась слюна, в голове раздался звон, а яйца от спермы отяжелели еще больше.

Именно этот эротический момент стал последней каплей утреннего представления.

Соколов быстро затолкал девушку в дом, разворачивая к себе спиной, хлопнул дверью, разуваясь на ходу, потащил ее вперед. Но Света теперь запнулась о половик, упала на колени, а потом и на руки. Грудь отяжелела от желания, каждое ее движение вызывало сладкую боль.

При виде стоящей на коленях девушки Соколову стало совсем невмоготу, он сейчас был готов растерзать Ягодку, но для начала… Ни к чему фантазии, хватит, они ему уже надоели.

– Ой, что… что ты делаешь? Паша… ай…

Соколов падает на колени рядом, одно движение – и штаны Светочки уже на бедрах вместе с белыми трусиками, и ему видны розовые, абсолютно гладкие блестящие половые губы. Шлепок по ягодицам, Света вскрикивает, вибрация от него отдается по всему телу, да так, что сжимаются мышцы влагалища.

Прикосновение к промежности, Соколов, сжав зубы, скрипит ими, трогает пальцами влажную плоть, другой рукой освобождает свой член, сжимает его, чтобы не кончить быстро. Калинкиной надо бы подняться, отхлестать по щекам этого наглеца, но она лишь ловит ощущения, о которых, кажется, успела забыть за эти месяцы.

Она ведь только с этим мужчиной в последний день зимы почувствовала себя желанной женщиной. И вот теперь, забыв о гордости, о которой она себе твердила весь вчерашний вечер и утро, Светочка позволяет шлепать себя по ягодицам, трогать между ног, течет при этом от удовольствия и, задержав дыхание, прикусив до боли губу, ждет, что будет дальше.

Первый толчок дался трудно, Ягодка была слишком узкая, но влага позволяла войти члену глубоко. Павел замер, чувствуя, как девушка сжала его член, как протяжно и громко простонала.

Это было невероятно, но член так сильно ее растягивал, головка упиралась максимально глубоко, причиняя легкую боль, но при этом и удовольствие. Света всхлипнула, еще немного – и она заплачет от эмоций, а когда мужчина начал двигаться, вцепилась в скомканный половик пальцами до белых костяшек и уже кричала в него.

– Дьявол… сука, как же хорошо… м-м-м-м…

Соколов говорил, но сам не слышал своих слов. Удерживая девушку за бедра, он то наращивал темп, то сбавлял его, держась из последних сил, чтобы не кончить быстро. Светочка принимала его, орошая соком, а он смотрел, как его мокрый член выходил, показывая раздутую багровую головку, и входил снова.

– Не могу больше… не могу… а-а-а-а-а… боже мой… да-а-а-а-а…

Калинкина кончила через несколько минут, по телу прошла дрожь, ей даже не пришлось трогать себя, все произошло, как и должно быть с мужчиной. Она сокращалась на твердом и огромном члене, ловила свой кайф, глуша крики в ладони.

– Иди ко мне, иди сюда.

Павел поднял девушку за плечи, ухватил груди двумя руками, зажимая между пальцев соски, начал вколачиваться сильнее.

– Потрогай себя, поласкай, кончи еще раз, – горячее дыхание на ухо, приказ, Светочка выполняет, накрывая пальцами ставший твердым горошину клитора.

А когда Соколов начинает кончать сам, поясницу пробивает болью, он стонет, запрокинув голову, дергается. Света кончает второй раз вместе с ним, натирая клитор, чувствуя, как теплая сперма стекает между ног, капает на белье и пол.

Павел все еще сжимает грудь, упирается лбом в макушку девушки. Если так будет и дальше, он не доживет до тридцати пяти лет, сердце разорвется на части.

– Отпусти. Дай встану.

– Если снова будешь бить по лицу, то не дам.

– Я подумаю.

Надо было держать лицо, Света старалась как могла, но, кажется, выходило неубедительно. Паша встал, помог подняться девушке, она намеренно избегала его взгляда, стараясь унять сердцебиение. А у Соколова на душе было так хорошо, как не было никогда.

В спущенных штанах зазвонил телефон, Павел достал его.

«Лида»

Лишь одно имя отобразилось на экране, но Света успела прочесть его. Поморщилась от горечи, скопившейся во рту, а потом, замахнувшись, вновь залепила Соколову пощечину.

– Черт.

– Пошел вон.

– Свет…

– Уходи!

Глава 16

«Добрый день, уважаемые радиослушатели. Сексуальный каннибализм – тема нашей сегодняшней передачи. Такова особенность полового поведения некоторых насекомых и многих пауков, заключающаяся в том, что самка в процессе спаривания или после его окончания съедает партнера, а иногда, если самцу совсем не повезет, и вместо спаривания».

Калинкина открыла глаза, удивленно посмотрела на радиоприемник. Совсем недавно играла расслабляющая музыка, девушка сидела на коврике для йоги, пытаясь достичь гармонии между внутренним расшатанным душевным состоянием и телом после того, что произошло час назад. И тут вам: «Здравствуйте, тема нашей передачи – сексуальный каннибализм».

Это как прямой намек на ее поведение, на реакцию, на все эти пощечины и желание прибить городского красавчика, который возомнил о себе бог знает что и пользуется ее, Светочкиной, женской слабостью.

Вторая пощечина, отвешенная Павлу, вышла куда тяжелее первой, даже ладонь начала гореть, а внутри все заклокотало, как в жерле вулкана. Мужчина хотел что-то сказать, объясниться, но Света ничего не хотела слушать. Ей хватило прочесть на телефоне женское имя – и бомбануло.

Накрыла обида, злость, Светлана была готова оторвать голову этому Казанове, как паучиха или самка богомола. Надо было дослушать передачу и понять, с чего их так распирает рядом с самцами.

Девушка недослушала, протянула руку, выключила приемник. Нужно успокоиться и просто полежать в тишине, как ее учили на курсах