Не в карты же играть и не чаю выпить. Их откровенно шкурные интересы подкреплялись нехорошим, давящим грудь предчувствием. Вампиры оборотню не нравились. Может, и есть среди них приличные, но явно не те, которых он встретил. Эльвиру стоит предупредить об угрозе.

Эйван вертел в руках золотую иглу и не мог решить, стоит ли ее отдавать Эльвире. В чем-то загвоздка была… точно, была.

У Асириуса же в голове засели мысли совершенно о другом. Он снова обратил взор в прошлое.

— А птичье племя уснуло в ветвях,

И смерть гуляет в сизых полях…

Едо-тень вытянул вперед шею и то ли завыл, то ли запел дальше:

— Вещий зеницы смыкает,

Эльзул к всевышним взывает…

— А кто такой Эльзул? — когда-то едо-тень упоминал это имя вскользь, кажется, не один раз, вот только это имя оборотню ни о чем не говорило.

— Вероломный проклятый вождь, — пояснил Асириус. — Изгнан и презираем нашим племенем. Он перестал быть нашим собратом на изломе времен, когда продал дюжину братьев взамен на свою шкуру. Такое не прощают.

Асириус отрешенно мотал головой в такт шагам. В прошлом эти слова, наверное, вызывали у него гнев, но постепенно эмоции ослабли. Эйван по себе знал. Повод яростно ненавидеть у него тоже был.

— Так ты был в этой дюжине? — догадался оборотень.

— Да, — протянул едо-тень. — И не только там. Много куда попадал, но приятного мало.

Из-за деревьев показалась дорожка света от небольшого окошка. Вот и дом. Эвис, наверное, давно уже спал, но он всегда оставлял свет для брата, если тот возвращался поздно.

Эйван спрыгнул с едо-тени и побрел к двери. Под ногами что-то неприятно хрустнуло. Тут и там подо мхом хоронились кости. Именно останки живших тут задолго до, кололи босые ступни оборотня. С годами Эйван смирился с подобными вещами, но по молодости от такого становилось не по себе.

Котелок с супом, стараниями младшего, перекочевал в дом, поэтому оборотень торопливо напился питательной водицы, выключил свет и завалился спать тоже.

Наутро его разбудил аромат оладий с малиновым вареньем. Эйван встрепенулся, поменял ипостась и тут же уставился на стул с вещами. Новыми, даже с этикетками. И кроссовки почти как старые, только свежие. Это что, сон?

Эйван в недоумении коснулся вещей и осмотрел этикетки. Нет, точно не сон, вещи обнадеживающе материальны. Это ли не повод для радости?

Приодевшись, оборотень спустился вниз и обнаружил за столом у окна брата. Он не соизволил повернуться, а упорно делал вид, что желтая газета интереснее живого общения. Эвис с наслаждением потягивал травяной чай из своей тонкой фарфоровой чашки. Эстет, чтоб его.

Манерно отставленный мизинчик в его случае был признаком крайнего негодования.

— Откуда это все? — Эйван засучив рукава, принялся накладывать себе в деревянную миску оладьи. — Как ты одежду новую достал? И газета, смотрю, свежая…

— Достал и достал, какая разница? — невозмутимый вид сохранялся, но вот ноготь большого пальца уже между зубов. Неспроста.

— Интересно же. Не хочешь, не отвечай. Я буду пребывать в счастливом неведении.

— Да, пускай так и будет. Приятного пищеварения.

— Угу.

Темнил его брат, конечно. Эйван заглянул в газету. Что же там происходит, в мире?

Серые страницы не баловали народ правдивыми новостями, но люди покупали их, читали. Им хотелось верить в то, что написано. Погибшие и пропавшие без вести прятались где-нибудь в углу последней страницы. Очевидно, неполный список. Самое главное место в этой газете — всему хорошему. Тысячи абитуриентов смогли поступить в колледжи и университеты, декретные пособия увеличены, за третьего и более детей король обещал баснословные бонусы семьям. Наемным солдатам жалования снова повысят…

Все это как-то складывалось в очень нехорошую картинку. Ведь на самом деле людей становилось все меньше, города, деревни пустели. Все чаще народ пропадал в лесах, тонул в реках и болотах, терпел нападения стай оборотней — именно такое Эйван слышал от местных. Но об этом в газете ни слова — в кукурузном государстве все всегда хорошо.

А вот с початками тут действительно всегда хорошо, неурожайные года случались крайне редко. Поэтому кукурузная мука добавлялась везде, где только можно. Даже вот, в оладьях — кукуруза.

— А что ты в этой лживой бумажке хочешь найти? Объявления смотришь?

Эвис скривился.

— Нет, я просто изучаю то, что вливают людям в уши. Заметил, как старательно король избегает проблем? Поселения-призраки уже нередки, за территорией городов царствуют мародеры и упыри. Магов и вампиров прикрывает сам король. К чему это ведет?

— Ты думаешь, будет война? — Эйван это уже давно чувствовал. Напряжение росло, владыка темного мира Гельзар в последнее время затих, явно выжидая чего-то.

— Будет. Но ты не пытайся идти против создателя, для тебя это каждый раз плохо кончается.

На этом они закончили разговор о политике. Эйван протянул Эвису золотую иглу. Тот молча повертел ее в руках, одобрительно кивнул и отдал брату. Убедившись в безопасности инструмента, оборотень спрятал ее в карман.

Эйван посмотрел на брата. Тот выглядывал поверх газеты, словно прячась в засаде, и выжидающе смотрел на старшего. Застенчивый недо-оборотень.

— Будь осторожен, пожалуйста. Не бросай меня в этом лесу одного.

— Я всегда осторожен. Не беспокойся, все у нас будет хорошо.

Эйван взял с подоконника доделанный браслет и направился в гости к серебряноволосой и ее столичной подружке.

* * *

Машины в гараже по-прежнему не было. Значит, подруги все еще одни. На кухне пахло чем-то горелым.

Эльвира пыталась готовить.

Эйван обнаружил Аирен за столом в углу. Она сжалась на стуле, спрятав лицо в ладонях. Эльвира встрепенулась, почувствовав присутствие оборотня. Эйван точно не знал, как это у нее работает, но действовало безотказно — она чуяла его.

Он улыбнулся, помахав девушкам с порога.

— Зачем пришел? Проваливай! — сквозь зубы процедила серебряноволосая.

Эйван посмотрел на Аирен, пребывающую в жутком состоянии, с опухшим лицом и синяками под глазами. Девушка мельком посмотрела на него и смущенно вернулась в кокон рук. Ну, подумаешь, без макияжа ее увидел. Все равно красивая, только бы лицо умыть.

— Да я извиниться хотел… Я зайду, да? А что стряслось?

— Действительно! — во весь голос прогремела Эльвира. — Довели вчера до истерики мою подругу, а наутро она почти пришла в себя, и тут прямо напротив соседнего дома сосед висит. Не мог другого дня выбрать, что ли? Веревку ветерком туда-сюда качает. Уже окоченевший, вокруг вороны летают… Вот, видишь — опять истерика.

— Зачем я сюда приехала? — послышалось сдавленное. Девушка всхлипнула. Эйван подошел к ней, сел рядом.

— Дай свою руку, пожалуйста.

Аирен вздрогнула от неожиданности и протянула ладонь. Пока она зачарованно смотрела на него, шмыгая носом, оборотень успел закрепить на ее запястье браслет.

— Я не дам ничему плохому с тобой случится, ты веришь мне?

— Нет, — с обидой в голосе ответила блондинка. — Куда ты вчера пропал? Я думала, тебя убили. Я думала, загрызли звери…

— Не загрызли, я невкусный, — усмехнулся Эйван, и протянул ей стакан воды. — Но у меня случились кое-какие дела… — оборотень тут же поймал на себе тяжелый взгляд серебряноволосой. Ясно-понятно, надо фильтровать поток информации, как скажешь, юная охотница. — Прости, в общем. Если я могу как-то помочь — только попроси.

Аирен отхлебнула воды, вытерла рукавом лицо, и уже спокойным голосом заявила:

— Помоги повару не спалить кухню.

Партия рыбных котлет безнадежно сгорела, Эйван уменьшил огонь, залил свежее масло и отправил на сковороду следующую.

Некоторое время было тихо, Аирен нашла в себе силы нарезать салат, а Эльвира заняла ее место в углу и стала молча наблюдать за процессом. Эйван, убедившись, что лопатка не серебряная, перевернул котлеты и бегло осмотрелся вокруг.

Интересно, как Эльвира объяснила Аирен эти исписанные рунами косяки дверных проемов и оконных рам? Незнакомые символы украшали тут почти все: ведра, столы, паркет. Причем это явно работа не одного дня, кто-то кропотливо пыхтел над всем этим, выцарапывая ножиком нужные закорючки. Конечно, можно принять за орнамент, но нет, точно не он, тут украшательством дома особенно никто не занимался. На стенах вместо картин висело холодное оружие. А волчья шкура на стуле вовсе не волчья — тоже, кстати, с рунами, если приглядеться. Одним словом, подозрительное жилище потомственного охотника на нечисть.

Нет, ну тут трудно не заподозрить неладное, все вокруг просто кричит об увлечениях хозяина!