пахнет, но это понятно, он при букетике был. Я на всякий случай по всем комнатам прошлась втихушечку – чисто. Но на кухне окно было открыто, на микропроветривание. Я уж подумала, Леонид Георгиевич сами оставили, трогать не стала. Или вы вдруг привычку сменили.

– А розы где лежали? – вдруг уточнила Рубиновая.

– Так на койке у вас, поверх покрывала. Вся спальня провоняла, свежие, видать.

Я мгновенно вспомнила бранящуюся (тьфу ты! Заразилась от Ольги Константиновны!) Рубиновую, свороченное одеяло и ошметки бутонов на полу.

Судя по лицу Рубиновой, она подумала о том же.

– Вот что, Ольга Константиновна. – Рубиновая, так и не севшая обратно, снова похлопала консьержку по плечу, как ладонью по тесту ударила. – Ты мне очень помогла. Молодец, что рассказала, всегда знала, что ты порядочная баба. Только больше Леониду Георгиевичу ни слова, хорошо? Я с ним сама разберусь.

– Чтоб мне провалиться, ни слова ему, Лид Ильинична, ни слова!..

Я ожидала взрыва эмоций в лифте, но Рубиновая только мрачно буркнула:

– Следил. Следил-таки, сукин сын!

Уже в прихожей я уточнила:

– Ильинишна, а вы не боитесь, что Ольга могла что-то украсть у вас? Кабинет у вас не запирается, а вы ведь там наверняка…

– Оля? Нет. Ты эту женщину русских селений видела? Она честная, как не знаю кто. Держу пари, она мне про Леньку не говорила только потому, что я не спрашивала. – Рубиновая тяжело вздохнула. – Да я и не оставляю в кабинете ничего важного. Не на виду, во всяком случае. Я вспомнила – про окно. Я действительно закрываю все окна. А вчера на кухне приоткрыто было, помнишь?

Я кивнула.

– Отпечатки были?

Я помотала головой. Вчера я больше была сосредоточена на поиске «следилок», но и все дверные и оконные ручки осмотрела.

– Давай-ка при свете дня, еще разок.

При свете дня мы обнаружили только небольшие царапины на раме изнутри, как если бы москитную сетку вынули, а потом очень аккуратно вернули на место. На металлических частях самого окна следов не было.

– Черт, не могу вспомнить, рама со стеклом вчера была в наклонном положении – или вертикально? Если вертикально, тогда проще было проникнуть.

– Лидия Ильинична, – задумчиво спросила я, – вы тоже считаете, что здесь действует кто-то еще?

– Да. Или кто-то еще, но заодно с Ленькой, – кивнула она. – Вероятнее всего, пришли после него.

– Вы думаете?..

– Букет. Пихнули под одеяло, приколисты… Я Ольге верю, букет сначала на покрывале лежал, чтоб я сразу увидела. Главное, аккуратно сработали, гады, Ленькину уборку не испортили.

Рубиновая громко засопела, ноздри ее раздувались, будто она вынюхивала затаившихся в квартире «гадов». Потом она глянула на часы.

– Время еще есть. Я проверю, не пропало ли что.

Проверяла она очень энергично. Вещей у нее было не так уж и много, Рубиновая не относилась к шопоголикам или, как говорит моя тетушка, «барахольщицам».

Осмотр дал результат: не хватало одной из ночных рубашек Лидии Ильиничны – такого же допотопного балахона с кружевом, как и все остальные. Только розового.

– Или это Ленька играет в корсара при благородной даме, или те, после него, себе алиби сделали. Типа, бывший муж – фетишист и для этого ключи и выклянчил, – выдвинула первичную версию моя клиентка. – А ты что думаешь?

– Мне больше интересно, Ильинишна, как они на восьмой этаж забрались. Вы живете в доме на четырнадцать этажей…

– …Подо мной – семь, надо мной – шесть… – подхватила она. – И балконов нет на этой стороне. Знаешь, тот, кто потратился на все эти штучки-дрючки, мог и нужных спецов нанять. Хорошо бы и с Ленькой потолковать, больно много неясного.

На последних словах Лидия Ильинична поморщилась и досадливо поцыкала языком.

– Пошли на кухню, есть охота. Смастерю нам обед, и поскачем курей пугать.

– Простите?.. – Жаргон моей клиентки порой ставил меня в тупик. Хоть записывай, с переводом на понятный русский язык.

– На работу поедем.

Воображение мое и тут не сплоховало, представив перед внутренним взором мою клиентку верхом на буланом коне, с шашкой наперевес, в буденовке. Вероятно, мне при этом Чапаеве полагалась роль не то Петьки, не то Анки – кто там у них пулеметом заведовал?.. И пресловутые «кури», квохча, разбегаются.

На кухне Рубиновая сразу задернула шторы, предварительно показав в окно средний палец – не иначе как жильцам дома напротив, который находился метрах этак в трехстах от нашего. Затем она написала и прикрепила на холодильник записку: «Зеркальная пленка».

Я сразу сообразила, к чему она. Поясню: в хозяйственных магазинах продается такая полезная штука, пленка-самоклейка с отражающей поверхностью. Из квартиры через эту пленку все видно прекрасно. Но любопытные наблюдатели снаружи увидят в окнах только свои отражения. Умно, и лишним не будет. Хотя, по мне, слегка параноидально, учитывая «близкое» расположение чуть не единственного подходящего наблюдательного пункта – соседнего дома.

К первой записке на холодильнике прибавилась вторая: «Датчики движения, ремонт, уточнить сроки».

Затем Лидия Ильинична занялась обедом.

– При чем здесь датчики движения? – поинтересовалась я.

– Камеры на нашем доме установлены не выше второго этажа. Для квартир на остальных этажах установлены датчики движения, и на этой неделе их ремонтировали. У нас и объявление висело, но сроки не помню. – Рубиновая мыла, затем нарезала свежие овощи крупными ломтями и складывала в тарелку. – Взломщики могли этим воспользоваться.

На кухонном столе рядышком лежали мой «глок» в кобуре и рубиновская «Беретта Нано». Выглядело почти по-домашнему уютно, и для меня – чертовски привычно.

Пока она варила макароны, я изучала выданные мне папочки с делами на сотрудников «Солнца». Особое внимание уделялось тем, с кем Рубиновая взаимодействовала чаще всего и кого она обязана была подробно ставить в известность.

А именно: Ярослав Демьянович Чижиков, генеральный продюсер; Снежанна Денисовна Штык, секретарша и личная ассистентка; и, наконец, те самые «двое из ларца»: Глеб Серафимович Сергеев и Юрий Серафимович Сергеев, телеведущие. Братья-близнецы? Оригинальная фишка для телестудии.

– Сошек помельче сегодня сама увидишь. – Рубиновая повернулась ко мне, одновременно соля воду для макарон. – Вот эти четверо – с ними