Девушка так быстро пришла в себя, что Митчел почти поверил,будто она не поняла, что именно должно было случиться минутой раньше. Почти. Еслибы не предательские розовые пятна, выступившие на высоких скулах. Еепритворство показалось ему забавным, но совершенно зряшным и ненужным. Оба онивзрослые люди, их явно тянет друг к другу, и, следовательно, вечер простодолжен закончиться на мягкой огромной кровати ее номера. И нет никаких причинизображать невинность и делать вид, что ничего особенного не происходит.

– Если бы я нанимал музыкантов, – сухо сообщил он, –объяснил бы, что предпочитаю куда более медленный темп – по крайней мере,сначала.

Кейт отлично поняла двойной смысл, вложенный им в якобыневинную реплику, и на миг широко раскрыла глаза. Чуть раньше, утверждая, чтоон слишком напористо действует, она не ожидала, что он так быстро и почти безпауз перейдет от разговора о блохах к попытке поцелуя и откровенным намекам насекс.

Или этот человек настолько самовлюблен, что действительносчитает себя неотразимым для любой женщины? Но может, она ошибается?

В конце концов, Кейт решила, что воображение сыграло с нейзлую шутку, и напомнила себе, что собиралась сегодня быть идеальной хозяйкой.

– Позвольте вам чего-нибудь налить, – предложила она сулыбкой, подходя к хорошо укомплектованному бару. – Что предпочитаете?

– Водку с тоником, если у вас есть лед. Если же нет, тогдапросто водку.

– Уверена, что лед у нас есть, – кивнула она, поднимаякрышку ведерка для льда. – Здешние служащие все предусмотрели. И даже раздаютна пляже охлажденные полотенца.

Из маленького холодильника появились миниатюрная бутылочкаводки, тоник и свежий лайм.

– Пока вы переодевались, кто-то звонил, – вспомнил он.

Кейт взглянула на красную лампочку автоответчика, осуждающеподмигивавшую с телефонного аппарата, и открыла бутылку.

– Знаю. Прослушаю сообщение позже.

– Когда вы его ожидаете? – небрежно, словно продолжая давноначатый разговор, спросил он.

Кейт растерялась. Откуда он догадался, что она ожидаетмужчину? Но, быстро взяв себя в руки, она умудрилась улыбнуться и так женебрежно ответить:

– Возможно, завтра вечером.

Добавляя льда в стакан, она напрасно ожидала ответа Митчела.Молчание с каждой минутой становилось все более неловким. И поэтому Кейт сочланужным сообщить об Эване дополнительную информацию, хотя, откровенно говоря,вообще не желала о нем упоминать:

– Все дни он проводит в суде, где рассматривается сложноедело, а по вечерам сидит над бумагами, пытаясь выработать соглашение междусторонами. Четыре дня назад он прилетел сюда со мной, но судья отказался датьотсрочку по делу, и ему пришлось немедленно лететь обратно. Он думал, что судбыстро закончится, но, как видно, ошибся.

Выпалив все это, Кейт поняла, что, возможно, правильнопоступила, упомянув об Эване. Теперь она не только подтвердила существованиебойфренда, но и сумела воздвигнуть нечто вроде невидимого барьера между собой иМитчелом. Если упоминание о «темпе», который предпочитает Митчел, действительноимеет сексуальный оттенок, этого больше не повторится. Впредь он не попытаетсяее поцеловать, и, следовательно, у нее не будет искушения позволить ему...Каким бы славным и привлекательным ни казался Митчел, все же факт остаетсяфактом: он совершенно незнакомый человек, и они одни в номере.

– Мы встречаемся уже несколько лет, – добавила она дляпущего эффекта, чтобы окончательно лишить его всяких надежд, после чегобезмятежно налила водки в стакан Митчела в твердой уверенности, что предстоящийвечер будет полностью лишен всяких выводивших из равновесия подводных течений.

Митчел молча наблюдал за ней, в свою очередь, совершенноубежденный, что бойфренд-адвокат не является препятствием для сегодняшнегозавершения вечера в одной постели. Для него было совершенно очевидно, что Кейтне считала себя влюбленной: вокруг влюбленной женщины создается особеннаяатмосфера, тем более, когда она говорит о возлюбленном. А вот в голосе КейтДонован звучало почти нескрываемое равнодушие.

Парень не помешает им, даже если они решат насладиться другдругом еще день-другой.

По опыту Митчела адвокаты, предсказывающие успешное и скороеокончание «сложного дела», либо тешат несбыточными надеждами себя, либосознательно вводят в заблуждение других, в данном случае Кейт.

В мозгу Митчела уже сложился образ преуспевающего законникасреднего возраста, которому несколько лет назад удалось вскружить голову Кейт,вероятно, почти сразу после того, как она окончила колледж. Митчел мог быподтвердить свои подозрения несколькими вопросами, но настроение вечера было бынепоправимо испорчено, хотя бы потому, что просто неприлично обсуждать с ней еелюбовника и вмешиваться в личную жизнь незнакомого человека в самоенеподходящее для этого время. Согласно личному кодексу европейской сексуальнойэтики, спать с любовницей другого мужчины вполне допустимо. Но только повзаимному согласию. Однако судачить о человеке в его отсутствие – дурной тон инедостойно джентльмена. А Митчел ненавидел и презирал неджентльменскиепоступки.

Не подозревая о том, что рассказ об Эване произвел прямопротивоположное впечатление тому, на которое она рассчитывала, Кейт добавила кводке с тоником ломтик лайма и отнесла готовый напиток Митчелу. Когда онапротянула стакан, он, помня о злосчастной «Кровавой Мэри», отступил на шаг и спреувеличенной осторожностью взял стакан. Кейт решила, что из всех егопривлекательных качеств ей больше всего нравится обезоруживающее чувство юмора,вероятно, потому, что так было легче забыть о его внешности и расслабиться.Добродушно улыбаясь его выходке, она задала первый пришедший на ум вопрос:

– Где вы научились голландскому?

– В Голландии, – пожал он плечами, пригубив водку.

– Когда вы там были?

– Лет в одиннадцать-двенадцать.

Он, похоже, не слишком спешил откровенничать, но Кейт упорнопродолжала допрос, наверное, потому, что это казалось достаточно подходящейтемой для начала беседы:

– А почему вы оказались в Голландии в таком возрасте?

– Я учился в школе с мальчиком, семья которого жила вАмстердаме, и два года подряд он приглашал меня проводить летние каникулы с егосемьей.

– А я никогда не была в Европе, – с легкой завистью протянулаКейт, отворачиваясь и снова направляясь к бару, – но Амстердам мне хотелось быувидеть больше всего! Знаете, что я представляю, когда при мне кто-то упоминаетоб Амстердаме?