Митчел, знавший, что такое караоке, был так же хорошо знакомс несколькими пабами в Ирландии, поэтому прекрасно понимал, что она имеет ввиду.

– Продолжайте, – попросил он, потянувшись к бокалу с вином.– Вы любили музыку...

Кейт поняла, что он к тому же умеет слушать, и подумала, чтоесли она будет немного откровеннее и побольше расскажет о своей жизни, онсделает то же самое.

– Я любила музыку, но в спальне она была плохо слышна, а мнене разрешали спускаться вниз после пяти вечера, поэтому я украдкой пробираласьв гостиную, когда няня засыпала, и слушала музыку оттуда. К тому времени, когдамне исполнилось семь лет, я знала все песни наизусть: грустные, революционные,непристойные. Значений слов я не совсем понимала, зато произносила их с чистоирландским выговором. Говоря по правде, – призналась Кейт, попробовав салат, –я часами смотрела по телевизору старые мюзиклы и хотела стать певицей в ночномклубе и носить красивые наряды, как женщины в тех фильмах. Воображала, что нашстарый кухонный стол – это рояль, ложилась на него в картинной позе и пела вимпровизированный микрофон – чаще всего в ручку от метлы.

Митчел сочувственно хмыкнул.

– И вы никогда не пели для посетителей внизу?

– Как же, пела. Мой официальный дебют состоялся в семь лет.

– И как все прошло?

История была смешной, но пришлось бы упоминать об отце,поэтому она молча смотрела в сад, пытаясь решить, сумеет ли продолжать рассказбез того, чтобы не заплакать.

– Достаточно сказать, что все прошло не совсем так, какожидалось, – выдавила она наконец.

Митчел почти не замечал, что ест. Она была такой откровеннойвсего минуту назад, что теперь явное нежелание изложить подробности дебютавызвало в нем сильнейшее желание вытянуть из нее детали. И поскольку простаявежливость требовала, по крайней мере, дать ей спокойно поесть, Митчел сдержаллюбопытство, приберегая расспросы на потом.

Шеф-повар в клубе «Айленд» пользовался мировой славой, икреветки и салат авокадо, заказанный Митчелом для них обоих, подавался свосхитительным соусом из пармезана с каперсами. Рыба люциан, которую онпопросил для себя, оказалась изумительно приготовленной и была подана скедровыми орешками и свежей спаржей. Но ему куда больше нравилась рыжая особа,сидевшая напротив, и он едва ощущал вкус еды.

Подождав, пока она попробует салат и основное блюдо, оносушил бокал и полусерьезно заметил:

– Я не позволю вам проигнорировать мой вопрос о вашемпевческом дебюте в пабе.

После довольно долгого молчания звуки его низкого баритонасловно пробудили Кейт от сна. Девушка резко вскинула голову и, пытаясь скрытьсвою реакцию, уставилась на него, как надеялась, с выражением веселоговысокомерия.

– Я отказываюсь поведать вам историю, пока вы не расскажетемне нечто такое, что выставит вас в невыгодном свете.

Вместо того чтобы согласиться или сдаться, он откинулся наспинку стула, вертя в руках бокал и молча, задумчиво разглядывая ее.

Кейт пыталась стойко выдержать его взгляд, но засмеялась имахнула рукой:

– Все, сдаюсь, сдаюсь... И ужасно интересно, о чем выдумаете?

– Пытаюсь решить, к чему прибегнуть: лести или подкупу?

– Попробуйте подкуп, – дерзко посоветовала Кейт, потому чтоставкой была всего лишь история, а она была уверена, что он предложит какую-тодурацкую приманку.

– В таком случае завтра я обещаю купить ошейник и поводок.

Кейт в притворном ужасе закатила глаза:

– Либо вы не в себе, либо совершенно не разбираетесь ваксессуарах. Лучше ограничьтесь галстуками...

– И помогу доставить вашего Макса к ветеринару наСен-Мартен, – продолжал он, не обращая внимания на укол.

Только тут Кейт поняла, о чем идет речь, и с благодарностьюпосмотрела на него, как ни странно, чувствуя, что им предстоит стать лучшимидрузьями, и что это было кем-то предназначено. Он ответил ей таким же взглядом,тепло улыбаясь... нет, не тепло! Интимно!

Кейт, боясь самой себя, попыталась отвлечь его шуткой:

– Что же, взятка немалая! А как вы собирались мне льстить?

Митчел задумчиво поднял брови. На губах играла улыбка.

– Скорее, уговаривать. Напомнить о том, что вы мне должны, –хмыкнул он.

Кейт ужасно захотелось закрыть лицо и заткнуть уши, чтобы невидеть и не слышать его. Даже сейчас, в спокойном состоянии, он буквальноизлучал сексуальную энергию. Ауж когда смеялся, был просто неотразим. Когдаулыбался, выглядел опасно привлекательным. А уж когда был молчалив и задумчив,как минуту назад, еще больше интриговал ее. Он был настолько физическипривлекателен, остроумен и утончен, что ему хотелось доверять. Хотелось дружитьс ним, хотя он был последним человеком на Карибских островах, которому можнодовериться. С которым можно подружиться... даже полюбить. Мощный магнит весом вдвести фунтов, а она чувствовала себя крохотной скрепкой, изо всех силборющейся с его притяжением. Но он все равно неумолимо притягивал ее к себе,дюйм за дюймом, через весь стол.

Пожалуй, ей легче развлекать и забавлять его, чем пытатьсяцелых три безмолвных секунды противостоять его притяжению. Что ж, наверное,придется сдаться и рассказать историю дебюта.

Митчел мгновенно понял, что решение принято.

– Что побудило вас? – довольно ухмыльнулся он. – Подкуп илиуговоры?

– Я совершенно равнодушна к подкупу, – язвительно объявилаКейт и хотела было добавить, что не менее равнодушна к уговорам, но не успела,потому что Митчел кивнул:

– Вот и прекрасно. Я заеду за вами утром в десять. А теперьвыкладывайте, как прошел дебют.

– Это случилось в День святого Патрика, – со вздохом началаКейт, – так что к семи вечера в пабе яблоку негде было упасть. Пиво лилосьрекой, а от оглушительного рева дрожали стены. Я знала, что отец куда-то вышел,потому что перед этим он поднялся наверх за бумажником, поэтому я прокраласьвниз, хотя, если его не было дома, мне вообще строго-настрого запрещалосьзаходить туда. Таковы были правила, и я знала, как мне влетит, если я ихнарушу. Это знал и бармен, но народу толпилось столько, а я была такоймаленькой, что меня никто не заметил. Сначала я просто торчала на последнейступеньке, тихо подпевая музыке. Но оттуда ничего не было видно, поэтому япродвинулась чуть дальше... и дальше... и дальше... пока не добралась до концастойки. Пианино находилось у меня за спиной, а справа за стойкой сидела пожилаяпарочка. Я не знала, что они давно наблюдают за мной, пока мужчина не нагнулсяи не спросил, есть ли у меня любимая песня. Я сказала, что моя любимая песня –«Дэнни-бой», потому что моего папу зовут Дэниел...