ненасытные братья и сестры», как писал Марианн Брандыс. Именно поэтому фраза Тизенгауза дорого ему обошлась. Но в нашем случае родственники не то чтобы ненастоящие, но условные.

– Маша – кровная сестра Ефима. Любят же его все, находящиеся в этом доме.

– Вашими бы устами, Анна Даниловна, да мед пить, – горько усмехнулся капитан.

– Во всяком случае, убили ведь не Ефима, а Захара!

– Этому есть объяснение.

– Какое?

– Убить хотели Ефима Яковлевича. Подождите, – сказал капитан, увидев, что женщина хочет ему возразить.

– Я уже знаю, что перепутать комнаты братьев убийца не мог. Но нельзя исключать вариант, что план убийцы состоит из двух шагов.

– Из двух шагов? – непонимающе переспросила Федотова.

Капитан кивнул:

– Ефим Яковлевич тяжело болен. Овчинникова сказала мне, что сообщение об убийстве брата убьет и его.

– Но это кощунственно! – вырвалось у Федотовой.

– Что кощунственно?

– Задумать такое!

– Большие деньги толкают людей и не на такие зверства.

– Может быть, вы и правы, – тяжело выдохнула женщина, – но я даже представить не могу, кто из них способен на такое.

– Например, Мария Павловна Климова.

– Маша? Ну что вы! Она обожала брата!

– Какого?

– Ефима, – растерянно отозвалась Анна Даниловна.

– А Захара?

– Они мало с ним общались. Но в этом нет вины Маши! Она не раз старалась наладить отношения с Захаром.

– Почему же она не сделала этого?

– Захар не хотел, – опустила голову Анна Даниловна.

– У него на это была причина?

– Увы, да.

– И какая же?

– Это не моя тайна…

– Какие могут быть тайны, Анна Даниловна! – возвысил голос Турусов.

– Хорошо, – решилась Федотова. – Много лет назад мать Захара полюбила другого человека и убежала из дома, оставив мужа с тремя детьми на руках.

– Ее ребенком был только Захар? – уточнил капитан.

– Да, но это мало меняет ситуацию.

– Не скажите, – не согласился он и спросил: – Почему она не взяла с собой Захара?

– Не знаю. И никто не знает!

– Допустим. Однако логически мальчик должен был испытывать неприязнь к бросившей его матери, а не к заботящимся о нем родным.

– В их семье не все было так просто и однозначно. Главной же причиной нелюбви Захара к родственникам было то, что они – вольно или невольно – вину матери переносили на сына и попрекали Захара, словно у него был выбор, у какой женщины родиться. Подрастая, он постоянно слышал, какая у него плохая мать. Только отец и старший брат ни в чем не винили ребенка.

– Теперь мне понятно, почему Захар Яковлевич избегал общения со своими родными. Но ведь он не стремился и к общению со старшим братом.

– Это только потому, что в окружении брата постоянно находились и все остальные родственники.

– Которые на самом деле и не были родственниками Захара Яковлевича, – завершил свою мысль капитан.

– В общем, да, – вынуждена была согласиться с ним Федотова.

– Помогал ли когда-нибудь Ефим Яковлевич деньгами брату?

– Он хотел. Но Захар категорически отказывался, говоря, что у него руки, ноги и голова на месте и он сам способен о себе позаботиться.

– В то время как другие родственники от помощи Ефима Яковлевича не отказывались.

– Не отказывались, – подтвердила Федотова, – сначала Ефим помогал в основном отцу, но потом, когда отца не стало, ушла Люсьена, а богатство Ефима продолжало неуклонно расти, он стал помогать и другим. Сначала Маша потеряла дочь и зятя, осталась практически без средств к существованию с маленькой внучкой. Естественно, Ефим бросился на помощь сестре и практически вырастил Ираиду. Потом то же самое случилось у Ольги Геннадьевны, и Ефим взял тетку в свой дом вместе с Сонечкой. Разве могли эти женщины при таком раскладе желать смерти Ефиму?

– По-человечески, нет, – ответил капитан. И спросил: – А Светлана Макарована Лопырева?

– Что Светлана?

– Ефим Яковлевич тоже помогал ей растить дочь?

– Нет. Дарья выросла в полной благополучной семье. Ее отца не стало совсем недавно.

– Но Ефим и при его жизни давал деньги Лопыревой?

– В открытую, наверное, нет. Но он делал хорошие подарки и Светлане, и особенно Даше, ведь он считает ее своей племянницей.

– А на наследство Лопыревы могут рассчитывать?

– Не знаю. Может, на какую-то небольшую часть его и могут. Но Даша против.

– Жених девушки одобряет ее решение?

– Думаю, что да, – улыбнулась Анна Даниловна, – Костя не так давно стал ее женихом, но, насколько я могу понимать, отношения у них очень серьезные. Свадьба не за горами.

– Что ж, пожелаем молодым счастья.

– Пожелаем, – согласилась Анна Даниловна и добавила: – У меня есть внутренняя уверенность, что у Даши все будет хорошо. А вот Света меня беспокоит, – проговорила Федотова.

– Чем? – насторожился капитан.

– Боюсь, что она не успокоится, будет лезть к Дарье с поучениями и в конце концов потеряет дочь.

Турусов на это ничего не ответил. Взаимоотношения между дочерью и матерью Лопыревыми никак не могли помочь в расследовании убийства, поэтому капитана они могли интересовать постольку-поскольку.

Глава 8

После того как дверь закрылась за Федотовой, Турусов подумал о том, что все главные свидетели опрошены и, можно сказать, с нулевым результатом.

Осталась еще обслуга. Но капитан не верил в то, что показания кухарки и горничных помогут сдвинуть дело с мертвой точки. В самую последнюю очередь он решил побеседовать с сыном домоправительницы и с самой Дианой Артемьевной.

На одну минуту Турусов задумался о том, приглашать ли ему кухарку и горничных в большую гостиную или лучше самому отправиться в параллельное царство тех, чьими руками создается ежедневный уют и благополучие этого дома. Решив про себя: «Невелик барин, пойду схожу на кухню. Заодно и ноги разомну», – он позвонил по оставленному ему Овчинниковой телефону и спросил:

– Диана Артемьевна, где у вас тут кухня?

– Вы проголодались? – ответила она вопросом на вопрос и, не дождавшись его ответа, проговорила: – Я распоряжусь, чтобы ваших людей накормили в гостиной.

– Погодите вы с кормлением, – поморщившись, нетерпеливо произнес Турусов, – мне нужно поговорить с кухаркой, и я хочу, чтобы разговор состоялся в привычной для нее атмосфере.

– Поняла, – ответила Овчинникова, – сейчас за вами придет Лиза. – Про себя же подумала: «Тоже мне, тонкий психолог выискался. Наша Калерия Степановна может говорить где угодно, с кем угодно и на любую тему». Правда, озвучивать свои мысли капитану она не стала.

Турусов тем временем поднялся со своего места, отошел к окну и приготовился ждать. Но не прошло и пяти минут, как возле двери тихо зацокали каблучки. Дверь приоткрылась. Совсем юная девушка в форме горничной, с мелкими кудряшками на голове, проговорила:

– Меня Диана Артемьевна послала…

– Да, да. Вы Лиза?

Девушка кивнула, но рта не раскрыла. Капитан посмотрел на ее припухшие губы, напомнившие ему розовый бутон вот-вот готовой раскрыться розы, улыбнулся:

– Веди меня, Вергилий!

– Кто? – испуганно переспросила девушка.

– Публий Вергилий Марон.

– Макрон? – облегченно вырвалось у девушки.

Капитан с тайной грустью сообразил, что этой юной особе имя Вергилия ни о чем не говорит. Но все-таки пояснил:

– Нет. Вергилий – известный древнеримский поэт. Но вообще-то это неважно. Проводите меня на кухню.

– Про Древний Рим я знаю, – почему-то обиделась девушка. – И куда вас вести, я тоже знаю, – придав лицу