к полковнику Кочубееву. Хотя докладывать особенно было нечего.

Кочубеев уже был в курсе произошедшего и сказал, что ждет Турусова у себя в кабинете завтра.

– Почему не сегодня? – вырвалось у капитана.

– Потому, что ты мне нужен выспавшимся, – отрезал полковник и отключился.

«Приказ есть приказ», – подумал капитан и поехал домой отсыпаться…

В доме Ефима Яковлевича Масальского все легли спать, хотя время было детское. Но после бесед с полицией все чувствовали себя измотанными.

Хозяин дома, который еще ни о чем не знал, тоже спал после приема снотворного. Не спали только Диана Артемьевна Овчинникова и ее сын Артемий.

– Я просто и не знаю, как быть дальше, – говорила женщина сыну.

– Да, мама, – соглашался он, – мы не можем вечно скрывать от Ефима Яковлевича смерть его брата. Вдруг он завтра попросит тебя привести Захара к нему.

– Скажу, что он уехал в город.

– Не попрощавшись с братом?

– Мало ли…

– Мама!

– У него могли возникнуть неотложные дела!

– У Захара неотложные дела? Ты смеешься?!

– Всякое бывает, – продолжала стоять на своем мать.

– Тебе не приходит в голову, что кто-то из родственничков может проболтаться Ефиму Яковлевичу? И притом сделает это не без удовольствия!

Овчинникова тяжело вздохнула. Она понимала, что сын прав. Но как же ей хотелось уберечь Масальского от убийственной информации и тем самым хоть немного продлить его жизнь.

Домоправительница относилась к Ефиму Яковлевичу Масальскому не просто как к человеку, на которого она работает, но и как к другу, как к близкому. За время ее нахождения в доме Диана и Ефим на самом деле успели душевно породниться. Он доверял ей во всем. Можно даже было сказать, что она была единственным доверенным человеком, от которого у Масальского не было тайн. И вот теперь им грозит вечная разлука. На глазах Дианы Артемьевны выступили слезы, хотя она всегда была женщиной решительной и хладнокровной.

– Мама, не плачь, – тихо попросил сын.

– Не буду, – пообещала она.

Глава 10

Когда Турусов проснулся, за окном еще было темно. «Ничего удивительного, день прибавился на каких-то пару минут», – подумал Виталий Сергеевич. Он снова закрыл глаза, полежал полминуты, открыл их, свесил ноги с кровати, потянулся. Подошел к окну, отодвинул штору. Ветер подносил близко к окну снежинки и прижимал их к стеклу, точно пытался расписать его узорами из снежных звезд. «Опоздал ты, – подумал про себя Турусов, – надо было украшать окна накануне Нового года. Хотя впереди еще старый Новый год», – капитан снова сладко потянулся и отправился под душ.

На работе полковник Кочубеев встретил его приветливо:

– Как отдохнул, Виталий Сергеевич?

– Спасибо, Николай Егорович, отоспался.

– Версии по делу ты еще строить не начал? – спросил полковник.

– Это как сказать, – ответил капитан. – Расклад такой: два брата – бедный и богатый. Убивают почему-то бедного.

– Кроме братьев есть еще родственники?

– Черт ногу сломит с их родственниками! – вырвалось в сердцах у Турусова. – По-моему, их отец только и делал, что женился.

– Имеешь в виду отца братьев Масальских?

– Да, хотя мое замечание и не совсем верно. Яков Петрович был женат дважды. Но у его первой жены была дочь от первого брака, и она приходится Ефиму Масальскому сестрой. Вот она-то теперь и считается главной претенденткой на наследство. Или ее внучка Ираида, племянница Ефима Яковлевича.

– Дочь сестры ты пропустил?

– Она погибла.

– Понятно. До этого первым в очереди на наследство был Захар Яковлевич?

– Я тоже так думал. Но все опрошенные мной опровергают это. Однако подождите, я все изложу вам по порядку, – и капитан приступил к рассказу.

Когда он закончил, Кочубеев покачал головой, – и впрямь в родственных и неродственных связях этой семейки черт ногу сломит, – согласился он с Турусовым.

– Я так думаю, – сказал капитан, – что они все слетелись, как стервятники, на наследство. Почему убили нищего Захара, неизвестно. Я предположил, что убийца ошибся дверью. Но домоправительница сказала, что такое невозможно. Покои хозяина в одном крыле, гостевые комнаты в другом. Да и убийца, скорее всего, не посторонний человек, а член семейства и, значит, хорошо осведомлен, где что находится.

– А что представляет собой домоправительница? – поинтересовался полковник.

– Диана Артемьевна Овчинникова женщина серьезная, я бы сказал, жесткая. Без сантиментов. И, как я понял, она там всем верховодит. И, на мой взгляд, отлично справляется с управлением немалым хозяйством.

– Но тебе она почему-то не понравилась, – хмыкнул Кочубеев.

– Не то чтобы не понравилась, – с сомнением в голосе проговорил капитан, – но у меня сложилось такое мнение, что она имеет огромное влияние на хозяина дома.

– Это и немудрено, – отозвался Кочубеев. – Нужно же больному человеку иметь при себе верного помощника, которому можно полностью доверять.

– Так-то оно так, – кивнул Турусов.

– Что же тебя смущает?

– Чует мое сердце, что Ефим Яковлевич не оставит домоправительницу и ее сына без средств к существованию.

– Не вижу в этом ничего плохого. Благодарность похвальное качество.

Турусов, точно не слыша слов полковника, проговорил:

– И сын ее вызывает у меня большие сомнения.

– Чем же это?

– Отчеством своим.

– Ты думаешь, что он сын хозяина дома?

– Да, я так подумал и намекнул о своих подозрениях Диане Артемьевне.

– Это ты неосторожно поступил, – ухмыльнулся полковник.

– Теперь сам это понимаю.

– И что она тебе ответила?

– Облила меня ведром ледяного презрения и дала понять, что человек я испорченный. – Турусов вздохнул.

Кочубеев усмехнулся:

– По-моему, твои сомнения легко разрешить.

– Мы уже занимаемся этим.

– Но версия шикарная – куча родственников и один законный сын хозяина.

– Вот и я так подумал.

– Однако мне придется тебя разочаровать.

– Не понял.

– Убийца был не один.

– Что значит, не один?

– А то. Медэксперт сообщил предварительное исследование. Сначала Захара Масальского задушили, накрыв подушкой.

– Подушкой?

– Да. В дыхательных путях обнаружен гусиный пух.

– Но его ударили дважды ножом.

– Уже мертвого. Поэтому и крови было не слишком много.

– Но и немало.

– Объяснение этому простое – как считает специалист, между удушением и ударами ножом прошло не более десяти-пятнадцати минут.

– Час от часу не легче! – вырвалось у капитана. Ставить под сомнение предварительное заключение эксперта ему даже в голову не пришло. И этому было простое объяснение. Их эксперт еще ни разу не ошибся.

– И что ты думаешь об этом, Виталий Сергеевич?

– Я думаю, что убить хотели именно Захара Масальского, – тон капитана стал решительным.

– По какой причине?

– Пока мне на ум приходит одна-единственная версия – Захар Масальский занимался шантажом кого-то из членов этого аморфного семейства.

– Тогда домоправительница автоматически отпадает, – сказал Кочубеев.

– Почему же сразу отпадает, – не согласился Турусов. – Захар Яковлевич мог шантажировать именно Диану Артемьевну.

– Не забывай, что убийц было двое!

– Овчинникова могла с кем-то сговориться, чтобы пустить следствие по ложному следу.

– Я не думаю, что она могла сговориться с кем-то из родственников. Это слишком большой и неоправданный риск.

– В роли ее помощника мог выступить ее сын.

– Ты извини, Виталий Сергеевич, но я сомневаюсь, что нормальная мать привлечет к совершению убийства сына.

– Нормальная да. Но нормальные матери не совершают убийств.

– По-моему, зря ты зациклился на Диане Артемьевне, – проговорил полковник и неожиданно заявил: – Жениться тебе надо, Виталий Сергеевич.

У Турусова отвисла челюсть. Первые несколько секунд он настолько растерялся,