нашел, приветливо улыбаясь Томонори: «Как я рад! Как раз сейчас приступаю к совершению молебна! Но, быть может, вы пожаловали сюда по личному делу? Тогда я весьма польщен!» Томонори решил повременить с рассказом о сне, а лишь спросил: «О чем же вы?!» На что монах отвечал: «Этой ночью приснился мне сам Тосиюки Асон! Жаловался на то, что не сумел при жизни переписать сутру в четырех свитках, которую непременно надо было скопировать. От чрезмерной лености своей он не выполнил обет, так и умер, а теперь мучается согласно тяжести своего греха. Только вот что – бумага, предназначенная для сутры, хранится у вас. Он просил использовать для “Сутры Золотого блеска” именно эту бумагу и детали также просил уточнить у вас. Тяжко было видеть, как он горько рыдает!» – закончил монах.

От жалостливого рассказа монаха сердце Ки-но Томонори так и сжималось. Обнявшись, они расплакались, а затем и приятель Тосиюки поведал о своем сне: «И я увидел во сне то-то и то-то. И сюда я явился с той самой бумагой», – произнес он, протягивая ее монаху. Тот, вконец расчувствовавшись, принялся за работу, со всем тщанием исполнив просьбу бедняги Тосиюки.

Позже обоим вновь приснился Тосиюки, который спокойным, приятным голосом сообщал своим благодетелям, что теперь благодаря исполненному обету его бесконечные мучения понемногу стали ослабевать. Да и сам он, как рассказывали, выглядел гораздо лучше прежнего.

Герой «Записок о деяниях досточтимого Дзо: га», молодой монах, изучает «Лотосовую сутру»

Из свитка XVIII в.

Chester Beatty Online Collections (Public Domain)

В этой истории про каллиграфа, попавшего в ад за небрежное переписывание сутр, главный герой, предпочитавший светский образ жизни и всякого рода излишества, совершенно не вписывается в канонический образ буддийского художника. Что касается его заказчиков, с которыми, как считалось, художника связывало нечто гораздо большее, чем одна финансовая поддержка, то разгульный образ жизни и недобросовестное копирование сутр сыграли свою роковую роль: и заказчиков, и исполнителя, связанных одним общим делом (а речь идет о сакральном деле), настигла одна судьба. От правильного или неправильного рисунка, изображения, к чему мы можем отнести и каллиграфию, зависело благополучие и художника, и его заказчика, причем карой за недобросовестность могли служить болезни, разорение или худшая доля в кармическом перерождении.

Считалось, что так мастер-самоучка или лентяй отнимает заработок у настоящих профессионалов, не говоря уже о том, что подобными недобросовестными поступками можно внезапно лишиться жизни и угодить в самый ужасный круг ада.

Бодхисаттва Дзидзо

Одним из главных и наиболее почитаемых персонажей простонародного буддизма по праву считается бодхисаттва Дзидзо (на санскрите его имя звучит как Кшитигарбха).

Согласно легенде, бодхисаттва Кшитигарбха дал обет до тех пор не становиться буддой, пока не будут спасены все живые существа на земле.

В буддизме Махаяны Кшитигарбха наделен статусом бодхисаттвы-махасаттвы – великого бодхисаттвы, наряду с Авалокитешварой, Манджушри и многими другими. Интересно, что и у этого буддийского персонажа есть своя Чистая земля, только это ад, земное узилище, с чем и связана этимология имени бодхисаттвы. Имя Кшитигарбха означает «Земная сокровищница» и связано с архаичными культами, в основе которых лежит земледелие. Аграрный цикл в сфере древнего религиозного ритуала считается наиболее важным для общины, именно по этой причине также важно было защитить урожай от разрушительных сил природы, рационально объяснить которые тогда не умели. Надежды на урожай и страх перед неумолимой и непостижимой природой, стихией порождали локальные аграрные культы и верования. К тому же земля скрывала могилы предков, представления об аде связывались с подземельем, из земли же прорастали всходы, кормившие людей. Таинство, которое хранила в себе земля, заставляло разные народы искать себе защитников среди духов и божеств аграрного цикла. Таким со временем стал и бодхисаттва Дзидзо, чей культ в Японии слился с культом местного божества дорог и путей Досодзина. У Кшитигарбхи также есть своя «Чистая земля», как и у разных будд и бодхисаттвы Авалокитешвары, но это как раз и есть ад, земное узилище.

Дзидзо на облаке

Рисунок Кано Танъю. 1670 г.

The Minneapolis Institute of Art (Public Domain)

Перечень достоинств Дзидзо действительно внушает благоговение: он лекарь душ и спаситель грешников, заступник томящихся в аду, наставник сомневающихся в буддийской вере, а особенно он помогает путешественникам, женщинам и потерявшимся детям. В более поздние эпохи в Японии его стали соотносить с местными божествами гор и путей и устанавливать его каменные изваяния на обочинах дорог.

Несмотря на то что Дзидзо был представлен в Японии благодаря усилиям образованных монахов, веры в него как таковой еще не существовало. В самом начале своего распространения культ Дзидзо слился с образом царя загробного мира Эмма (в китайском языке – Яма), что окончательно закрепило за бодхисаттвой образ спасителя узников ада.

Вырезание статуи Дзидзо и поклонение ей было не обязательным условием спасения страждущего, а скорее «пожеланием» бодхисаттвы, выраженном в «Сутре основных обетов» бодхисаттвы Кшитигарбхи: «Если в будущем благой мужчина или благая женщина, услышав имя этого бодхисаттвы, будет восхвалять его, или же поклоняться ему, или же делать ему подношения, или же создаст образ, нарисовав его, выгравировав на металле, [сделав статую] из глины или из лака, то этот человек будет обретать рождение на небе Траястримша в течение ста жизней и вовеки не будет рожден в дурных областях существования».

Позже бодхисаттва Дзидзо завоевывает искреннюю любовь простых мирян, став одной из основных фигур низового буддизма. Что же так привлекало японцев в этом бодхисаттве? В первую очередь – это отсутствие какой-либо специальной обрядовой практики. Другой привлекательной стороной культа Дзидзо была возможность спасения даже от одного взгляда на его статую. Этот бодхисаттва не требовал переписывания сутр и утомительных практик – достаточно было благоговейного упоминания его имени, вырезания его статуй, а то и случайного на них взгляда – все это гарантировало помощь страждущему, независимо от глубины веры. Дзидзо даже воскрешал злодеев, вызволяя их из ада и давая им шанс осознать и искупить свои грехи в материальном мире. Ну а позднее японцы наделили Дзидзо званием спасителя умерших детей и жертв абортов, и эта его ипостась сохранилась до наших дней. Горюющие матери надевают на придорожные статуи Дзидзо красные шапочки и нагруднички – так в адовом пекле бодхисаттва сможет разглядеть нужного ребенка и облегчить его страдания.

Статуя Дзидзо в шапочке и нагруднике

Y.S graphic / Shutterstock.com

«УДЗИ СЮИ МОНОГАТАРИ», свиток 3, рассказ 13/45

Про то, как Министр охранного ведомства провинции Инаба велел вырезать статую Дзидзо

И эта история случилась давно. В деревне Носака, что в провинции Инаба уезда Такакуса, был буддийский храм Кокурюдзи. Его построил прежний правитель провинции по имени Тикана. Старец, живший при храме, рассказывал про то, как настоятель сего храма пригласил как-то раз резчика статуй, чтобы тот вырезал статую бодхисаттвы Дзидзо. В то же время какой-то незнакомый мужчина соблазнил жену настоятеля, и они сбежали неизвестно куда.

Сердце настоятеля разрывалось от горя – позабыл он и о молитве Будде, а о резчике статуи – тем более. Пока искал он свою жену по деревням и селам, прошло семь-восемь дней.

Резчик, оставшись без внимания своего донатора, лишь вздыхал и в молитве простирал руки к небесам.

Видя такое, местный храмовый служка проявил свою добродетель – собрал еды, принес ее священнику и попросил позволения самому вырезать статую Дзидзо,

однако получилась она очень уж простенькой – бесцветной и лишенной украшений.

После этого служка захворал и умер. Жена и дети покойного горько оплакивали его, лежащего в гробу, не желая хоронить. Так они бдели у гроба, не смыкая глаз, а на шестой день, в час Овцы, гроб задвигался! Люди, бдевшие у гроба, растерялись и бросились врассыпную. Жена в тревоге, заливаясь слезами, отодвинула крышку